Кот и хозяин. История любви. Продолжение - Питер Гитерс

После просмотра смонтированной записи мы с ужасом поняли, что шутки вырезаны, а шоу потеряло всякий смысл. Абсолютно непонятный сюжет, бред. Наш заклятый враг умудрился переписать сценарий шоу и настолько его порезать, что случайный зритель никогда бы не понял, о чем речь. Кроме того, задумывалась легкая современная комедия, а получился фильм для домашнего просмотра в стиле Евы Браун. Самое страшное — наши имена фигурировали в заглавных титрах. Чтобы читатель смог оценить, насколько отвратительной получилась комедия, скажу, что Нортон, любивший путаться под ногами, после просмотра первой сцены ушел и спрятался среди труб отопительной системы. Коту было намного интереснее ползать по старым ржавым коммуникациям, чем быть свидетелем медленной и мучительной смерти карьеры собственного отца. Показ завершился, дверь распахнулась, и в комнату вошел директор-продюсер — человек, ответственный за этот ужас.

— Думаю, это мое лучшее творение! — объявил продюсер.

Тишина.

— Мне кажется, шоу может стать самой известной и популярной программой на телевидении! — провозгласил продюсер. Серьезно, он именно так и сказал.

Мы молчали. В тот момент поговорка «Молчание — золото» обрела истинный смысл. Однако рано или поздно нам пришлось бы набраться храбрости и заговорить. Гений решил, час пробил.

— Как вам? — потребовал ответа продюсер.

— Ну, — забормотали мы невнятно. — Очень хорошее шоу, но есть над чем поработать. Мы могли бы написать пару сцен.

— Бессмысленно работать над совершенством, — ответил продюсер.

Он не стал прилюдно называть нас необразованными дикими варварами, но ясно дал понять: мы именно такие.

Босс вышел из офиса, хлопнув дверью, а мы поняли, что работаем на умалишенного и пора забыть о покупке небольшого частного острова в Карибском море на причитающийся гонорар. Промучившись три месяца, мы покинули шоу из чувства самоуважения. Новость о том, что программу свернули, принесла успокоение.

Я усвоил несколько полезных уроков, которые торжественно обещаю помнить всегда. Во-первых, я больше не буду сотрудничать с теми, кто считает свой труд совершенством и не допускает мысли о правках, новом видении или форме. Такое отношение — полная противоположность творчеству. Во-вторых, я больше не буду сомневаться во вкусе Нортона. Если в следующий раз кот уйдет с шоу, я последую за ним.

Итак, освободившись от бремени, я был готов изменить жизнь. Дженис тоже. Оставался Нортон.

Мы не смогли уехать сразу по нескольким причинам, одной из которых стал побег Нортона. Исчезновение кота превратилось в худший и самый страшный день в моей жизни.

Эмоциональное потрясение возникло практически на пустом месте. Мы с Дженис решили уехать на некоторое время из города без Нортона. Обычно я не оставляю кота, но тогда у меня не было выбора. Дженис родом с юга, там живут ее родители и родственники. Моя девушка до сих пор говорит с южными интонациями, как будто Стэнли Ковальски из «Трамвая „Желание“» — ее свояк. Приближался день рождения отца Дженис, и она решила съездить на юг Нью-Джерси. Мы планировали долететь до Мемфиса, потом проехать вдоль Миссисипи до Нового Орлеана на машине. Дорога занимала около недели, поэтому мы решили не брать с собой Нортона. Кот прекрасно переносит автомобильные путешествия длиной несколько часов. Я знал, что Нортон согласится останавливаться каждую ночь в новой гостинице, и был уверен, что мой друг оценит южное барбекю. Но с практической точки зрения поездка не имела смысла. Путешествуя по Европе, Нортон привык к теплым встречам и приветствиям в ресторанах и гостиницах. Но в Америке все обстояло иначе. Нортон не мог есть вместе с нами, и не каждая гостиница разрешала постояльцам брать в номер домашних питомцев.

Мне предстояло принять важное решение. Конечно, можно было оставить Нортона с женщиной — Линн Уаггонер, обычно ухаживающей за котом в мое отсутствие, самым его любимым человеком из посторонних. В противном случае мне пришлось бы объяснять Дженис дождливой ночью где-нибудь в глуши около Миссисипи, что гостиница, которую нам посчастливилось найти, не пускает постояльцев с котами. Я предпочел выдержать разочарование Нортона, а не гнев Дженис.

В сборах не было ничего необычного, и я не представляю, как Нортон догадался, что он остается дома. Однако я уверен: кот на сто процентов знал, что мы едем без него. За несколько дней до отъезда я заметил: кот не в духе. Каждый раз, когда я завожу речь о переживаниях вислоухого, Дженис хочет найти мне психиатра. Соответственно обычно я не выражаю свои мысли вслух. В тот раз я тоже молчал, хотя Нортон определенно был в плохом настроении.

Дженис уезжала в Мемфис в пятницу. Был последний рабочий день в офисе, день большой прощальной вечеринки, после которой я собирался присоединиться к своей девушке. Вечером был запланирован ужин с одним из боссов компании «Рэндом-Хаус», племянником владельца. В общем, мне пришлось задержаться.

В четверг мы ночевали в квартире Дженис. Проснувшись солнечным ранним утром в пятницу, я покормил Нортона завтраком, принял душ, оделся, поцеловал свою спящую девушку в макушку и пошел за котом. Выразив желание устроить вечеринку по поводу моего отъезда, коллеги ясно дали понять, что очень хотят попрощаться не только со мной, но и с Нортоном.

Я позвал кота, тот не пришел. Спустя некоторое время я проверил все любимые места Нортона, но вислоухого шотландца и след простыл. Двадцать минут я безуспешно искал кота в квартире Дженис. Раздосадованный желанием Нортона стать обычной кошкой в самый неподходящий момент, я разбудил Дженис предупредить, что Нортон остается дома. «Он прячется, — я сказал. — Скорее всего ждет, когда я уйду. Хорошего полета! После работы приду и заберу кота. Увидимся завтра!» Я уехал на работу. Днем Дженис позвонила мне в офис.

— Я уезжаю в аэропорт, — сообщила она, — Нортон так и не появился. Не думаю, что он в квартире.

— Где ему еще быть? — я ответил немного раздраженно. — Куда он может пойти?

— Не знаю, — согласилась Дженис. — Ума не приложу, куда он мог залезть. Я везде искала.

— Нортон — типичный кот, — сказал я уверенно. — А коты постоянно прячутся. Просто наш никогда этим не занимался. Он ждет меня дома.

Дженис признала, что я знаю кота лучше, и улетела в Мемфис. Я покрутился по офису, съел кусок торта, выпил вина на прощальной вечеринке и примерно в четыре часа вернулся в квартиру Дженис забрать раскаивающегося (в этом я был уверен) Нортона.

Я позвал Нортона с порога. Тишина. Я снова позвал нежно. Ноль. Впервые с момента соединения наших жизней желудок свело от беспокойства. Итак, я приступил к тщательному обыску: пытался найти кота в шкафах, вытащил все вещи из ящиков, вставал на стулья, внимательно осматривал углы и потаенные места верхних полок, залазил под кровати и ласково звал Нортона. Кота нигде не было.

Я вполне зрелый человек, сформировавшаяся личность. За свою жизнь я достаточно много переживал и беспокоился, но, думаю, со всеми трудностями и неприятными моментами справлялся с достоинством. У меня нет предрасположенности к повышенной активности, панике или истерии. Однако при мысли, что мой четырехкилограммовый, необычайно доверчивый, сладкий и холеный кот оказался в городе, потерялся на зловещих улицах Нью-Йорка, я начал судорожно метаться, паниковать и истошно причитать. За окном бушевал ураган: порывы ветра, раскаты грома и вспышки молнии накрыли город пеленой ливня. Остатки смелости и уверенности растворились в страхе за маленького Нортона на улице, я зарыдал в голос.

Я сразу позвонил друзьям, Кейтлин и Доминику. Кейтлин — одна из моих самых близких подруг. Она готова ради меня на все. Доминик говорит по-английски с британским акцентом. Я был уверен: он не даст воли эмоциям и будет держать себя в руках. Всхлипывая и подавляя рыдания, я наконец смог рассказать о случившемся. Через полчаса Кейтлин и Доминик приехали в квартиру Дженис и помогли мне разобрать жилище на части. «Нортон здесь, — сказал Доминик. — Вне всяких сомнений». Уверенность друга придала мне силы, но надежда быстро угасала, поскольку поиск не дал результатов.

Мы отодвинули диваны, вытащили все вещи из шкафов, подняли крышки батарей и половицы, передвинули невероятно тяжелые предметы кухонной техники. Все время я непрерывно звал Нортона, но кота как ветром сдуло. Внезапно я обнаружил открытое окно. Когда Нортон находится в квартире, мы всегда закрываем окна или оставляем маленькую щелку для проветривания. Сканируя каждый сантиметр комнат в поисках кота, я заметил, что окно в гостиной открыто практически на семь с половиной сантиметров, причем сверху, примерно в трех с лишним метрах от пола. Я был уверен: Нортон сбежал именно через эту щель, хотя коту потребовалась ловкость Геркулеса, он должен был прыгнуть на стул, затем забраться на верхнюю книжную полку и выбраться через узкую щель в три дюйма. Нортон не подумал, что возвращение станет трудной задачей, придется либо прыгать на крышу, либо спускаться по фасаду здания на улицу. Я считал, что мы взяли след. Оставалось найти беглеца. Поиски начались в Сохо. Ураган свирепствовал. Мы заходили в каждый магазин в радиусе двух кварталов от квартиры, опрашивали людей. Но никто, кроме трех промокших насквозь сумасшедших, не видел маленького серого мокрого вислоухого кота. Нортон исчез, хотя мы осматривали каждый сантиметр, каждый закоулок, щель, выкрикивая имя кота всякий раз, когда обнаруживали укромное местечко, где он мог спрятаться. В процессе поисков я узнал о Кошачьем законе № 3 Линды Уинер, что принесло мало утешения, но стало единственным положительным моментом.