Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - Коллектив авторов

Лю Юй-си[850]

Первые четыре стихотворения в переводе Л. Эйдлина, далее — А. Сергеева

Ведь вчера еще только взошел на башню,поздравляя весну с приходом,А сегодня поднялся на башню снова,чтобы с ней уже попрощаться…И цветы орхидей в увядшем уборесбереженной росою плачут.Ивы длинными рукавами ветокналетевшему ветру машут.И красавица в гладком зеркале видит,как лицо ее изменилось.Чуский гость у речного берега знает,что надежды его напрасны…И за десять тысяч веков и донынеодинаковы те печали.Остается вином допьяна напитьсяи забыть обо всем на свете.

Откуда же к нам       явился осенний ветер?Со свистом, со свистом       летит за гусиной стаей…Сегодня с утра       проник он в деревья сада,И гость одинокий       всех раньше его услышал.

1 С древности самой встречали осеньскукою и печалью.Я же скажу, что осени времялучше поры весенней.Светлая даль, журавль одинокийв небе над облакамиМогут поднять мое вдохновеньепрямо к лазурным высям.

2 Ясные горы, чистые воды,с ночи лежащий иней.В яркой листве краснота деревьевтронута желтизною.Если к тому же взойти на башню,—свежесть проникнет в кости.Это не то что дурман весеннийи от него безумье.

Мой друг Лю Цзун-юань, когда был сослан в Юнчжоу, нашел прекрасное место, где построил свой скромный дом, посадил огород, запрудил ручей и сделал озерко, на котором возвел беседки и башенки, и назвал все это Потоком Глупца. Прошло уже три года с того времени, как не стало учителя Лю. Один буддийский монах, побывавший в Линлине, сказал мне, что Поток Глупца теперь в запустении. Когда я услышал слова монаха, меня охватила неодолимая грусть. Об услышанном мною написал я в семисловных стихах, дабы выразить свою печаль.

1 Воды потока прозрачно-чистые;в час урочный пришла весна.В доме отшельника нет хозяина,—только ласточки проснуют.Сквозь занавеску из дома виднеетсядвор пустынный с густой травой,Горный гранат, в своем одиночестверасцветающий, как и встарь.

2 Несколько строк знаменитого мастера,сохранившихся на стене.Тысячью веток сад апельсиновыйокружает соседский дом.Перед селением над воротамис именами славных доска.В грустном безмолвии ранних сумереквозвращается дровосек.

3 Ивовый вход с бамбуковой улочкисуществует и до сих пор,Мохом зеленым и дикими травамизарастая день ото дня.Лишь иногда соседу захочетсяна свирели здесь поиграть.Кроме него, из былых товарищейкто приходит сюда еще!

В девяти излучинах Хуанхэпеску десять тысяч ли.Ветер играющую волнувозносит до края небес.Вверх по течению Млечный Путь —Серебряная Река:Пойди, поплыви — и войдешь в домаТкачихи и Пастуха.[851]

Древняя, выжженная земля.Горы со всех сторон.Волны от старых развалин вспятьбегут в тишине ночной.Вверху, на восток от реки Хуай[853],—луна минувших времен.Ночью, домой возвращаясь, плывупод городской стеной.

К мосту Малиновых Воробьевидешь по сплошной траве.У входа на улицу Черных Одеждзаката косой свет.Летали ласточки возле дворцовзнатных Вана и Се,[855]А ныне влетают в простые домаобыкновенных людей.

Путники в горах у реки. Альбомный лист. Чжу Жуй, эпоха Сун.

В ярких румянах, свежей сурьме,из красного вышла дворца.[856]Еще за глухою дверью весна,и в блеклом саду печаль.Тихо в восточный дворик идетгроздья цветов считать.На яшмовую заколку волосспускается стрекоза.

Осень тысячу раз       разоряла небо и землю,Но поднесь уцелел       героический дух Лю Бэя.Было царство одно,       стало три, как три ножки дина.[858]В царстве У, в царстве Вэй       медяки в пять чжу возродились.Полководец бы мог       стать началом династии новой,Только сыну его       не хватило царственной мощи.[859]Так прошло царство Шу.       Молодым танцовщицам шускимПеред вэйским дворцом       танцевать для чужого грустно.

Тяжелые корабли Ван Цзюняидут рекою в Ичжоу.В Цзинлине, столице своей, властительпоник в тоске головою.Железные цепи на дно упалии не преграждают дорогу.Как знак покорности тысяча стяговприспущена над Шитоу.Живешь в настоящем, а сам все времякручинишься по былому.Узоры горных вершин, как прежде,парят над холодной рекою.И ныне, когда все четыре морявернулись к единому дому,[861]Забытые древние укрепленьяшуршат осенней осокой.

1 Ветви персиков в алом цветунебо скрыли от глаз.Вешние воды шуской Реки[863]лижут подножья скал.Алые быстро вянут цветы —так и любовь твоя.Но бесконечно теченье вод,точно моя тоска.

2 Зелены ивы и тополя,реки незаметен ток.Слышу, любимый песню запелнад гладью молчащих вод.Солнце вдруг озарило восток,на западе — снова дождь.Ты говоришь, непогожий день,—а день куда как погож!

Юань Чжэнь[864]

Перевод А. Сергеева

Ткачиха, тревоги свои оставь —ты вовремя сдашь урок.Три раза должен уснуть шелкопряд —он спит уже третьим сном.Искусство и Шелковичный Духспрядут желанную нить, —Ведь в этом году шелками налогдо срока надо внести.Берут до срока, — тому винойне сборщики податей,А то, что в прошлом году странабыла занята войной.Солдаты в походе после боевбинтуют раны свои.Вожди их после громких победсменяют свои шатры.Ты нити мотаешь и ткешь шелкане хуже молодой.Менять основу, вести узортебе уже нелегко.В восточном доме соседки твоис почтенною сединойВсю жизнь искусно ткали узори не нашли мужей.Иная пряжа под потолком.Одна из нитей дрожит —На ней раскачивается пауки бегает вверх и вниз.Ну, как не завидовать: эта тварьумеет по небу ходить,Умеет приют найти в пустотеи сети из шелка ткать.

Огарок свечи мерцает во тьме,и тени дрожат предо мною.Сегодня вечером я узнал,что ты в изгнанье в Цзянчжоу.Смертельно больной, я с ложа привстал,узнав о твоей недоле.Холодный ветер капли дождязабросил в окно ночное.

Заброшен, забыт       старый походный дворец.Дворцовым цветам       зря суждено алеть.На старости лет       дамам былого двораОсталось вести       о Сюань-цзуне рассказ.

Ли Xэ[866]

Перевод А. Сергеева

Ветви деревьев и стебли травзацвели у всех на глазах.Белые, алые лепестки —словно щеки юэских дам[868].Грустно подумать что на склоне дня:их достоинства пропадут —Свахи не нужно, чтобы цветамсочетаться с ветром — и в путь!

Чуские строфы[869] пишу на стволе,кожицу сняв ножом.На обнаженную зелень легличерные точки слов.Раз не умеет читать бамбук,кто же стихи прочтет?Влага садится, туман ползетмежду бессчетных стволов.

Старый заяц и грустная жаба       тоскуют на бледном небе.[870]Облачные дворцы опустили       косые лунные стены.Яшмовое колесо[871] прокатилось       по травам в росистом блеске.Фениксовые подвески бессмертья       цветут на коричной ветке.Желтый прах и прозрачная влага       молчат под Тремя горами.[872]Тысячелетия, точно кони,       в пути друг друга сменяют.Издали Равные области[873] вижу,       как девять колечек дыма.Невозмутимые воды моря       в широком блюде застыли.

В затишье меж двух больших злоключениймне чашу вина подносят.Хозяин кубок поднял, желаяспокойной старости гостю.Чжуфу за счастьем ходил в столицуи горем кончил скитанья.[874]Его домочадцы сломали иву,с ветвей на дорогу глядя.Хозяин любезен со мной: «В Синфэнетрактирщик бранил Ма Чжоу.[875]Могли ль помыслить земля и небо,что будет славен ученый?А он на гладкой бумаге тушьюдве строчки искусно вывелИ, смело став пред лицом Дракона,увидел царскую милость».[876]Давно душа моя затерялась,и звать ее бесполезно.Петух заранее кличет утро,чтоб день вернулся на землю.Лишь в юные годы приходит прихотьловить облака руками.Тогда ли думать о том, что старостьжалуется и вздыхает?

Цзя Дао[877]