Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Интересный экземпляр, — задумчиво произнесла я, отпивая чай. Уже что-то. Да и конкретика всегда радует. Но это только слова, личные впечатления. Людям свойственно порой сгущать краски. — Ну что ж сама же вызвалась. Теперь только вперед.

По напряженному лицу Марины и поджатыми губами, я понимала, что она не согласна со мной. Жевала и хмурилась.

— Вот упрямая же. Инициатива наказуема… — покачала головой неодобрительно коллега. — Какие шансы?

— Шансы есть и неплохие, а уж если все по обоюдному решим. Марин, это действительно развод года?

— Если ты имеешь ввиду, пишут ли об этом на первых полосах печатных изданий, то нет, — равнодушно пожала плечами она, покручивая чайную ложку в раках. — Но папа у нее действительно владелец заводов и пароходов. Думаю, не без его участия зятек фирму сколотил. За пять лет то. Она после измены мужа в больничку загремела с нервным срывом. Так переживала. А еще по слухам отец не дал дочке добро на развод.

— Почему? — удивилась.

— Ален, ну ей-богу, ты как маленькая. Дела, значит, общие имеются.

Я кивнула, соглашаясь с ее доводами. Мы еще немного поболтали, а потом разбежались по рабочим местам. И цветочки полила, и пыль вытерла, документы по папочкам разложила и, пока все это делала, старательно пыталась подавить в себе любопытство. Меня так и подмывало кое-что сделать. А потом все же не выдержала, ругая себя за отсутствие выдержки и откуда-то взявшийся интерес, залезла в интернет. Искать информацию о своих коллегах… Со мной такое было впервые. Единственное, что успокаивало, так это мысль, что это исключительно для пользы дела и из профессионального любопытства. Я вбила в поисковик нужную мне фамилию. Противника нужно знать в лицо. Не так страшен черт, как его малюют. Правда, ведь?

Тааакс, посмотрим. А посмотреть было на что. В свободном доступе было много информации. Личная жизнь интересовала мало. Да и глупо было верить тому, что написано в СМИ.

Загорский Александр Владимирович. 36 лет. Адвокат. Имеется свое бюро «Загорский и партнеры». Неоригинально! Москвич. Не женат.

Что еще есть? Официальный сайт бюро. И фото руководителя имеется. Посмотрим что за великий и ужасный Загорский Александр. Изображение грузилось ужасно долго, а когда загрузилось…Ну, страшным он не был. От слова совсем. И как бы я не пыталась найти изъян в его внешности так и не смогла. И так и так крутила изображение мышкой. Фото было сделано в рабочей среде: офисная атрибутика, естественная расслабленная поза, сидя на стуле, лодыжка одной ноги лежит на колене другой, правая рука лежит на столе, вторая в кармане брюк. С экрана ноутбука на меня смотрел серьезный брюнет, в деловом костюме, с карими глазами, чуть загоревшей кожей, с жесткими чертами лица. Идеально выбрит, и стольже идеально причесан. Он был красив, но эта красота не была слащавой. Она была классической и мужской. От фотографии так и сквозило брутальностью, уверенностью, жесткостью, характером, опытом. Вот и заочное знакомство состоялось и вполне себе оказалось приятным. По внешним данным уж точно. Надо бы еще его практику посмотреть.

— Ален?

Я так увлеклась разглядыванием личности Загорского, что очнулась только тогда, когда заглянул шеф и позвал по имени, как оказалось не в первый раз. Морозов стоял, подперев плечом перегородку.

— Извините, Константин Олегович. Заработалась. Вы что-то хотели? — вкладки поисковика пришлось в спешном порядке закрыть. Тут же схватила простой карандаш и придвинула листок бумаги, на котором делала пометки, создавая рабочий вид.

— Как процесс изучения документов? — закидывая ногу на ногу, сел на стул напротив меня.

— В процессе. Надо бы с клиенткой поговорить лично. Документы документами, но нужно понять, что человек хочет в итоге получить. Тогда и о шансах поговорим. По тем документам, что я успела изучить действительно долевое владение фирмой. Но если пять лет назад стоимость этого бизнеса была копейки, то сейчас эти самые доходы возросли в разы. Не говоря уже о наличии недвижимого имущества. Если господин Доронин окажется жадным и алчным, то оспаривания договора не избежать. Определенно. Там есть за что зацепиться.

— Да что там неясного? — отмахнулся Константин Олегович, от моих слов. — В брачном договоре все черным по белому прописано. Дорониной все принадлежит по праву. Она хочет восстановить справедливость, и я считаю это правильным и обоснованным. Он изменил жене и это не делает ему чести. Совсем.

Начальник говорил все складно, правильно, красиво. Однако…

— Все не так просто, — опять же повторила я с нажимом. — Никто не хочет расставаться со своими деньгами, тем более, если развод будет болезненным для обоих. С долями все более или менее понятно, как и с недвижимым имуществом. Пункт 1.7. брачного договора гласит: в случае расторжения брака по инициативе одного из супругов в результате недостойного поведения супруга или супруги (супружеской измены, хулиганства, пьянства, физического насилия) выплачивается компенсация в несколько миллионов. Не в рублях, Константин Олегович. Какой идиот составлял этот брачный договор, который ставит его под угрозу признания полностью или частично недействительным. Это Россия! Условия, которые заведомо ставят одного из супругов в более неблагоприятное имущественное положение перед другим супругом, у нас не приветствуются. В большинстве случаев они просто признаются недействительными. К тому же факт измены нужно доказать, как и то, что у муженька завалялись пара ненужных миллионов, чтобы оплатить свой недальновидный проступок.

— Но у тебя есть идеи? — спросил Морозов, нетерпеливо постукивающий пальцами по крышке стола. В его глазах блеснул недовольный огонек. То ли от моего не согласия с ним, то ли еще отчего-то неизвестного мне.

— Есть, — решительно ответила я. — В случае, если договориться не получится, то мы запустим два процесса одновременно: развод и раздел имущества. Нельзя допустить затягивания дела и признания брачного договора ничтожным. Нельзя допустить, чтобы муж Дорониной в один момент оказался гол, как сокол. Тогда будем делить то, что останется по закону.

— Вот именно. По такой схеме и будем работать. Алена, держи меня в курсе. К черту отпуск, — Костя чуть было не то что из кресла, но из дорогих своих брюк не выпрыгнул. — Такой заказ. Такой гонорар. Мы уделаем Загорского.

Я молчала, глядя на него, отчетливо понимая, что ему по большому счету наплевать на Доронину и пресловутую справедливость, о которой он так славно пел мне пару минут назад. Эмоции, выдали шефа с головой. Его цель — Загорский. Тогда почему он сам отказал вести это дело? Рискованно? Не уверен себе или в исходе дела? Или настолько уверен в непобедимости адвоката мужа клиентки. Использует меня, чтобы в случае провала его репутация не пострадала? Ох! Если кто и ошибется, это буду я. Не он. На меня повесят ярлык непрофессионала, его он не затронет. Последнее стало неприятным открытием. Нет! Думать об этом сейчас нельзя. Нужно очистить свой разум от подобных вопросов, предположений, образов и просто работать дальше.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, иначе… — продолжать он не стал и так все было ясно. Он поднялся со своего места, а потом добавил:

— С Дорониной я договорился на завтра. Инга Игоревна прибудет к одиннадцати. Встречу организую в конференц-зале, чтобы вам никто не мешал.

Я коротко кивнула.

Глава 4

Утро началось суматошно и, было на самом деле паршивым. Нервы искрили. Голова раскалывалась. Выпитая таблетка, а потом и вторая, хоть немножечко сняли спазм. Мало того, что мама требовала официальных извинений перед отцом, названивая мне весь вечер, так и утром она не успокоилась, взывая к моей порядочности и любви к семье. Мои объяснения категорично не принимала. В какой-то момент, примерно в час ночи, я просто была вынуждена отключить мобильник — мамочка была настолько настойчива. Какое уж тут спокойствие и сон. Моей семье неважно мое присутствие, как родной дочери, на данном мероприятии. Им нужно перед сотней людей показать семейную идиллию, чтобы заткнуть рты всем тем, кто распускает слухи. А, я, паршивая овца все порчу. Думаю, что и сестрица, не обрадуется, увидев меня на своем торжестве. Я вдруг поняла одну немаловажную вещь. Виктория, так же как и я была заложницей ситуации, где от нас требовали создавать иллюзию счастливой идеальной семьи. Только, если я жертвовала собой, то она этого делать не собиралась, с самой первой минуты как закрутила роман с моим мужчиной. Вика делает, все что хочет, при этом прикрываясь семьей. Откуда в ней столько уверенности? И в постель ко мне залезла и в душу. А родители ждали, что я быстренько забуду и переживу свою обиду и снова стану младшенькой сестренкой, которая обязана понимать, принимать, поддерживать во всех принятых ею решениях. Мой разум внезапно перестал понимать: как я находила все полгода оправдание происходящему? В нынешних обстоятельствах это казалось нереальным. С такими мыслями я переступила порог своей работы. Хотелось побыстрее погрузиться в рабочую суету, чтобы избавиться от раздражения на саму себя, но не тут то было. Масла в утренний огонь подлил Морозов, забрав у меня одно из дел.