Презумпция достоверности (СИ) - Сладкова Лидия

— Еще скажи, что тебе было неприятно так провести свой день рождение? — я скинула туфли, почувствовав невероятное облечение. Смерила Загорского внимательным взглядом. Он как раз освобождался от галстука, бурча что-то про удавку. Это вызвало у меня улыбку. Загорский с таким изяществом носил галстуки и, как, оказалось, терпеть их не мог.

Подойдя к мужу, помогла развязать, а он усадил меня на свои колени.

— Спасибо! — меня чмокнули в область шеи и вдохнули мой запах. — Ты у меня умница. Доронина было звать необязательно. Все остальное прекрасно. Столько подарков… — слышала в голосе мужа неприкрытый сарказм.

— Что мне оставалось делать? — возмутилась я, встав с его колен и направилась в сторону дивана. Именно там лежала сумочка. — Он сам напросился. Неделю назад позвонил мне, рассказывая о неуемном желании тебя поздравить. Чего ты жалуешься? Он подарил тебе целую лошадь, удивив всех гостей. Я все боялась, что она вот-вот появится в банкетном зале.

— Это он может. Уму не приложу, что с конем теперь делать. Последняя живность у меня была в девять лет. Маленький щенок, который через месяц сдох от неизвестной болезни. Я проплакал три дня, с тех пор зарекся заводить домашних животных, а тут лошадь…Ну не идиот ли? Еще и речь какую произнес… Лошадь — друг человека, видишь ли.

— Это породистый конь, который стоит уйму денег, — парировала я, присев, предварительно откинув полы атласного платья.

— Ты предлагаешь его продать?

— Его можно выставить на скачки, — было ему ответом. Сумочку схватила, поставив ее к себе на колени, будто готова была в любой момент сорваться из дома. Саша на меня вопросительно взглянул, но от реплики удержался.

— Какая у меня продуманная жена…Вот ты этим и займешься. У меня на носу банкротство холдинга. Я не могу.

Я закатила глаза.

— Все в семью, но все же, какая кошка между вами пробежала?

— Мой кулак, — Загорский наглядно продемонстрировал мне его, подняв руку вверх, сжав пальцы в кулак.

Мои брови взметнулись вверх в удивлении.

— Ты его ударил? Саша… Когда?

— Он по-другому отказывался понимать, — Загорский завелся с половины оборота. Дружба, после развода Дорониных, между Сашей и Максимом сошла на нет. Муж не объяснял в чем причина. Я могла только догадываться, что послужило причиной. — Один удар в челюсть, может втолковать человеку, что он не прав. Максимушка обиделся. Я был не против. Конец истории. Ты спать мужа будешь укладывать?

— А колыбельную тебе не спеть? — я нащупала замок сумочки, наблюдая, как он встал со своего любимого места, и сама подскочила, преграждая путь.

— Песенку мне нужно, но… — его руки легли мне на талию.

— Подожди! — остановила я его руки, когда они метнулись к молнии моего платья, а внизу живота чувствовалось возбуждение. Гормоны. Сейчас я хотела мужа гораздо больше и чаще. Желательно двадцать четыре часа в сутки. Непроизвольно хихикнула своим мыслям. — У меня для тебя есть еще подарок.

— Еще? Стриптиз? — хитро улыбнулся он. — Тебе помочь.

Его руки снова потянулись к молнии, и я снова его остановила. Так он ловким движением проворных рук быстро забрался под полы моего платья, сжав ягодицы. Пришлось чуть оттолкнуть его от себя. Меня одарили негодующим взглядом.

— Подожди. Я и так волнуюсь, — сделав шаг назад, сказала я, потянувшись за сумочкой.

Волновалась я, как никогда в своей жизни. Это было правдой. Наверное, гормоны ухудшали ситуацию. Да, и спать все время хотелось, и грудь стала очень чувствительная. Пока не тошнило, и я, искренне, надеялась, что этот признак меня обойдет стороной. Я узнала, что беременна, неделю назад, когда задержка месячных составила две недели. Струсила, сразу сказать Саше. Неделю мучила себя. Опять репетировала. Потом решили преподнести, как подарок, но передумала. Слишком уж эта новость была личной. Только для нас двоих. И я всерьез боялась, как отреагирует муж. За год совместной жизни мы всерьез так и не поговорили о детях. Все шуточки. Хотя, когда мужчина отказывается предохраняться это же определенно что-то да значит.

Тянуть было некуда, и момент нужный настал именно сейчас. Достала из сумки небольшую прямоугольную коробочку, протянула ее мужу.

— Там что? — с подозрением посмотрел на меня Загорский, но «подарок» принял.

— Я не хотела отдавать при всех. Вернее хотела, но потом передумала. Не знала, как ты отреагируешь, — пожала я нервно плечами. — Уместно ли… Слишком личное…Для нас с тобой…Знаю, мы не обсуждали серьезно, но так получилось.

— Аленка, ты меня пугаешь.

Признаться, я и сама напугана не меньше его. Кажется, еще минута и разревусь. Чертовы гормоны.

— Открывай скорее, — проговорила я, моргая часто-часто, чтобы прогнать слезы.

Саша открыл, быстро справившись с праздничной лентой. Замер, уткнувшись взглядом на тест и, даже принялся считать полоски. Во всяком случае, губы его зашевелись, и я отчетливо слышала счет.

— Поздравляю, ты скоро станешь папой, — улыбнулась я широко.

Секунда другая. А потом схватил меня в охапку, оторвал от земли и закружил.

— Люблю тебя, родная! Спасибо! Это самый лучший подарок и на всю жизнь.

А через восемь месяцев в нашей семье Загорских родился мальчик. Сын. Сынок. Сынуля. Еще один главный мужчина в моей жизни. Самый главный. Загорский Тимофей Александрович. Видели бы вы, как мой муж, выпятив грудь, хвастался налево и направо, что у него родился сын. А еще через два года мы вернулись в этот роддом за девочкой Варварой.

Конец