Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

- Это уж не твое дело, - обрывал разговор Сорока.

Длинный Боб, как старший смены, не вмешивался в эти распри, он по-прежнему был дружелюбен, даже говорил расстроенному Сороке, что-де плюй на все и береги здоровье... Но Сорока сам был свидетелем, когда рассвирепевший Гайдышев упрекнул Садовского, что он сам чуть ли не насильно притащил в кабинет Томина этого деревенского олуха...

На это ему Боб с улыбкой ответил:

- А ты законченный кретин, Леня Гайдышев! Иди заканчивай менять смазку, вон клиент нервничает...

Первая серьезная стычка произошла ранней весной, когда на станции техобслуживания наступили горячие деньки: автолюбители готовились к техосмотру, и отбою от них не было. Во дворе выстраивались длинные очереди машин. Слесари до минимума сократили время на обслуживание. Через каждые пятнадцать-двадцать минут с подъемника слетала очередная машина. Во дворе ремонтников поджидали те клиенты, которым нужно было срочно выправить и подкрасить крыло, заменить реле стеклоочистителя или сносившуюся шарнирную опору, посмотреть и отрегулировать тормоза, фары, отремонтировать замок дверцы... Иные слесари даже не обедали, работая в перерыв. Они и после рабочего дня отправлялись в частные гаражи и там дотемна возились с машинами. Как говорил Боб, сезон есть сезон и нужно срывать яблоко, пока оно спелое...

Сорока не принимал в этом ажиотаже никакого участия. Когда кончалась смена, он шел в душевую; мылся, переодевался и ехал на автобусе в институт. Клиенты хватали его за рукав и просили, чтобы он взглянул на их машину, она там, на дворе. Сорока вежливо объяснял, что его рабочий день закончился.

- Я заплачу! - изумленно восклицал клиент. - Ты что, не хочешь заработать? Там и дела-то на полчаса!

- Приезжайте завтра на станцию. Пораньше.

- Дорогой, лишь на конец недели записывают... А у меня послезавтра техосмотр!

Сорока пожимал плечами и уходил. У них техосмотр, а у него зачет по лесоводству...

Он давно обратил внимание, что Ленька Гайдышев и Миша Лунь - они работали на соседнем подъемнике - занимаются жульничеством: поднимают машину и, пока производят замену масла, крепеж и шприцовку, успевают незаметно отвернуть одну-две масленки, а потом разыгрывается как по нотам следующая сценка.

Г а й д ы ш е в (безразличным голосом). У вас одной масленки нет.

К л и е н т (растерянно). Как нет? Вроде была...

Г а й д ы ш е в. У попа была собака.., Дело такое, на ходу отвернулась и выпала. Это часто случается.

К л и е н т. Как же без масленки?

Г а й д ы ш е в (с намеком). Вещь, понимаете, дефицитная...

К л и е н т (понизив голос). Может, найдется, а? Я это... заплачу!

Г а й д ы ш е в (к Мише Луню). Ребята, не найдется в загашнике лишней масленки? Опять та же история... потерял товарищ!

М и ш а (равнодушно). Что у нас, склад? Пускай в магазине покупает..,

Г а й д ы ш е в (как бы про себя). Как же, в магазине купишь... Их там с прошлого года не было.

К л и е н т (вконец расстроенный). Ребята, поищите, а? Как же я без масленки?

Г а й д ы ш е в (просительно, как бы из любви к клиенту). Миш, а Миш, погляди... Надо же человека выручить?

Л у н е в (отводя хитрые глаза и что-то недовольно ворча под нос). Последняя...

К л и е н т (обрадованно). Сколько?

Г а й д ы ш е в (равнодушно). Как обычно: рупь. У нас твердая такса.

И счастливый клиент, как правило неопытный, получает за рубль свою собственную масленку, которой в магазине красная цена двадцать пять копеек. И еще горячо благодарит чутких слесарей за заботу, проявленную к нему. Бывает, ему за ту же цену всучивают еще одну масленку, которых полно в карманах у каждого слесаря.

Когда подобная сцена повторилась на глазах у Сороки подряд в пятый или шестой раз, он не выдержал и отозвал Гайдышева в сторонку. Тот нехотя подошел.

- Чего тебе? - спросил Ленька. Был он в черном замасленном комбинезоне, патлы спрятаны под беретом. На щеке размазалось коричневое пятно.

- Кончайте эту лавочку, - сказал Сорока. - Противно смотреть.

Гайдышев замигал, сморщил нос, будто собираясь чихнуть, потом его губы тронула кривая усмешка.

- Тебе что, завидно? Можешь взять на вооружение секрет нашей фирмы... И за патент ничего не потребуем.

- Должна же быть у вас совесть? - пытался бороться с его наглостью Сорока. - Неужели перед ребятами не стыдно?

- Ты делай свою работу, а мы - свою. Ясно?

- Грязная у тебя, Гайдышев, работа!

- Капнешь начальству? - Ленькины маленькие глаза сузились и превратились в две колючие щелки, улыбка исчезла, а пятно на щеке уменьшилось, стало с пятак. - Беги, жлоб, стучи! Только ничего не докажешь: не пойман - не вор!

- Ладно, - пообещал Сороки. - Я поймаю тебя с поличным. За руку.

Гайдышев вдруг широко улыбнулся, засунул руку в карман комбинезона, достал с десяток поблескивающих масленок и протянул Сороке:

- Тебе на обзаведение... Золотой фонд!

Сорока и сам не понял, как это произошло: рука его сама ударила по раскрытой ладони Гайдышева - и маленькие масленки, взлетев вверх, защелкали по цементному полу. Ленька стоял и все еще улыбался.

- Чужим добром разбрасывается... - проворчал Миша Лунь и, бросив ключи на верстак, стал подбирать масленки.

- Откуда ты такой правильный взялся? - дрожащим от ненависти голосом спросил Гайдышев. Он сжимал и разжимал кулаки. За масленками даже не нагнулся.

- Ты меня сам сюда доставил... на такси, - улыбнулся Сороки, понимая, что малость переборщил с этими масленками.

- Это была самая большая глупость в моей жизни, - пробурчал Гайдышев. - Мой тебе совет: сиди, как мышь под веником, и не шурши. Ясно?

- Я тебя предупредил, - сказал Сорока и отошел.

Гайдышев, то и дело отрываясь от работы, о чем-то шептался с Лунем. Тот бросал косые взгляды на Сороку, но пока не задирался. Впрочем, Сорока не обращал на них внимания. В этот день больше масленки не вывертывались, зато отношения с Мишей и Гайдышевым стали окончательно испорченными. Борис Садовский при этой сцене не присутствовал, но он, конечно, поддержит своих дружков. Но вот почему остальные ребята, которые честно работают и не тянут руку за дармовым рублем, делают вид, что в цехе все благополучно? Правда, на потоке почти одна молодежь, многие еще допризывного возраста и сами недавно пришли на станцию, а Гайдышев, Садовский, Лунев уже по нескольку лет здесь работают - так сказать, старожилы; мало того: почти все эти юноши не один месяц поработали с ними в одной смене, прошли у них выучку... И непонятно поведение мастера Теребилова: он вроде бы и не покрывает их, а вместе с тем позволяет делать в цехе все что хотят.

Сорока трудно сходился с людьми, и, наверное, это помешало ему сблизиться с другими слесарями на их потоке. А те, естественно, тоже не набивались в друзья к замкнутому и резкому на язык новичку.

Как-то утром, придя на работу, Сорока поставил "Жигули" на подъемник и включил мотор. Мотор затарахтел, а машина осталась на месте. Подъемник не работал. Каким-то образом из гидравлической системы вытекло все масло...

В другой раз кто-то в резервуар с чистым моторным маслом бросил грязный фильтр, обмотанный ветошью. Потом из запертой тумбочки стал пропадать дорогостоящий инструмент. В одну из выплат из зарплаты Сороки удержали половину. Мастер Теребилов только качал головой, когда Сорока просил выписать ему со склада необходимый для работы инструмент. Возможно, мастер и догадывался, в чем дело, но молчал. Это был полнеющий лысоватый человек с маленькими заплывшими глазками. Не спеша, переваливаясь, он ходил по территории, а за ним гуськом следовали клиенты с нарядами в руках. Мастер открывал и закрывал ворота, устанавливал очередь на мойку и профилактику. На лице его всегда было неудовольствие, будто все ему на свете надоело: и клиенты, и автослесари, и машины.

Гайдышев и Лунь делали вид, что не замечают Сороку, - правда, иногда он ловил их косые, насмешливые взгляды. Масленки они по-прежнему вывинчивали, но делали это теперь не столь нахально. Сорока видел, как кто-либо из них отходил с клиентом в сторонку и о чем-то шептался. Может, об этой же самой масленке, поди узнай... Гайдышев прав не пойман - не вор. А поймать их на месте преступления Сороке ни разу не удалось.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы мастер Теребилов не перевел его в электротехнический цех. Здесь командовал опытный электрик Володя Кузьмин, худощавый тридцатилетный мужчина с густыми кустистыми бровями и хмурым взглядом. Сначала Сороке показалось, что они не сработаются, слишком уж у Кузьмина был суровый вид. И потом он почти не разговаривал со своим новым помощником. Изредка бросал короткие отрывистые фразы: "Включи рубильник!", "Сколько там на дозиметре?", "Проверь уровень электролита в аккумуляторе"...

С неделю понаблюдав за Сорокой, Кузьмин смягчился, стал разговорчивее. На самом деле он оказался хорошим человеком, но по натуре несколько замкнутым. Кузьмин честно и добросовестно делал работу, охотно обучал Сороку тонкостям своего ремесла. А разобраться в электрооборудовании современного автомобиля было весьма непростым делом, но Сорока любил трудную работу, где надо как следует голову поломать. Скоро он по звуку двигателя, как и Кузьмин, научился распознавать многие его "болезни", за несколько минут мог найти и устранить несложную неисправность в электрооборудовании автомобиля. Над серьезной поломкой приходилось подольше повозиться. Первое время Кузьмин ему помогал, а потом стал доверять любую работу.