На Дороге (СИ) - Вель Софья

— Нет…это я буду рядом с ней, чтобы защитить от тебя! И больше не предам, и не оставлю её. Я, Алеон, сын Алерона, Даю Слово. — Алеон вложил Силу в слова.

Элладиэль смотрел на полукровку с брезгливой ухмылкой. И когда Алеон давал Слово, передразнил рукой, изображая детский жест бахвальства и хвастовства. Алион с непониманием смотрел на откровенно глумящегося Владыку. В голове ударило от омерзения и обиды, он отвернулся, крепко сжав кулаки. Владыку это развеселило еще больше. Но он только хмыкнул, потом вдруг стал серьезным:

— Ты слышишь ее мысли?

— Нет, больше нет. — Алеон растерялся, простенький вопрос выбил его из колеи. Скрывая смущение, он свистом позвал крыланах, но зверь куда-то пропал. Впрочем, Владыка тоже остался пешим.

Элладиэль помрачнел, но вдруг злорадно улыбнулся:

— Жаль… Я надеялся, от тебя будет больше проку. Ничего, след будет кровавым!

Алеон не ответил, он с трудом смог подняться. Скептически-издевательский взгляд Владыки задел его гордость, но Алеон утешил себя мыслью, что он не проиграл. Он так и не ударил! По-настоящему.

Подойдя к Грани, оба изумленно поняли — девушка немыслимым образом проходит межмирье. Нужно было торопиться, чтобы не потерять след окончательно.

Глава Третья. Олейя. Сны. Тракт.

Тракт. Дорога, проложенная еще во времена Старших детей. Она петляла от города к городу, пересекая границы государств. Дорога вела к самому краю мира — Морю, чтобы потом свернуть к восточным землям и бесконечным пескам.

Но сколько миль до Моря? Сколько изгибов и ям?

Алеону показалось, что он заглядывает в чужую память. Почти стертые, детские воспоминания. Еще до… До всего. В неживых, засыпанных песком тлена, образах были только боль от кандалов, страх, отчаяние и… вьющаяся дорога. Сколько лет он был ребенком? Сколько лет его водили с караваном работорговцев?

Сколько лет он ненавидел эту дорогу? Дорога отвратительного мира. Дорога, тяготами своими отнявшая единственного друга, сейчас уводила в свою пыльную пасть и его Сил.

Тонкая фигурка маячила впереди. Как иллюзия, призрак. Только поймал взглядом — она уже исчезла в тумане. Она бежит, бежит, временами обозревая горизонт, боясь найти погоню, надеется, что ускользнет. И не знает, что капкан уже давно захлопнулся и Смерть неотступно идет по пятам.

Смерть, холодная, могущественная, вышагивала рядом, готовая в любой момент нанести удар. И между ней с Сил стоял только он, полукровка, раб на этой Дороге, жалкий эльфеныш. Ни человек, ни эльдар. Сколько минут он сможет дать Сильвии, когда настанет миг?

Как показал бой с Элладиэлем, очень немного. Откуда у Светлого Владыки такая Сила? Может, легенды не врут — Элладиэль, и правда, не творение, а Сын Всевышнего?

С момента их встречи в лесу Поднебесного, прошло около двух седмиц. Они вместе преодолели Грань, вместе искали след, но не сказали друг другу и слова. Каждый знал какую роль сыграет в жизни другого: Элладиэль шел убивать, Алеон — отсрочить смерть хотя бы на миг.

Отчего Светлый Владыка тянет? Ничто не мешало Элладиэлю убить Сильвию сразу, как они нашли беглянку у Грани, но он просто шел следом.

Поначалу Сильвия бежала без остановки. Она перешла Грань, но, вопреки ожиданиям, не пошла к степнякам. Беглянка встала на Тракт и, как одержимая, или и правда будучи ей, бежала вперед. Сильвия не останавливалась даже ночью. Человеку такое не под силу — недаром Светлый Владыка идет следом, неся с собой Смерть.

На подходе к первой деревне в руках у Светлого Владыки появился артефакт — Алеон вспомнил легенду о первом Великом драконоборце и его мече. «Карающий» — оружие, способное разрезать нити времени. Карающий не имел плоти в мире людей, в Поднебесном он был виден как бесконечно яркий свет. «Карающий ненасытен к мести», — кажется, так говорили о нем в древней книге, прочитанной когда-то еще в Излаиме? Появление меча заставило содрогнуться. «Карающий обжигает саму душу, стремясь испепелить», — всплывали в памяти фразы из фолианта. «Навечно связанные», — Карающий был частью Владыки так же, как нефриловый огонь стал частью самого Алеона…

Тем временем из деревни за водой бежали босоногие дети, они звонко смеялись, передразнивая птиц. Сильвия затаилась в высокой траве.

Алеон с ужасом видел, как тонкие пальцы обращаются в острые когти, а губы растягиваются в зверином оскале. Сильвия втянула воздух и чуть слышно заурчала. Ее Голод оглушал. Казалось, не было ничего, кроме дикого голода. Мало что теперь в ее облике напоминало человека — зверь, порождение темных миров.

От детей хищницу отделяло два прыжка. Два звериных прыжка. Тихо, как кошка, Сильвия подкралась ближе, готовясь к стремительной атаке.

Время растянулось бесконечностью.

Стоя на четвереньках, Сильвия напряглась.

Один прыжок.

Элладиэль ждал, ее прыжок — его бросок. Охотница не достигнет цели — Карающий успеет раньше. И между Карающим и Сил будет только Алеон. И тогда Сильвия погубит детей…Алеон хотел крикнуть, чтобы вспугнуть, но голос не послушался — Элладиэль не позволил.

Девчушка пяти лет запуталась ногами в подоле платья. Она упала, сбивая колени и ладони в кровь, и заревела. Тонкий аромат крови донесся до хищника, ответом стала волна звериного голода, докатившаяся до Алеона.

— Маааама! — заголосила девочка, заливаясь слезами.

Сильвия вздрогнула, встряхнула головой, словно бы приходя в себя. Тяжело дыша, осела на траву, вдруг резко встала. Высокая трава всколыхнулась. Дети, спотыкаясь, остановились и оцепенело замерли. Сильвия смотрела на них черными глазами хищника, но клыки и когти исчезли.

Наконец, один мальчишка, лет семи, очнулся и закричал — вид Сильвии вызывал страх и без ипостаси зверя: платье сильно потрепалось, кожа давно не знала щелока, на голове ерепенился ежик коротких, бурых от грязи волос. Узнать в Сильвии человека, тем более молодую женщину, было сложно. Дети попросту сочли, что перед ними лесное чудище.

Крик мальчика вывел из ступора и саму хищницу, она опрометью кинулась в лес. Элладиэль бросился за ней, не спрятав Карающего. Сильвия бежала, не разбирая дороги, но запуталась подолом платья, споткнулась и упала. Она лежала ничком, рыдая в голос.

Алеон никогда не видел Сильвию такой. Она ТАК не плакала, когда захватили Излаим, не плакала, когда он оставил её со степняками, когда опалил нефрилом на поле, не плакала в дни заточения в Аэр’Дуне! В её рыданиях было столько отчаяния, как будто она оплакивала смерть всего сущего. Победу Темных миров над Всевышним.

Пронизанный ее горем, Алеон сделал шаг к несчастной. Золотая вспышка отбросила назад, чары связали по рукам и ногам. Глухое раздражение перешло в ярость. Нефрил заскользил по пальцам, обжигая землю, но путы только крепче стянулись, образуя ловчую сеть, и даже огонь нефрила никак не мог пробить брешь. Алеон зарычал.

«Не рыпайся! Не до тебя сейчас!», — властно прозвучало в голове. Это была первая фраза за все время пути. Алеон, повинуясь, замер, потом опомнился, стал осторожно прощупывать золотую сеть, ища бреши, но не тут-то было! Это было не кинутое впопыхах заклинание, нет, это была совершенная, идеальная форма, с тонкой системой противовесов. Сеть сплели и подогнали именно под темного полукровку — нефрил бился в ней, как бесполезный светлячок! Но Алион и не подумал сдаваться — не вся же его магия, в конце концов, завязана на нефриле! Он начал аккуратно, с математической точностью распутывать сложный клубок, подставляя вместо констант переменные.

«А ты упрямый», — хмыкнуло в голове. Сеть неожиданно сняли. Алеон вскочил и бросился к месту, где лежала Сильвия. Рыдания стихли. Опустошенная и измученная женщина спала, сжавшись клубком прямо на земле. Элладиэль стоял рядом, но Карающего больше не было. Владыка просто смотрел, затем отошел в сторону.

Алеон смог подойти ближе. Сев рядом, хотел прикоснуться к плечу, но не стал. Что, если просто забрать? Отнести в Аэр'Дун? Так ведь правильно. И…

Очень хотелось обнять, утешить. Он должен помочь, спрятать.