Кот и хозяин. История любви. Продолжение - Питер Гитерс

Впоследствии мы миллион раз задавали себе этот вопрос, но так и не узнали и остановились на самой правдоподобной версии. Мы решили, что игра в прятки длиною в день — способ показать, что Нортону не нравится, когда родители уезжают отдыхать без него. Теперь Дженис прислушивается к моим словам. Если я говорю, что Нортон выглядит подавленным, она закрывает в квартире все двери. Разговаривая по телефону, я чувствовал счастье и смертельную усталость, а Дженис злилась. Знаю, она тоже переживала, но не так, как я. Думаю, чувства Дженис можно сравнить с ощущениями матери, чей ребенок упал с качелей, но не ушибся.

Сначала приходит облегчение, с ребенком все в порядке, и вы готовы на все ради счастья малыша. Но когда страх исчезает, хочется придушить чадо за неосторожность.

— Не спускай выходку ему с рук, — сказала Дженис. — Не корми кота вечером.

— Ты права, — согласился я, энергично кивая головой. — Точно, я не буду кормить его вечером.

— Не гладь Нортона, не целуй и не говори коту, что все в порядке, — приказала она.

— Конечно, не буду, — ответил я. — Стану строгим и непреклонным.

— Ну да, — с сомнением произнесла Дженис.

— Ну да, — подтвердил я строго и четко, с виноватыми нотками в голосе.

— До завтра. — По ее тону я понял, что убедить Дженис мне не удалось. — Рада, что с твоим глупым котом все в порядке.

— Спасибо, я ему передам.

— Не корми его, я серьезно, наказание пойдет на пользу.

— С этого момента, — уверял я, — он на хлебе и воде. Представь меня Джорджем Кеннеди в фильме «Одинокие отважны».

Если я цитирую фильмы, которые Дженис не смотрела, или ссылаюсь на них, она прекращает разговор. Раздался щелчок в трубке, связь прервалась, как я и думал. Дженис вернулась в уютную атмосферу Мемфиса, понимая, что меня не переделаешь. Готов поклясться, моя девушка была уверена, что не пройдет и нескольких секунд после разговора, а я буду чесать, гладить и кормить кота. Однако я решил играть по правилам. Суровая любовь — девиз вечера. Несмотря на решительность и к несчастью для провозглашенного девиза, я не смог устоять перед чарами мяукающего вислоухого шотландца. В особенности перед голодным мяуканьем.

«Ты сегодня без ужина, — сообщил я коту, стараясь произносить слова четко и жестко. — Ты наказан. Я все сказал». Я искренне надеялся, что Нортон обидится, но он снова замурлыкал. Тогда я вспомнил пережитый ужас, отчаяние от мысли, что мой друг бродит один по улицам Нью-Йорка, одинокий, мокрый, напуганный. Представил фотографию кота на коробке молока с надписью: «Потерялся кот. Помогите найти!» С момента разговора с Дженис прошло семь секунд. «Хорошо, я дам тебе что-нибудь перекусить», — согласился я и сразу открыл банку с любимым лакомством Нортона, выложил угощение в миску и поставил перед котом. Нортон благодарно зачавкал.

Насытившись, кот подошел ко мне в попытке вернуть расположение, посмотрел в глаза и заурчал. «Этот номер не пройдет, — объявил я. — Я обещал быть строгим. Конечно, я не собираюсь морить тебя голодом, но дружить не стану». Потрясенный Нортон запрыгнул на кровать. Признаюсь, кот выглядел трогательным и беззащитным, поэтому я на долю секунды забыл обиду и погладил его по голове. Нортон воспринял мой жест как ослабление обороны и перешел к запрещенным способам воздействия, начал тереться носом о мою щеку. Обычно я таю от такой нежности, но не в этот вечер. «Прекрати, — сказал я и отодвинулся. — Меня не разжалобишь». Нортон перешел к ноге. «Это для твоего блага», — попытался объяснить я. У Дженис получалось убедительнее.

Мурлыканье становилось громче, а взгляд нежнее. Решительность таяла на глазах. Через несколько минут, когда кот повернулся на спину и пошевелил лапами, моя решимость стала не тверже пюре. «Ладно, — вздохнул я. — Иди сюда». От дисциплины не осталось и следа, я был безнадежен и полностью побежден. Отбросив сомнения, я чесал, гладил кота, говорил, что не обижаюсь за худший день в своей жизни, поскольку с ним все в порядке. Мы миловались достаточно долго, пока Нортон не понял: он полностью прощен и не должен впредь играть в прятки. Воцарился мир.

Я пошел на кухню, налил бокал заслуженного пива, затем вернулся к коту и сказал две фразы. Я попросил Нортона не рассказывать о моей слабости Дженис. Зачем ей знать все недостатки избранника. По взгляду кота я понял, он будет нем как рыба. Отпив пива, я очень тихо задал второй вопрос: «Где же ты был?» Нортон просто отвернулся от моего пристального взгляда. Через несколько секунд он снова посмотрел на меня, спокойно закрыл глаза и мгновенно заснул.

Думаю, у каждого кота есть секреты даже от лучшего друга.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

КОТ ПУТЕШЕСТВУЕТ

Мы решили снять дом в Провансе. Веской причины, обусловившей выбор, не было, хотя мы руководствовались определенной логикой. Хотелось жить в сельской местности, вдали от больших городов, при этом нам предстояло найти не слишком деревенское и экзотическое место, ведь я мог жить только там, где можно быстро починить факс.

Дженис хотела обосноваться в стране с относительно теплым климатом. Мы оба мечтали о хорошей еде и красивой природе. Наши предпочтения и приоритеты сузили диапазон поиска практически на половину земного шара, теперь настало время тщательно выделять, выбирать и исключать. Во-первых, мы отказались от стран, где не используется латинский алфавит, во-вторых, вычеркнули государства, подверженные бомбардировкам с воздуха и ракетным атакам, в-третьих, исключили места, где едят кошек. В итоге предстояло выбрать между Италией и Францией. Сначала мы исключили определенные районы в двух странах. Сицилия отпала, поскольку совсем не хотелось быть пристреленным в машине. Дженис исключила Бургундию, несмотря на все красоты и прелести местности, из-за типично английской погоды. Моя девушка не хотела мерзнуть и кутаться на протяжении года. Представьте существо из фильма «Чужие», и вы поймете, как выглядит Дженис, когда ей холодно. Итак, остались Тоскана и Прованс. Сравнив качество вина и сыра, изучив динамику, курс доллара к лире и франку, мы сделали выбор, на основании ключевого фактора. Ни Дженис, ни я не знали ни единого слова по-итальянски, зато немного говорили по-французски. Таким образом, было решено ехать в Прованс.

Несколько лет назад мы с Нортоном жили в Париже, тогда я работал над сценарием с Романом Полански. Практически каждый вечер мы ужинали с Романом и его итальянскими, французскими, польскими, русскими друзьями. Всех не перечесть. Когда кто-то начинал говорить по-французски, ему отвечали по-польски, по-итальянски, комментировали по-датски и даже умудрялись произносить речь на верхнеслободском диалекте. Каждые пятнадцать минут Роман старался прервать беседу и покровительственно просил: «Друзья, говорите, пожалуйста, по-английски, чтобы Питер понял». Перевод: «Друзья, с нами кретин-американец. Говорите, пожалуйста, так, чтобы он знал, о чем речь». Впервые я почувствовал себя настолько безграмотным и необразованным. Вернувшись в Нью-Йорк, я твердо решил выучить хотя бы один иностранный язык. В средней школе нам два года преподавали французский, но я с трудом вспомнил простые слова, хотя мог проспрягать глаголы «ходить», «иметь», «входить», спросить, как дойти до ближайшей аптеки, и, если подавали вкусные овощи, со знанием дела восклицал: «Браво! Спаржа!» Вооруженный столь солидной базой знаний, я стал брать уроки у одной достаточно эксцентричной дамы, которая жила в Верхнем Ист-Сайде. В однокомнатной квартире вместе с преподавателем жили шесть птиц (включая слепого голубя, найденного в парке), собака, три кошки и несколько мышей. Надеюсь, грызуны были домашними животными. Комнатная температура достигала 60 градусов по Цельсию, но мне было все равно, я грыз гранит науки и всячески старался выучить язык. Знание французского (не надо аплодисментов) определило выбор страны.

Теперь, когда мы решили переехать в Прованс, предстояло найти жилье. Не имея ни малейшего представления о процедуре аренды, я решил действовать прямо и молниеносно — позвонил в посольство Франции. Сотрудники посольства направили меня к французскому риелтору, работавшему с Америкой. Риелтор порекомендовала компанию, от которой мы получили кассету с рекламой замков стоимостью всего лишь три миллиона долларов. В конце концов во время телефонного разговора, выслушав наши пожелания, риелтор объявила: мы ищем несуществующее — и попросила больше ее не беспокоить.

В итоге дом был найден через друзей друзей друзей. Практика показывает, это действительно единственный способ что-то найти. Просто сообщите всем знакомым и друзьям о желании арендовать жилье на юге Франции. Кто-нибудь обязательно скажет: «Кстати, Фред два года назад очень дешево арендовал прекрасный сельский дом». Конечно, не Прованс, но и Дордонь [7]— не Питсбург, а с того времени дом подешевел втрое. Кроме того, Фред может общаться с людьми, знающими, кто сдает жилье. Один мой друг и по совместительству писатель позвонил, узнав о нашем предстоящем отъезде. Его жена дружила с кем-то, кто жил в Париже и имел двухэтажный дом в Провансе, который время от времени сдавался. Я позвонил в Париж, но мне сказали, что дом больше не сдается. Общение творит чудеса, я всегда знал, насколько важно разговаривать с людьми. Парижанам очень нравилось приезжать в Прованс, они были счастливы познакомиться с людьми, которые тоже хотели там жить, и всячески пытались помочь. Я описал, чт о ищу: дом в Любероне с тремя-четырьмя спальнями. Старинный, очаровательный дом в маленьком городке, а не просто в сельской местности (Дженис не хотела чувствовать себя изолированной от внешнего мира). Кроме того, дом должен быть оснащен минимальными удобствами, наличие посудомоечной машины и стиральной машины с сушилкой приветствовалось. Однако мы не хотели американизированное жилье, напичканное техникой, чтобы не чувствовать себя жильцами съемной квартиры в Атлантик-Сити. Другими словами, требовался идеальный и недорогой дом.