О Милтоне Эриксоне - Джей

Когда на пороге его приемной появляется энный “случай” психогенной мигрени или фобии, он может использовать любую из процедур, не раз апробированных в прошлом. Однако он скорее предпочтет некую вариацию, которая соответствует его интересам в данный момент и отвечает потребностям пациента. Именно эта вариативность и не дает его подходу застыть в форме некой обобщенной терапевтической теории. Очевидно, что в работе Эриксон руководствуется определенными принципами, ведь эриксоновскую терапевтическую процедуру узнать так же легко, как и картину кисти Пикассо. Однако поиск повторяю­щихся элементов в его приемах и попытки представить их в сис­тематизированном виде потребуют упрощения, которое сведет на нет тонкости его техники. Какой толк в обобщении, утверж­дающем, что картины Пикассо отличаются яркими красками и угловатыми линиями? И, тем не менее, я попытаюсь сделать несколько обобщений, чтобы выделить некоторые общие черты его терапевтических приемов. Несмотря на то, что эти черты представлены здесь по отдельности, все они сливаются в еди­ный терапевтический подход.

Терапевтическая позиция

Чтобы работать с множеством человеческих проблем, тера­певт должен обладать широким спектром приемов взаимодей­ствия с пациентом. Однажды в беседе Дон Д. Джексон описал одну из своих основных целей в терапии как расширение свобо­ды маневрирования с пациентами. Эта же тема окрашивает и всю работу Эриксона. С одним пациентом он только сидит и слушает, другому предлагает практический совет, третьему дает сложные и тонкие директивы. Он не боится быть строгим по от­ношению к пациенту и предлагать ему тяжелое испытание, но если нужно, может быть и добрым. Однако его доброта — это не обычное подбадривание или выражение сочувствия попавше­му в беду. Нет, Эриксон не считает это гуманным или полез­ным. Он совершенно свободно работает как с теми, кому нра­вится, так и с теми, кто его недолюбливает.

Эриксон верит, что терапевтам не следует ограничивать себя соображениями преданности методу или учителю. В одной из лекций, посвященной гипнозу и терапевтическим приемам, он так описал свою точку зрения:

“Применяя тот или иной прием или технику, важно осознавать, что ты сам как индивидуальность отличаешься от учителей, обучивших тебя этой технике или приему. Необходимо выделить из различных техник особые элемен­ты, которые позволят вам выразить себя как личность. Еще один важный момент в любой технике — осознание того, что каждый приходящий к вам пациент представляет собой уникальную личность, уникальную систему отноше­ний, уникальный опыт. Ваш подход к нему должен быть выражен на его собственном языке и связан с ситуацией вашей встречи. Всегда помните, что именно пациент яв­ляется важным элементом в паре “пациент-терапевт” и стремитесь избегать следования какому-то одному учению или одной технике. Выражайте свою собственную лич­ность только до предела, который необходим для установ­ления контакта с пациентом и вызывает у него отклик. Затем вам необходимо использовать те техники и подходы, которые дадут возможность пациенту подготовится к тому, что будет происходить.

Я не люблю авторитарных техник и предпочитаю им “разрешающие”. Это результат моего опыта. Все, что па­циент делает и чему он научается, должно исходить из ис­точника в нем самом. Невозможно навязать пациенту что- либо извне. Авторитарные техники иногда срабатывают. Подобное происходит, когда ты что-то начинаешь, а па­циент принимает это и развивает в направлении, соответ­ствующем его потребностям. Иногда пациент приходит к тебе, потому что хочет, чтобы ты взял ответственность на себя, а иногда ты сам должен это сделать. Поэтому знать об авторитарных техниках необходимо и необходимо уметь ими пользоваться. Однако эта техника должна быть имен­но твоя, а не чья-то.

Вы также должны осознать, что авторитет всеми пони­мается по-разному. Есть пациенты, которые поймут тебя, только если ты возьмешь — в переносном смысле — дуби­ну и огреешь их по голове. Раз перед вами такой пациент, значит так и поступайте. Но думаю, за вами сохраняется право выбора, какую дубинку взять: мягкого дерева или твердого. У вас есть право определить, какой тип дубинки использовать, а затем вы воспользуетесь ею и пациент подчинится вашему указанию. Вы можете сказать пациен­ту: “А ну-ка, заткнись и немедленно сядь!” Это дубинка твердого дерева. Но вы также можете сказать: “Я не знаю точно, когда именно вы собираетесь сесть, но, возмож­но, вы попробуете сейчас придать дополнительную тя­жесть этому стулу”. Фактически вы сказали то же самое, но использовали дубинку мягкого дерева, и пациент это понял. И он будет благодарен вам, потому что он такой пациент и потому что вы были тактичны, демонстрируя свою власть над ним.

Помните, что какой бы способ лечения вы ни выбра­ли, это должен быть ваш собственный способ, ибо успеш­но скопировать чужой у вас не получится. В критические моменты лечения вы должны выражать себя, а не имити­ровать кого-то”.

Ожидание изменения

Казалось бы, терапевт, чья работа заключается в изменении людей, должен ожидать изменений, однако это не всегда так. Пессимистический взгляд на возможность реального изменения в жизненном стиле пациента лежит в основе подхода многих те­рапевтов. Этот взгляд, вероятно, частично связан с традицион­ной идей о том, что психические проблемы закладываются в раннем детстве и любые изменения требуют очень много време­ни и усилий.

Эриксон подходит к каждому пациенту с уверенностью, что изменение не только возможно, но и неизбежно. От него исхо­дит такая убежденность (хотя при желании он может выглядеть и неуверенным), что, кажется, его очень удивит, если изменение не произойдет. На его позитивный взгляд не влияет длитель­ность существования данной проблемы или долгий срок преды­дущего лечения. По правде говоря, он любит принимать вызов в случаях застарелой, не поддавшейся предыдущему лечению проблемы. Подходя к каждой ситуации как к новой, он допус­кает, что некоторые изменения происходят медленно, но он также убежден, что порой привычки всей жизни могут быть из­менены за один вечер. Он действует так, будто изменение к лучшему — это нормальное развитие любого человека.

Подчеркивая позитивное

Для Эриксона нормальное поведение и личностный рост — это процесс жизни, а психопатология мешает этому процессу. В человеке позитивные силы стремятся взять вверх над негатив­ными, и цель терапии Эриксона — помочь этому произойти. Эта нацеленность опирается на его концепцию бессознательно­го, находящуюся в резком контрасте с фрейдистским утвержде­нием, что бессознательное — это трясина конфликтующих по­буждений и малоприятных мыслей. По Эриксону, бессозна­тельное — это позитивная сила, которая способна устроить все к лучшему, если ей не мешать. В качестве аналогии он приводил пример с ходьбой пешком: сознательно следя за процессом ходьбы, начинаешь спотыкаться, а отпустив его на волю под­сознания, передвигаешься легко. Корни подобного отношения к бессознательному лежат в традиционном гипнозе. Следует, однако, проводить границу между тем, что Эриксон говорит о бессознательном пациенту, и тем, что он говорит, анализируя это понятие.