Горбун - Вероника Кузнецова

— Любопытно, Жанна, вы сами до такого додумались или обходитесь чужими цитатами? — осведомился горбун безразличным тоном, но глаза его продолжали сверлить меня с обидным интересом.

— Кто же ещё может до такого додуматься? — спросила я в свою очередь, причём далеко не безразличным, а, скажем, довольно вызывающим тоном.

— Некоторые и не до такого додумывались, — объявил Ларс, причём непонятно было, имел ли он в виду себя, горбуна или кого-то ещё.

— Обязательно включите это в свою повесть, — посоветовал горбун, с барственным видом откидываясь на спинку дивана. — Писатели всегда используют такие блестящие определения.

— Спасибо, учту ваше мнение, — вежливо поблагодарила я, понимая, что за этим советом скрывается издёвка.

Дружинин стал мне противен до невыносимости. Даже если он гениальный переводчик, писатель и критик (в чём, не имея доказательств, можно было позволить себе усомниться), некрасиво постоянно намекать на глупость или бездарность человека, который пишет для себя, не рассчитывая издавать свои произведения. На работе я разрабатываю любые конструкции, которые мне поручают, и, до сих пор никто ещё не был в претензии. Едва я подумала про это, мне сразу же захотелось постучать по дереву, потому что судьба вообще капризна, а судьба конструктора — вдвойне, поэтому, чтобы не сглазить, лучше подстраховаться дедовскими методами. Конечно, стучать я не стала и через плечо не плюнула (к тому же я постоянно забываю, через какое плечо нужно плевать, сколько раз и, главное, на кого), тем более что реакция на эти действия всех находящихся в комнате была бы впечатляющей.

Второстепенные мысли не отвлекали меня от раздражения против горбуна. И зачем этот тип донимает меня моим творчеством? Каждый волен иметь своё хобби. Почему бы мне не заниматься для развлечения чем-нибудь безобидным? Вот если бы горбун для тренировки мозгов придумывал какие-нибудь конструкции, то я бы не стала его критиковать, даже если его изобретения до отвращения примитивны. Жаль только, что он не увлекается изобретательством, и я не могу проявить своё великодушие.

— Наверное, уже включили, — не отставал от меня мой мучитель.

— Если вам так хочется, я придумаю побольше подобных… как бы это выразить?.. включу в какой-нибудь рассказ и подарю вам, — предложила я.

Дружинин долго не сводил с меня пристального взгляда, а потом кивнул.

— Договорились, — сказал он и погрузился в молчание.

Я занялась игрой с Мартой, Ларс ушёл на кухню, а вернувшаяся в комнату старушка приняла участие в разговоре Петера и Ханса. Все были настолько сдержаны в своём горе, что посторонний человек мог бы не заметить, что этот дом дважды посетила смерть.

— Жанна, — позвал меня горбун.

Я подняла голову.

— Как у вас продвигается ваша повесть?

Я не теряла присутствия духа.

— Какая повесть?

— В которую я нечаянно заглянул.

— Никак не продвигается, — ответила я, вежливо улыбнувшись. — Мне она надоела с самого начала, и я бросила её.

Горбун великолепно разыграл роль человека, которому любопытны и мои увлечения и мои мысли.

— Почему? — спросил он с удивлением. — Начало очень интересное и, знаете ли, даже интригующее. Будет жаль, если вы не захотите разрабатывать сюжет дальше.

— Был бы сюжет, — возразила я.

— А его нет?

Какое горбуну дело, есть он или нет?

— Не знаю.

Дружинин сел поудобнее, чтобы лучше меня видеть.

— Может, возникли какие-нибудь трудности? — поинтересовался он. (И каким же располагающим был его голос!) — Я мог бы помочь.

— Зачем помогать в безнадёжном деле? — спросила я, невольно смягчаясь от его мнимого доброжелательства. — А как продвигается ваша работа?

К чему я завела разговор на излюбленную тему горбуна? Теперь будет трудно его прервать, а Дружинин подумает, что вновь сумел внушить мне симпатию.

— Никак не продвигается, — признался он. — Хотите, я расскажу вам сюжет моей будущей книги?

Правильнее было бы вежливо отказаться от прослушивания, но предложение было так заманчиво, что я не выдержала.

— Расскажите.

— В следующий раз, если вы не против, — сказал горбун. — Я чувствую, что скоро нас пригласят к столу, а мне бы не хотелось делиться своими планами во всеуслышание.

Мне ничего не оставалось, как согласиться.

— Так какую же актуальную литературу вы читаете? — спросил Дружинин, ободрённый моим вниманием.

— Агату Кристи, — со стойким спокойствием ответила я.

В другое время я бы подумала, что тень, мелькнувшая на лице горбуна, вызвана горем от смерти Мартина, которое усиленно заглушалось, но всколыхнулось от моего неосторожного намёка, однако сейчас я не знала, правильно ли моё предположение, и склонна была заподозрить, что душа горбуна таит в себе только чёрные страсти и помыслы.

— Вот любительница детективов! — усмехнулся Дружинин.

— А вы уже дочитали Сименона? — любезно поинтересовалась я.

— Из-за вас, милая барышня, мне пришлось перечитать десяток пьес Островского, — ответил горбун. — Откуда мне было знать, что попутно надо заглянуть и в Кристи? Счастье ещё, что вы не сможете предложить мне отгадать какую-нибудь цитату из её книг.

Я подумала, но не смогла вспомнить ни одного яркого высказывания, поэтому только заметила:

— Из её книг черпаешь слишком много практических сведений, поэтому забываешь про цитаты.

— Я заметил, что вы вообще очень практичный человек, — признался горбун. — Однако неясно, какие практические сведения вы можете извлечь из этих книг. Вы ведь не собираетесь стать преступницей?

Конечно, очень хорошо, что горбун так явно показал своё отношение к моей роли в трагических событиях, хотя, если наши догадки оправдаются, и Дружинин сам окажется убийцей, то он и не мог заподозрить меня в совершении этих преступлений.

— Если предположить, что, как всякий человек, я когда-нибудь смогу оказаться в роли жертвы, то… Что с вами?

Горбун так странно взглянул на меня, что я не удержалась от вопроса. Дружинин покачал головой и изобразил улыбку.

— "Всё рюматизм и головные боли", — пожаловался он.

Я сейчас же ухватилась за возможность немного уязвить мерзкого горбуна:

— Эти ужасные болезни вызваны тем, что вы вскопали Ире участок земли?

Дружинин укоризненно взглянул на меня.

— Кстати, откуда те слова? — неосторожно спросила я, не признав свой любимый цитатник и дав, тем самым, горбуну возможность отыграться.

— Позор! — с притворным ужасом прошептал он. — А я-то думал, что вы знаете "Горе от ума" чуть ли наизусть.