Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

Работа на новом месте по содержанию мало отличалась от прежней. Все как обычно: исковые заявления, претензии, жалобы, слушания, телефонные переговоры, консультации клиентов.

В выходные занималась уборкой и немного обновила свой гардероб парочкой платьев и несколькими юбками и, конечно, парой туфель. Одни, из которых, были ярко-лиловыми. Я просто не смогла пройти мимо такой красоты.

Всю неделю старательно гнала мысли о семье. За пройденное время я позвонила маме лишь два раза. Такая редкость звонков не была нежеланием общаться. Скорее не хотела навязываться. Боялась, что очередной мой звонок помешает семейной идиллии. Но я не могла себе позволить перестать за них волноваться. Не о Вике. О ней пусть заботиться Дима. О родителях. Стандартные вопросы и двухминутный разговор. Стандартный привет от папы. Ну что ж постоянство это не есть плохо. Лишь только баб Маша волновалась за меня. Каждый день созванивались. За три года она стала действительно близким и родным человеком. Хотя никакого родства кровного у нас не было. То, что мы прошли с ней вместе сближает гораздо больше. Это было мое третье дело, тогда я еще была начинающим юристом, а у нее была большая квартира и два неблагодарных уже вхрослых ребенка, которые пытались ее всем способами выселить из ее же квартиры в какую-то глухую деревню. Судились долго и, что называется на разрыв аорты. Дело выиграли и апелляцию тоже. Вместе плакали, возле здания областного суда. С сыном она помирилась, а вот дочь так и не смогла простить такую «плохую» мать. С тех пор она стала для меня баб Машей, а я Лёлькой. Вот и сейчас желала мне удачи на новом месте работы. Говорила, что все не зря и все можно преодолеть. Работа хорошая. В столице. На этой жизнеутверждающей ноте, я снова погрузилась в очередную рабочую неделю.

— Перемены идут нам на пользу, — заключил Константин, увидев меня в платье, как только я вошла в просторный и вместительный конференц-зал, стилистика которого была сугубо деловая. Ничто в нем не могло отвлечь твоего внимания. Все было сделано для эффективной и плодотворной работы. Константин Олегович как обычно восседал во главе стола переговоров, будто на троне. Очередная утренняя планерка. Я подсела к Маринке Леоновой. С ней наши «кабинеты» были по соседству. За неделю как-то сдружились. В рамках офисной дружбы она поведала мне обо всех устоях в коллективе. Вместе ходили обедать. Даже вдвоем выкидывали злополучный цветок, который за неделю реанимировался и завонял, словно из мусорного бака. Его место заняла орхидея нежно-розового цвета.

Константин Олегович сегодня был явно не в настроении, и такая же атмосфера летала в воздухе. Казалось, сейчас кому-то прилетит втык. Вот что может расстроить человека утром в понедельник? Когда рабочая неделя только началась. Хотя мы люди небольшие и заботы начальства нам чужды.

— Рвет и мечет, — шепнула мне Маринка, поглядывая на часы. — Черт, мне через полтора часа нужно в СИЗО быть. Придется перенести на после обеда.

— Он начальство, — вздохнула я, разглаживая образовавшиеся складки платья. — Ему можно.

Маринка откровенно закатила глаза. Я снова взглянула на Костю, который был хмур, недоволен и мрачен.

— Сергеев, ты какого черта с апелляцией затягиваешь? — поинтересовался Константин Олегович не совсем добродушным тоном. — Мне клиент звонит и жалуется, что в его деле полный тухляк. Просит тебя заменить. Деньги вернуть.

— Время еще есть, Константин Олегович. Я все успею, — не задумавшись ни на секунду, уверил начальника Миша, что-то помечая себе в блокноте. — Матюшин дохлого замучает. Нет терпения у него совсем. Тут нужно выждать время.

— Подумать только, Михаил, вы жалуетесь! Время у него есть. Выждать нужно, — передразнил Морозов подчиненного. — Так донеси до клиента свои планы, чтобы он мне нервы не мотал. Все оставляешь на последний день. В курсе меня держи или я буду держать тебя в ближайшие два месяца на окладе. У тебя ипотека, жена и собака, и теща приезжает. Помни об этом.

Со всех сторон послышались смешки. Под напором начальства, Михаилу пришлось смириться и просто кивнуть.

— Так продолжим… — Костя заглянул в свой ежедневник и совсем другим тоном, более нейтральным и без эмоций, продолжил: — Что там у нас по делу о банкротстве сына депутата? Евгений Борисыч?

— Все отлично. Арбитраж удовлетворил наши требования. Сынок в шоколаде. Небось, уже в Сочи улетел с девками обжиматься за бюджетные деньги и разоренный завод. Кредиторам обжаловать бессмысленно. Хотя могут рискнуть своим здоровьем.

— Молодец, но все равно страхуй. Мэр рад, а мы не будем его деньги считать. Катя выпишите премию Евгению Борисовичу. Окажешь мне помощь в подобном деле?

Евгений Борисович кивнул.

— Матвеева, у тебя как дела?

Я голову подняла, посмотрела на начальника, услышав свою фамилию.

— Дело Михайловой бесперспективное, — ответила я, разводя руками. — Ее об этом я предупредила честно. Но истица ничего знать и слышать не хочет. Прет, как танк. Занятная особа. Мы идем в суд, Константин Олегович без единого доказательства. У нее «любовь» с работодателем и надолго. Изведет она его, а заодно и меня.

— Любой каприз за ее деньги, Алена Дмитриевна, — сказал он, ясно дав понять, что «раздевать» клиентов — дело легальное здесь. — Если ей нужно попасть в суд, то кто мы такие, чтобы лишать ее такой возможности. Ей нужна поддержка — пусть будет. Что там по признанию права собственности?

— У меня есть кое-какая идея. Нужно более детально изучить. Может, и спасем тонущий корабль. Материалы только утром принесли.

— Работай, идейная моя.

Отстрелялась и, слава богу. Михайлову я все же попытаюсь убедить и не тратить зря деньги на оплату моих услуг — уволили ее вполне законно. А «раздевать» клиентов я не собираюсь. Совесть не позволяет.

— Будь осторожна, — шептала Маринка, наклонившись ко мне со всем уж близко.

Я посмотрела на нее вопросительно.

— Жена Морозова ревнивая на всю голову, а слухи ползут быстро. Юлька всю прошлую неделю трещала, как вы обжимались в холле.

Мои брови удивленно полезли вверх.

— Мы просто давно знаем друг друга….

— Ален, просто имей в виду. Без обид. Ты девочка красивая. Сегодня вон как наши мужчины засматриваются на твои ножки. Охранник так вообще чуть шею не свернул.

Я растерянно кивнула. Вот уж счастье. Всего неделю работаю, а уже причина слухов. Не порядок. Надо бы Юльке под нос административный кодекс сунуть, а в довесок еще и уголовный. Пусть просвещается. Там о клевете много чего написано.

Совещание продолжалось еще какое-то время, прежде чем начальство перешло к более значимому вопросу на сегодня. Константин Олегович даже поднялся со своего места.

— Уважаемые коллеги, новое дело, — торжественно объявил Константин Олегович, оглядев нас. — Десерт с вишенкой. Итак, говорю по сути дела. Бракоразводный процесс четы Дорониных. Думаю для многих присутствующих тут это не новость. Инга Доронина обратилась в нашу компанию за юридической помощью. Я бы сам взялся за дело, но, во-первых, опыт и Вам нужен, а во-вторых, моя жена второго «динамо» отпуска мне не простить. К тому же на мне висит еще миллионное мошенничество. Будь оно не ладное. В общем, дело не простое, а золотое. К нам не так часто обращаются клиенты такого уровня. Поэтому разбрасываться мы ими не в праве. Развод — дело болезненное, сложное не только с законодательной точки зрения, но и с моральной. Здесь нужен профессионализм, готовность пожертвовать личным временем, психологическая устойчивость. Насколько будет сложным дело — я не берусь озвучить. Нужно тщательно подготовиться и продумать все варианты развития ситуации. Возможно, работать будем в паре. Я буду курировать. Не брошу ни одного из вас. И соломку подстелю и плечо подставлю.

Речь была вдохновляющей. Даже зааплодировать хотелось. Но аплодировать никто не стал. Все выглядели серьезными и деловыми, а еще «голодными» юристами. Каждый, из нас сидящих, хотел больших и интересных дел.