Президент не уходит в отставку - Вильям Козлов

- За компанию, парень? - улыбнулся он, доставая третью бутылку. На этот раз распечатал ее и разлил по стаканам другой.

- За Ляльку, - коротко сказал этот другой, небрежно чокаясь.

- Я ее не знаю, - заметил Сорока.

- Не знаешь? - удивился Длинный Боб. - Ляльку с Лиговки все знают! и, подмигнув дружкам, рассмеялся.

- Мне что-то не хочется за нее пить, - сдерживая улыбку, сказал Сорока.

- Выпей тогда за свою Ляльку, - хихикнул чернявый круглолицый парень с большими ласковыми глазами навыкате. Был он рослый, с покатыми плечами, но излишне полный и рыхлый. Звали его Миша Лунь.

Третьего, который больше помалкивал, звали Ленькой Гайдышевым. Взгляд у него был пристальный, тяжелый. Длинное лицо с треугольной челюстью нельзя было назвать симпатичным.

Когда Боб пододвинул выпивку Сороке, лицо Гайдышева выразило неудовольствие, однако он промолчал. А потом даже провозгласил тост "за Ляльку".

- Спасибо, ребята, - поблагодарил Сорока. - Я не пью.

- Совсем? - удивился Длинный Боб.

- Ну и дела! - восхитился Миша Лунь. - Первый раз вблизи вижу непьющего человека.

- Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, - скупо улыбнулся Гайдышев.

- Правильно делаешь, что не пьешь, - вдруг посерьезнев, сказал Длинный Боб. - Я тоже стараюсь поменьше...

- Я за свои не пью, а за чужие - только давай... - рассмеялся Миша.

Задумчиво глядя на Сороку, Боб сказал:

- Ты приехал из провинции, провалил вступительные экзамены в институте и теперь ищешь работу. Верно?

- Почти, - улыбнулся Сорока, подивившись проницательности этого парня.

- Ты нашему начальнику понравишься, - сказал Миша Лунь. - Он сам в рот не берет и обожает непьющих.

- Кстати, в нашем цехе есть вакантное место, - продолжал Длинный Боб. - Вчера Лобанова турнули...

- Что за работа-то? - поинтересовался Сорока, пока еще имея смутное представление о том, чем занимаются ребята. Разумеется, он сообразил, что они имеют дело с автомобилями.

- Работа первый класс, - сказал Длинный Боб. - Не будь я честным человеком, - Гайдышев и Лунь переглянулись и хмыкнули, - потребовал бы с тебя калым... К нам многие рвутся, да не тут-то было: строжайший отбор.

- Ты думаешь, меня возьмут? - спросил Сорока, понимая, что надо кончать эту трепотню и уходить. Но что-то его удерживало на месте.

- Я переговорю с начальником - примет, - уверенно сказал Боб.

- Начальник его уважает, - ввернул Гайдышев.

- Ребята заколачивают в месяц по две-три сотни, - прибавил Миша. - А если ты не дурак, - можно и больше.

- У меня ведь нет специальности.

- Мы тоже не родились слесарями, - буркнул Гайдышев.

- Вообще-то я в институте учился, - солидно заметил Боб. - Ну, какие деньги сейчас инженер зарабатывает? С нашим заработком не сравнить.

- У нас каждый второй работяга на станции собственную машину имеет, сказал Миша. - Сколько я работаю? Три года, а уже на "Жигулях" езжу. Взял разбитую машину, по дешевке, и сам отремонтировал.

- А сколько ты пролежал под ней? - бросил на него взгляд Боб. - Почти полгода. - Он снова повернулся к Сороке. - Машин много развелось, да еще быстроходных, а управлять не каждый может, вот и колошматятся. Куда девать разбитую машину? Естественно, к нам на станцию техобслуживания. Иногда за бесценок можно купить. Помнишь, предлагали "Волгу" за две тысячи? Ну, которая с трактором поцеловалась? Была бы тогда у меня капуста, сейчас бы на "Волге" разъезжал...

- А что там надо делать? - поинтересовался Сорока. Он уже подумал, что, пожалуй, такая работа по нему. Он любил возиться с машинами, ремонтировать их. Еще школьником в Островитине водил грузовик, трактор. А в армии получил права профессионала.

- Мойка, смазка, крепеж... - сказал Боб. - Ты видел когда-нибудь автомобиль?

- Издали, - в тон ему ответил Сорока.

- Тогда поехали с нами! - рассмеялся Длинный Боб.

Они вышли из кафе-автомата, забрались в такси и поехали. Сорока не очень-то верил, что из этого что-либо получится. По делать ему было сегодня нечего, почему бы не прокатиться?..

У Кировского моста Миша Лунь попросил его высадить. У него тут неподалеку есть одно дело... А если ребята захотят его найти, он будет... Миша запнулся и замолчал, наморщив лоб и хлопая глазами.

- Ну, Штирлиц! - расхохотался и хлопнул его по спине Длинный Боб. - К Ляльке настропалился! Знаем мы тебя, тихоню!..

Эта случайная встреча и решила судьбу Сороки: станция ему понравилась, а шум моторов, запах выхлопных газов, бряканье ключей вызвали в памяти гараж в школе-интернате, шофера дядю Колю, который до десятого класса обучал его автомобильному делу. Последний год Сорока ездил на грузовике и тракторе наравне с дядей Колей...

Его приняли с испытательным сроком в две недели. Срок он выдержал и стал работать автослесарем в смене Бориса Садовского - такая была фамилия у Длинного Боба. Скоро его новые знакомые очень пожалели, что в тот теплый осенний вечер привезли его на такси на станцию технического обслуживания, где через десять минут имел с ним короткую беседу начальник производства Тимур Ильич Томин. Был он невысокого роста, с намечающимся животиком, подвижный, решал все вопросы оперативно, что сразу понравилось Сороке.

Во время короткой беседы Томин сразу задал стремительный темп, чем несколько озадачил и поначалу сбил с толку Сороку, которому показалось, что он не нашел верного тона. И тогда он тоже стал коротко рубить по-армейски. Правда, в армии за такие ответы ему бы дали два наряда вне очереди... У них состоялся такой разговор.

Т о м и н. Любишь автомобиль?

С о р о к а. Это ведь не девушка... Чего его любить?

Т о м и н (озадаченно). Гм... А девушек любишь?

С о р о к а (скрывая недовольство). Это не имеет отношения к моей будущей работе.

Т о м и н. Держал когда-нибудь в руках гаечный ключ?

С о р о к а. Жалоб на меня не будет. (Помолчав.) С этой стороны.

Т о м и н. А с какой, интересно, стороны будут?

С о р о к а. Ну, мало ли что...

Т о м и н. Пьешь?

С о р о к а (с вызовом). Что вы имеете в виду?

Т о м и н. Это хорошо, что непьющий... Пьяниц у меня тут хватает. Правда, понемногу избавляюсь... Я вижу, ты спортсмен? Бокс, самбо, тяжелая атлетика?

С о р о к а. В армии занимался всем понемногу. По самбо первый разряд.

Т о м и н (заинтересованно). В каких частях служил? Десантник?

С о р о к а. Да.

Т о м и н. Жильем мы не обеспечиваем.

С о р о к а. Мне есть где жить.

Т о м и н (как из пулемета). Откуда родом? В Ленинград приехал учиться? Есть здесь родственники?

С о р о к а. В автобиографии я все подробно напишу.

Т о м и н. А ты, десантник, не очень-то разговорчив...

С о р о к а. Так это не разговор, а скорее допрос...

Т о м и н (несколько ошарашенно). Можешь идти...

С о р о ка (уже на пороге кабинета). Идти - в смысле домой?

Т о м и н (впервые улыбнувшись). Иди в цех, познакомься с мастером Теребиловым, коллегами... Я тебя беру... с испытательным сроком. Пока.

Так Сорока стал автослесарем станции технического обслуживания. И пока еще не пожалел об этом, хотя в первые два месяца ему здесь было не по себе. Порядки, царящие на станции, показались ему по меньшей мере странными... Вернее, не порядки, а отношение некоторых рабочих к своему делу, к клиентам, как называли здесь приезжающих на техобслуживание автолюбителей: хочу - хорошо обслужу твою машину, хочу - спустя рукава... Многие владельцы поскорее совали в руку слесарю рубль, два, трешку, лишь бы добросовестно обслужил его, упаси бог, какой винт или гайку не довернул!.. Когда Сороке в первый раз сунули в замасленную ладонь смятый рубль, он страшно смутился, потом разозлился и швырнул деньги клиенту в лицо, что того удивило до крайности.

- Новенький? - ничуть не обидевшись, добродушно спросил он, пряча деньги в карман. - Ничего, скоро привыкнешь...

Однако Сорока не привык. Свою работу он выполнял на совесть, и это почувствовали клиенты. Надо сказать, что сюда в основном приезжали одни и те же. Теперь все норовили попасть к Сороке, как в парикмахерской к модному мастеру. Это, конечно, злило других слесарей, особенно любителей поживиться. Рано или поздно столкновение должно было произойти, это Сорока давно почувствовал. Ленька Гандышев, Миша Лунь, работавшие с ним в одной смене, сначала пробовали "просветить" "деревенщину", как они за глаза называли Сороку, что, мол, только дураки в наше время отказываются от денег. "Частники" - богатые люди, им ничего не стоит кинуть пролетарию лишний рубль-два. Ведь никто у них не клянчит, сами дают... Зачем же отказываться? Разве в ресторане официант откажется от чаевых? Или швейцар?

- Ну и берите, если вы не видите разницы между рабочим и швейцаром, отвечал им Сорока. - А мне зарплаты хватает.

- А на что ты девчонку в ресторан поведешь? - не отставал Миша. - На зарплату?

- Это уж не твое дело, - обрывал разговор Сорока.

Длинный Боб, как старший смены, не вмешивался в эти распри, он по-прежнему был дружелюбен, даже говорил расстроенному Сороке, что-де плюй на все и береги здоровье... Но Сорока сам был свидетелем, когда рассвирепевший Гайдышев упрекнул Садовского, что он сам чуть ли не насильно притащил в кабинет Томина этого деревенского олуха...