На Дороге (СИ) - Вель Софья

Однако, если у Светлых эльдаров подобное вызвало лишь недоумение и насмешки, то для Темных стало чудовищным оскорблением.

По Закону Поднебесья, а значит, и в глазах Всевышнего, только первая Клятва имеет Силу.

Выходит, смертной посчастливилось стать Повелительницей, и бессмертные будут у нее в услужении?!

Владыка не просто женился и признал Младшую Госпожой над Старшими, Элладиэль отверг единственный способствующий примирению союз — Леди Олейя Темная так и осталась наложницей, теперь уже навсегда. Мало этого! Владыка присвоил жену одного из Темных, отнял от живого мужа, чья клятва, без сомнения, существовала! Это вызвало такой рокот негодования, что от треска закладывало уши…

Алион вздохнул, зачем он вернулся в Поднебесный? Ведь Владыка не отозвал данный им с Драго боевой отряд. По его Слову они должны восстанавливать Излаим. Драго горел этой идеей и Алиону мысль очень нравилась, кабы не все обстоятельства…

Алион снова вернулся мыслями в день, когда они с братом посетили Небесные Чертоги Вечного. Владыка призвал, и они не смели отказать. Светлокосые статные элии из личной гвардии Владыки, облаченные в парадные, серебряные с голубым отливом, доспехи, сопровождали братьев. От величия Чертогов Алион и Драго почувствовали себя еще меньше и ничтожней. Великолепие дворца обескуражило.

Местом аудиенции стал Тронный зал, — он был настолько огромным, что, казалось, там мог гулять ветер. Украшенный витыми колоннами, подпиравшими сам небосвод, и полом, напоминавшим гладь воды, зал встретил гимном.

Драго шел, чеканя шаг, скупой на любое движение, напряженный, как струна. Но Драго — конунг, воин, опора своего народа, он не маленький мальчик, испуганно озирающийся по сторонам. Драго был молодцом, брат спрятал все мысли и чувства, как учил Алион, и шел с гордо поднятой головой.

Алион же был как в тумане, едва осознавая действительность, он плелся позади младшего брата. Боль, связывавшая его с матерью, так до конца и не отпустила.

Превозмогая себя, Алион поднял голову и посмотрел вперед. На высоком троне сидел Он. Алион много раз видел Владыку в мыслях отца и, касаясь чужих воспоминаний, боялся дышать. Владыка был живым Богом. Уже тогда Алион задавался вопросом — эльдар ли Он? Домыслы, что Владыка — сын Всевышнего, давно гуляли по Поднебесью. Все эльдары — творения Создателя, а Он — Сын. И вот ОН рядом с ними, жалким полукровкой и ничтожным мальчишкой из рода младших…

Владыка сидел неподвижно, как монумент самого себя.

Неожиданно изваяние ожило. Владыка поднялся с трона и спустился по каменным ступеням к подножию, где замерли Алион и Драго. Алион заметил, что Драго вздрогнул. Едва дыша, юный конунг взирал на Бога-Солнце из легенд Степного Народа. Драго не смел пошевелиться даже для поклона, Алион упал на колени, чувствуя, как золотое свечение заполняет все существо — дурнота и боль растворились в нем.

Владыка внимательно смотрел на мальчиков, было в его взгляде что-то еще, но Алион не понял что.

— Я приветствую детей Героев Поднебесья! — голос Владыки растекался по залу раскатами грома, заставляя съежиться от страха еще сильней. Владыка продолжил:

— В вечности будут высечены их имена.

Эхо разошлось по залу. Алион силился вспомнить, были ли еще зрители? Вероятно, да, — зал заполнился овациями.

— Алион сын Алеона, из рода Алерона, что от Рода Темных Владык, и Драго, сын Сига, что от рода людей, ныне царствующий конунг свободных всадников, подойдите! — Алион ощутил, как золотая волна подняла с колен, подталкивая вперед.

— Земля Аэлин и Я, её Владыка, Элладиэль Светлейший, Древний из Рода Пробудившихся, Повелитель над Светлыми, Господин Темным и Царь Огненных, приветствуем вас!

По залу снова разлился шум оваций, напомнивший шелест листьев на ветру.

— По Слову, данному Вашей матери, Госпоже Сильвии Излаимской, велю: Драго, мое войско теперь твое. Иди и верни своё по праву рождения! — голос Владыки расходился волнами над головой. Когда овации стихли, Владыка продолжил. — Алион, ты и весь твой род отныне свободны!

Алион не понял, что значит «свободны»? Разве он был не свободен? Он снова почувствовал золотистый свет внутри, только теперь свет едва заметно обжигал.

— Идите и поднимите Последний Оплот из руин, верните Излаиму былое величие! — разошлось рокотом по огромному залу.

Воспоминание потухло.

От горячего дыхания окно запотело, и теперь капли стекали на подоконник, образуя лужицы. Алион водил по ним кончиками пальцев. Сколько помнил, он слышал и чувствовал маму. В детстве Алион часто сидел, погруженный в себя, представляя, что мама рядом. Чудилось, будто он наяву ощущает нежные прикосновения, ласковые поцелуи… Теперь была только тишина. Жуткая, пугающая, пустая. Словно бы Сильвия и правда умерла.

Надо было оставаться в мире людей. Там хоть было ощущение, что в Поднебесном все по-прежнему: Владыка недосягаем, отец воюет с бельмом, а мама живет в Аэр’Дуне и завтра они полетят к ней. Да и О'Силей в Мире Младших было легче. В Поднебесном девочка плохо спала и плакала во сне. Но Алион знал, почему вернулся. И почему совсем не хотел оставаться в вотчине Драго. Неприятное воспоминание задело.

Юный конунг стоял посреди немощеного двора. Деревянный трехэтажный терем, построенные еще при деде Драго, высился за его спиной. Терем был больше и выше остальных построек Хольспара, но каким же жалким и убогим он казался после Чертогов!

На коленях перед юным конунгом стоял мятежный Хольдрик, он умолял о пощаде, если не для него самого, то хотя бы для его людей. При одном только приближении законного конунга во главе отряда бессмертных, узурпатор бежал. Отряд Драго нашел мятежника на полпути к границе.

Юный конунг умел быть жестким. Узурпатора он казнил лично, как и всех приближенных Хольдрика. Во время экзекуции Алиона едва не вывернуло, Драго даже не вздрогнул, а О'Силей смотрела!

Алион еще долго не мог прийти в себя. Как легко дети степняков принимают смерть! Неужели это было необходимо, неужели нельзя по-другому? Что бы сделал он? Заточение, изгнание?

Алион растерялся, он никогда не был обременен властью, что он о ней знает? И все же жесткость брата удручила. Скольких Драго убил? Алион спросил об этом прямо. Драго, пожав плечами, спокойно ответил, что отец с измальства брал его с собой на границу, когда там было неспокойно. И первый, павший от руки Драго, был заколот им еще в луке седла отца. Конунг не может быть отдельно от дружины, как и его сын.

А как же О'Силей? Зачем маленькой девочке видеть такое?! Драго был немало удивлен смущению Алиона: публичные казни — не редкость, разве Владыка Элладиэль не карается своих врагов?

Алион замялся. Да, говорят, Владыка беспощаден к врагам, но публичная казнь, да еще и самолично? Алион не слышал об этом, мятежи были, но Владыка щадил, над мятежниками устраивались законные суды: были и оправданные, и помилованные.

Драго пожал плечами и ответил, что отец учил уважать врага, поручать казнь другому — низко и трусливо. И тут же осекся, быстро добавляя, — вероятно, Владыка слишком занят, чтобы вершить суд самолично.

Алион растерянно спросил, что на это все сказала бы мама? Драго хмыкнул и сплюнул. Алион понял, княгиню никогда не спрашивали…

«Скоро прилетит дедушка», — мысль о деде согрела, но тут же рассыпалась в золу потухшим угольком.

В комнату зашел Лим:

— Ты чего здесь один?

— Да так… — нехотя ответил Алион.

— Ал, пошли постреляем из лука, там, кажется, немного распогодилось. Драго, вон, рвется!

— Драго рвется пострелять в живую мишень! — зло процедил Алион, почему-то злясь и на брата, и на Лима.

— Ал, хватит хандрить! Ты ж не барышня кисейная! Да что ты вообще о ней знаешь? Вы виделись-то всего пару раз, о чем здесь страдать? Она тебе, считай, чужая! Повидались, и будет. Вон Драго, ему явно все равно. А ты, как малявка О'Силей, хочу к маме…. Сильвия всегда была…умм… крайне ветреной особой.

— Что ты имеешь в виду? — Алиона кинуло в жар.