Алекс - Пьер Леметр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Около трех часов дня они наконец-то остались в кабинете одни. Камиль больше не раздумывал. Он должен поблагодарить Луи. Без всяких предисловий он так и сказал:
— Спасибо, Луи.
Но все-таки нужно добавить что-то еще.
— Это…
И тут он осекся. По искреннему недоумению на лице Луи он в один миг понял свою ошибку. К этой истории с картиной тот не имел никакого отношения.
— Спасибо за что? — спросил он.
Камиль поспешно сымпровизировал:
— За все, Луи. За твою помощь… за все.
Луи слегка растерянно кивнул. Он к этому не привык — они никогда не говорили друг другу ничего подобного.
Камиль пытался найти убедительные слова, чтобы его оплошность осталась незаметной, — но понял, что сказал именно то, что думал. Он сам удивился этому неожиданному признанию, которого совсем от себя не ожидал.
— Это расследование… оно для меня стало в каком-то смысле возрождением. Хотя, конечно, я по-прежнему не самый приятный в общении тип…
Присутствие Луи, этого загадочного человека, которого он знал так хорошо и о котором по сути ничего не знал, неожиданно взволновало его — пожалуй, даже сильней, чем подаренная картина.
Вассера снова привели на допрос — выяснять очередные детали. Камиль поднялся в кабинет Ле-Гуэна, коротко постучал и вошел. На лице комиссара читалось, что он приготовился услышать плохую новость. Камиль тут же успокаивающим жестом вскинул вверх обе ладони, давая понять, что все в порядке. Они поговорили о ходе допросов.
Камиль уже сделал все, что нужно. Теперь оставалось только ждать. Потом Камиль упомянул о продаже материнских картин.
— Сколько? — ошеломленно переспросил Ле-Гуэн, услышав сумму.
Камиль повторил. Эта сумма казалась ему все более и более абстрактной. Ле-Гуэн скорчил восхищенную гримасу.
Об автопортрете матери Камиль не стал упоминать. Немного поразмыслив, он догадался, кто его прислал. Он вспомнил о друге матери, который организовывал аукцион. Должно быть, тот получил свой небольшой профит и решил отблагодарить Камиля, подарив ему одну из картин. Вот так, абсолютно заурядно, все разъяснилось. Но именно поэтому Камиль чувствовал облегчение.
Он сделал звонок, оставил сообщение и вернулся в свой кабинет.
Шли часы.
Он все решил заранее. Итак, в семь вечера.
Наконец этот момент наступил. Было ровно семь.
Вассер вошел в кабинет. Сел. Его взгляд сразу же невольно обратился на настенные часы.
Он выглядел очень уставшим. Он почти не спал за последние сорок восемь часов — сейчас это стало особенно заметно.
61
— Видите ли, — сказал Камиль, — у нас есть некоторые сомнения относительно смерти вашей сестры. Сводной сестры, простите.
Вассер никак не отреагировал. Он пытался понять, что это значит. Сказывалась усталость. Он обдумывал этот вопрос и те, которые, вероятнее всего, последуют за ним. Он был спокоен. К смерти Алекс он никоим образом не причастен. Это было буквально написано у него на лбу. Он глубоко вздохнул, расслабился, скрестил руки на груди. По-прежнему не произнес ни слова. Только в очередной раз взглянул на часы. Затем спросил, без всякой связи с прозвучавшей ранее фразой Камиля:
— Срок моего задержания заканчивается в восемь вечера, так?
— Я вижу, смерть Алекс вас совсем не волнует.
Вассер поднял глаза к потолку, словно в поисках вдохновения. Можно подумать, что он сидит за столом не на допросе, а в ресторане, где ему предстоит сделать выбор между двумя видами десерта. Кажется, он и вправду не знал ответа на этот вопрос. Слегка пожевав губами, он сказал:
— Отчего же, ее смерть меня огорчает. Сильно огорчает. Вы же знаете, семейные связи — очень прочные… Но что вы хотите… С людьми, подверженными депрессии, такое случается…
— Я говорю сейчас не о смерти как таковой, но о том, что послужило ее причиной.
Он понял и кивнул:
— Снотворное, да, это ужасно. Алекс говорила, что у нее проблемы со сном, что без этих таблеток она не может сомкнуть глаз.
Последнюю фразу он подчеркнул особенным образом — чувствовалось, что даже сейчас, даже в таком вымотанном состоянии, он едва сдерживается, чтобы не отпустить какую-нибудь сальную шуточку по поводу этого «не может сомкнуть глаз». Но потом он добавил уже другим, преувеличенно озабоченным тоном:
— Но все же, что касается медикаментов, она могла бы найти что-то получше, чем обычное снотворное. Она ведь медсестра, ей нетрудно достать любые надежные средства…
Помолчав немного, словно раздумывая, он добавил:
— Я не знаю, каким именно образом снотворные таблетки вызывают смерть… наверное, начинаются конвульсии, судороги?..
— Если организм вовремя не избавить от этих таблеток, — ответил Камиль, — человек впадает в глубокую кому и утрачивает защитные рефлексы — в частности, дыхательных путей. Он извергает рвоту, она заполняет легкие, человек задыхается и умирает.
Вассер не удержался от гримасы отвращения. Фу… Захлебнуться собственной блевотиной — нет, такую смерть никак нельзя считать достойной.
Камиль кивнул в знак того, что понимает такие чувства. Глядя на него, вполне можно предположить — если не обращать внимания на слабую дрожь пальцев, — что он вполне разделяет мнение Тома Вассера. Он поднял голову от лежавшего перед ним досье, перевел дыхание и произнес:
— С вашего позволения, мне хотелось бы вернуться к вашему визиту в отель. В ту ночь ваша сестра умерла. Итак, вы приехали туда вскоре после полуночи?
— У вас же есть свидетели. Вам следовало обратиться к ним.
— Что мы и сделали.
— И что же?
— Они назвали время двадцать минут первого.
— Ну, пусть будет двадцать минут первого, я не против.
Вассер откинулся на спинку кресла. Его регулярные взгляды на часы более чем красноречивы.
— Итак, — снова заговорил Камиль, — вы вошли следом за ними, и это показалось им вполне естественным. Обычное совпадение — просто еще один клиент возвращался в отель в это же время… Свидетели сказали, что вы остановились у лифта. Поскольку сами они жили на первом этаже, они ушли к себе и вас больше не видели. Итак, вы поднялись на лифте.
— Нет.
— Вот как? Однако…
— Нет, а что? Куда бы вы хотели, чтобы я пошел?
— Именно этот вопрос мы себе задавали, месье Вассер. Куда же вы пошли?
Вассер нахмурился:
— Послушайте, Алекс мне позвонила, попросила меня приехать, зачем — не сказала, а после не явилась сама! Я поехал к ней в отель, но на ресепшене уже никого не застал, и я не мог выяснить, в каком номере она живет. Чего бы вы хотели? Чтобы я начал стучать поочередно во все двести номеров? «О, извините, пожалуйста, я просто ищу свою сестру!»
— Сводную сестру.
Вассер стиснул зубы, затем глубоко вдохнул, после чего продолжал, словно не расслышал этих слов:
— Я прождал ее в машине черт знает сколько времени, до отеля, в котором она остановилась, было две сотни метров, — в такой ситуации любой поступил бы, как я! Разумеется, я поехал в отель, надеясь, что найду ее в списке постояльцев — или как там это называется. Но когда я приехал, на ресепшене уже никого не оказалось, все ушли. Я сделал все от меня зависящее, но больше ничего не мог. Поэтому я вернулся домой. Вот и все.
— То есть, по сути, вы действовали необдуманно.
— Ну, считайте, что так. Недостаточно обдуманно.
Камиль в притворном замешательстве покачал головой.
— Ну и что это меняет? — раздраженно спросил Вассер.
Он повернулся к Луи и Арману, словно призывая их в свидетели.
— А? Что это меняет?
Те не шелохнулись, лишь пристально смотрели на него.
Тогда его взгляд вновь обратился на часы. Время шло. Он успокоился. Даже улыбнулся.
— Ну хорошо, — сказал он, вновь обретя уверенность в себе. — Допустим, это ничего не меняет. Разве что…
— Да?
— Разве что, если бы я ее нашел, ничего этого не случилось бы.
— То есть?
Вассер с добродетельным видом соединил ладони.
— Думаю, я бы ее спас.
— Но — увы, это все же случилось. Она мертва.
Вассер развел руками — ничего не поделаешь, судьба… Затем снова улыбнулся.
Камиль собрался с силами.
— Месье Вассер, — медленно произнес он, — если уж говорить начистоту, наши эксперты сомневаются в самоубийстве Алекс.
— Сомневаются?..
— Да.
Камиль немного подождал, словно давая собеседнику полностью осознать смысл произнесенной фразы.
— Мы скорее полагаем, что вашу сестру убили и что убийство постарались замаскировать под самоубийство. Причем достаточно топорно, если уж хотите знать мое мнение.
— Что означает этот бред?
Всем своим существом Вассер выражал удивление.
— Ну, во-первых, — начал Камиль, — Алекс по натуре не из тех людей, которые склонны кончать жизнь самоубийством.