Право на эшафот - Бронислава Антоновна Вонсович

– Разумеется, в нашем университете любое количество Сиятельных больше одного – лишнее.

– Больше нуля, ты хотела сказать, – поправила Ракель.

Я промолчала, потому что сказала ровно то, что хотела, но она ответа и не ждала, все пялилась на дверь, за которой скрылся Диего. Караулить его днем в мои планы не входило, поэтому предложила сначала пообедать, набраться сил для слежки и обсудить планы, чтобы грамотно разделяться и постоянно держать под контролем потенциального вредителя.

– Нужно еще кого-нибудь в команду, – неожиданно предложила Ракель. – Легион начинался с пятерых.

– Тебе нужны лавры Легиона? – удивилась.

Она в ответ так посмотрела, что я поневоле догадалась: да, нужны. Можно сказать, жизненно необходимы, потому что Ракель жила мечтой войти в историю. Как бы ей поделикатнее намекнуть, что это не те лавры, которыми нужно делиться? Потому что я уж точно обойдусь без того, чтобы войти в историю как одна из тех, кто препятствовал Сиятельному заселению Теофрении. Потомки не поймут, решат, сугубо из жадности действовала. Чтобы не перенаселять страну Сиятельными. Мол, и одной за глаза хватит, чтобы перераспределять что-то там в потоках то ли магии, то ли чего еще… А чтобы разобраться, нужно засесть в библиотеке. Я с тоской посмотрела на такой близкий, желанный, но недоступный Сиятельный корпус и решительно потянула Ракель на обед, аргументируя уход с наблюдательного пункта тем, что Сиятельный пока устроится, пока осмотрится – пройдет время. И вообще днем он не потеряется, присмотр нужен вечером и ночью.

Она неохотно согласилась, но думать на волнующую тему не перестала и в столовой ставила на поднос все, что попадалось под руку.

– Ракель, ты же не любишь рыбу.

– Что? – Она уставилась на тарелку, словно ее подсунули злейшие враги. – Откуда она на моем подносе?

– Ты сама поставила. Я начинаю думать, что твой интерес к Сиятельному не такой, как ты стараешься представить.

Она вспыхнула, с грохотом вернула на стойку тарелку с рыбой и взяла вместо нее мясное рагу, затем поменяла остальные набранные блюда и пошла платить. Я тоже взяла рагу, морс из незнакомых ягод и ломоть кекса – пекли местные повара божественно.

Предвкушала вкусный обед без помех, но просчиталась. Альварес заметил меня и подсел к нашему столику.

– Мне начинает казаться, что приглашение Сиятельного – не такая хорошая идея, – мрачно поделился он своими размышлениями.

– А, вы тоже заметили, как он на вас смотрел? – подлила масла в огонь. – Мне кажется, его подослали точно не для того, на что питает надежду Рауль. Наверняка мурицийцы рассчитывали на природный магнетизм, который иногда называют Сиятельным обаянием, – он позволяет заполучить любую персону, на которую дон положил глаз.

Пересказывая слухи, не имевшие никакого отношения к реальности, болтала я не просто так: если мы с Ракель будем отираться поблизости от Диего, то Альварес к нам на пушечный выстрел не подойдет из страха попасть под Сиятельное обаяние.

– О чем вы? – подозрительно прищурилась Ракель.

– Да так, – протянул Альварес, который ни за что бы не признался, что мне удалось заронить в него зерно сомнения слухами о правильном зачатии Сиятельных детей. – Просто считаю этого типа необычайно подозрительным.

– Мы тоже. И решили за ним проследить, – ляпнула Ракель и посмотрела на меня с видом: «А вот и третий в наш почти Легион».

Я закатила глаза. Секретные миссии остаются секретными до того момента, пока количество в них участвующих не превышает критическую массу. С Альваресом она точно становилась критической. Но он так не думал, напротив, оживился и заявил:

– Прекрасная идея. Рад, что хоть кто-то у нас озаботился безопасностью.

– А должны беспокоиться ректор и преподаватели, – кисло заметила я, понимая, что дело идет к совместным засадам, и стремясь заранее от них увильнуть.

С Альваресом под боком проникновение в библиотеку становится куда проблематичней, чем с одной Ракель.

– Не переживайте, Катарина, они думают. Но мы же можем выступить с инициативой от нашей группы.

– Да, да, – чуть ли не захлопала в ладоши Ракель, – как прекрасно, что у нас такой понимающий куратор!

Обдумать, нельзя ли их переключить друг на друга в плане присмотра за Диего, я не успела – за наш столик внезапно подсел Рауль. Вот уж кого-кого, а его теофренийское высочество я точно не ожидала увидеть. Особенно такое довольное высочество, словно слухи, запущенные про Диего, нашли полное понимание в сердце принца. И разговор он завел как раз про новоприбывшего Сиятельного и об изменениях в расписании в связи с его появлением. Пришлось срочно продумывать новый план с включением в него столь козырной карты, как теофренийский принц.

Пока он о моих коварных планах не знал и с аппетитом обедал. Я решила не портить ему удовольствие и дождалась, когда он перешел к кофе.

– А вы не знаете, можно ли подделать Сиятельность? – спросила как бы между прочим.

– Подделать? Зачем? – удивился Рауль.

– Понятия не имею. – Пожала плечами. – Но когда эта страшная дверь не пропустила приезжего дона в корпус Сиятельных, я подумала: может, он ненастоящий? Может, нам прислали поддельного?

– Поддельного? Зачем?

– А мне откуда знать? – теперь уже я удивилась. Я подала замечательную идею, а принц как потенциальная монаршая персона мог бы и додумать до полноценного международного заговора. Голова же у него есть? Есть. И если она не только для красоты, пусть поработает ею хоть немного. – Теодоро тот еще фрукт. Мало ли что ему пришло в голову.

– Теодоро? Вы сейчас про кого, сеньорита?

Закатывать глаза, указывая на отсутствие проницательности, я не стала, хотя и поняла, почему его отец предпочитает передать трон постороннему дону: иначе до смертного одра королю Раулю пришлось бы пользоваться помощью придворных мыслителей. Неприлично будущему королю не думать в сторону международных заговоров при каждом удобном случае. А сейчас как раз такой, очень удобный.

– Теодоро Второй Блистательный.

– Как вы неуважительно о монархе.

– Почему неуважительно? Значит, к вам обращаться Рауль можно, а мурицийского монарха в частной беседе нельзя называть Теодоро?

– Вообще-то я не давал вам позволения обращаться ко мне Рауль, – ответил он с улыбкой. – Но так и быть, даю. Все равно же будете в частных беседах говорить, как захочется, а так хоть с моего разрешения.

– Рауль, она студентка, – недовольно напомнил Альварес, посчитавший, что покушаются на его почти невесту. Еще бы: от статуса «совсем невесты» его отделял только разговор с моим батюшкой. Можно сказать, почти вечность. – Неправильно, если студенты будут обращаться к преподавателю по имени.

– Пока она не моя студентка, а я не ее преподаватель, – возразил Рауль. – Буду у нее что-то