Право на эшафот - Бронислава Антоновна Вонсович

Бронислава Вонсович

Герцогиня в бегах. Право на эшафот

© Б. Вонсович, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Глава 1

– А тебе завтра отрубят голову, – бодро закончила она. – Согласись, выгодное предложение?

– Не уверена. А возможности заменить казнь нет? На отравление, например?

Разговор меня забавлял, он хотя бы был, пусть и с галлюцинацией. Когда пролежишь полтора месяца пленницей собственного тела без возможности перемолвиться с кем-то хоть словом, будешь рад и вымышленному собеседнику. Мысль, что меня накрыло сумасшествие, не пугала. Лучше сойти с ума, чем испытывать ежедневный ужас оттого, что ты все слышишь и чувствуешь, но не можешь не то что сказать, даже моргнуть самостоятельно. Вердикт врачей был неутешителен: вероятность, что я приду в себя, как они говорили, была нулевой. Моих чувств они не щадили, рубили правду-матку прямо при мне, потому что были уверены, что нет их, этих чувств. И меня нет в этом теле. Но я была, в этом-то и заключался весь ужас моего положения.

Если бы появилась возможность выбора между смертью или жизнью в таком виде, я бы однозначно выбрала смерть. Наверное, поэтому моя галлюцинация и возникла с таким предложением: мы меняемся душами, и меня завтра казнят на плахе на потеху толпе.

– Это почетная смерть, – заявила галлюцинация. – Доступная только дворянам. Иначе меня бы повесили. Чем тебе не нравится отрубание головы?

– Мне кажется, это больно, – сказала доверительно, поражаясь вывертам собственного сознания.

– Не волнуйся, в королевские палачи берут специалистов только высокой квалификации. Отрубит с одного удара, ты почти не почувствуешь боли. Умрешь легко.

– И почему же ты не хочешь такой легкой смерти?

– Потому что я хочу жить, а ты хочешь умереть. – В голосе глюка начало проскакивать раздражение. – Послушай, я знаю немало людей, которые отдали бы всю свою жизнь за один день в теле Сиятельного. Я предлагаю тебе мечту.

– Но не мою.

Странно, собеседницы я не видела, только слышала голос, который звучал отовсюду и ниоткуда. Словно зарождался в моей голове. Да почему словно? Так оно и было. Я схожу с ума, какая удача. Теперь будет с кем поговорить. Невольно хихикнула.

– У меня очень мало времени, – уже не скрывая раздражения, сказала аристократическая галлюцинация. – Поэтому либо ты соглашаешься, либо я ухожу. Только учти, второго такого предложения не получишь. Будешь лежать колодой годы, а то и десятилетия, пока наконец не придет смерть милосердная.

– А тебе что за радость валяться колодой?

– Я валяться не буду. Я маг и знаю подходящие практики. Пара дней – и встану с постели.

– У нас нет магии.

– Если бы у вас не было магии, мы бы с тобой не разговаривали. Более того, ты тоже маг, иначе обмен не состоялся бы. Да что обмен, я бы на тебя никогда не вышла. Твое тело – идеальное вместилище для моей души.

Ее слова неожиданно покоробили. Мысль о том, что во мне появится квартирант, оказалась неприятна. Пусть даже этот квартирант – плод моего воображения.

– Оно и мою душу вмещает неплохо.

– То есть ты отказываешься? Тогда прощай.

– Стой! – Испугавшись, что опять останусь наедине с собой, была уже готова пойти на уступки галлюцинации, лишь бы та не исчезла. – Я почти согласна. Скажи, а за что тебя собрались казнить?

Даже в вымышленной реальности нельзя, чтобы преступник избежал отмеренного наказания.

– За попытку отравления короля, – неохотно ответила собеседница. – Неудачную.

– Ты правда хотела его отравить?

– Нет, не хотела, – еще более неохотно ответила она.

– Но если не хотела, то тебя обвинили несправедливо. Можно опротестовать?

– Там все очень сложно. У меня нет времени. Поэтому либо ты соглашаешься и все узнаешь сама, либо не соглашаешься и не узнаешь никогда. Я не преступница, если тебя это беспокоит. Скорее жертва.

– И как я узнаю? – спросила скептически, почти вживаясь в роль будущей переселенки. – Если меня завтра казнят? У меня тоже не будет на это времени.

– Ритуал полного слияния – и тебе будет доступно все, что известно мне. И даже все, что я думала до момента обмена. А мне, соответственно, будет доступно все, что знала ты. Но учти, вместе с этим мы обменяемся клятвами, и ты никогда и никому не сможешь сказать, что ты – это не я. Клятва зеркальная, поэтому я тоже никому не смогу открыться. Обещаю позаботиться о тех, кто тебе дорог, и отмстить тем, кто этого заслуживает.

Последняя фраза была явно ритуальной.

– А если меня не казнят, мы обменяемся вновь?

Меня не отпускала призрачная надежда, что рано или поздно я смогу открыть глаза и покинуть опостылевшую кровать. Возможно, мое подсознание показывает выход?

– Тебя казнят, – не допускающим возражений тоном отрезала галлюцинация.

– А вдруг нет? В жизни всякое бывает. Встанет ваш король с правильной ноги и решит, что за неудачную попытку его убийства наказание слишком жестокое, достаточно ссылки. Что нельзя так бездарно растрачивать дворянский генетический материал. А то кто будет травить его в следующий раз?

– Ты не понимаешь, – с неожиданной горячностью ответила она. – Он не передумает. Это не-воз-мож-но. Но если вдруг тебе удастся избежать плахи, это ничего не изменит. Ритуал привязывает душу к новому телу так, что она уйдет оттуда только с физической смертью. Мы не отыграем назад, даже связаться друг с другом не получится, потому что я вышла на тебя случайно, а вероятность повторения такой случайности очень низка. Так что останешься мной до конца жизни, сколько бы ее ни было отмерено.

– Билет в один конец, – пробормотала я понимающе.

– Прости, что?

– Обратного билета не будет.

– Время. Ты согласна или?..

– Согласна.

Действительно, если уж сходить с ума, то до конца. Так, чтобы жить в вымышленном мире и не слышать ничего из того, что происходит в моем. «Доктор, я буду ходить? Да, но только под себя», – при таких вводных жизнь в реале не кажется желанной.

– Тогда повторяй за мной слово в слово. Только имя ставишь свое. Я, герцогиня Эрилейская, Эстефания Маргарита Эсперанса Эмилия Клаудиа Исабель Лурдес Асунсьон Росарио…

– Я, Мельникова Екатерина Васильевна…

Слова, звучавшие в моей голове, заставляли вибрировать все тело. Неожиданно нахлынула боль, такая, что я бы заорала, если бы могла, но я была не в силах издать даже слабый стон. Зато, едва отзвучало последнее слово, появилась возможность не только говорить, но и двигаться.

Я встала с холодного каменного пола, совсем неиллюзорно неприятно