Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев

живет на земле: «Когда действием духовного подвигается душа к божественному и чрез непостижимое соединение уподобится Божеству, и просветится в своих движениях лучом высокого света, и сподобится ум ощущения будущего блаженства, тогда забывает сама себя, все временное сущее здесь, и уже не имеет движения в чем-либо».

Главной целью всего «умного делания» является познание Божественной любви: «Любовь же к Богу — сладчайше жизни, и пришедший к Богу разум — сладчайше меда и сота, от него же любовь рождается. Но сия суть неизреченна и непроизносима словами…» Нил Сорский с восторгом пересказывает слова Симеона Нового Богослова, рассказавшего об этом чудесно-восторженном состоянии: «Любит же меня и Он, и в Себе Самом приемлет меня, и в объятиях меня сокрывает; на небесах Живой, и в сердце моем есть, здесь и там видится».

Именно в учении Нила Сорского идея евангельской, Христовой любви достигает своего глубочайшего толкования в древнерусской духовно-политической мысли. Высшая задача — познание любви к Богу. Ведь именно ради любви к Богу преподобный Нил и покинул мир, полностью сосредоточился на постижении Божественных тайн, достигая таинственных глубин религиозно-мистических учений. Вторая задача — «иметь любовь к ближним нашим и доказывать ее словами и делами». Кроме того, любовь к ближнему есть условие объединения людей и избавления их сердец от многих грехов.

Таким образом, в толковании Нила Сорского, евангельская любовь приобретает характер универсальной мировой силы и главного средства преображения человека. Ведь Нил Сорский был глубоко уверен, что человек обязан сам себя держать в руках и исправлять свою природу исключительно нравственными средствами, самовоспитанием, полным проникновением в заповеди Христовой любви. Ибо никакой силой, никакими принуждениями невозможно заставить человека верить истинно, если сердце его не озарено любовью. И даже страх Божий, о котором тоже пишет Нил Сорский, служит лишь импульсом к духовному очищению, к тому, чтобы человек всем сердцем возжелал познания великих евангельских истин Христовой любви. В результате «умное делание», открывающее людям истинную евангельскую любовь, позволяет человеку достигнуть состояния истинной, полной «внутренней свободы», когда человек зависит лишь от Бога и более ни от кого.

Задачу Церкви по отношению к миру преподобный Нил Сорский усматривал исключительно в молитвенной заботе о государстве. Считая, что Церковь выше государства (в мистическом, а не в историческом смысле), он выступал за отграничение Церкви от мира, против проникновения Церкви в политику и обогащения монастырей. Бедность, по Нилу Сорскому, — это идеал, связанный с «радикальным нестяжанием»: Церковь должна иметь только самое необходимое. Накопление богатств влечет за собой «обмирщение» Церкви и, как следствие, упадок престижа монастырей, и, что самое страшное, снижение авторитета православной веры в глазах обычных мирян. Поэтому всякую собственность, не только богатство, он считал противоречащей монашеским обетам и довольно резко выступал против вотчинных прав Церкви, призывая вместо крупных монастырей-землевладельцев создавать небольшие скиты, более пригодные для иноческих подвигов.

Широко известно, что в отношении к церковной собственности Нил Сорский вступил в полемику с другим крупным мыслителем и церковно-политическим деятелем того времени — преподобным Иосифом Волоцким. Как показывают исследования последних лет, в этом случае преподобный Нил и его последователи выступали если не прямыми агентами великокняжеской власти, то использовались представителями власти для атаки на церковную собственность, развернутую в начале XVI века. Нужно также отметить, что при жизни преподобных Иосифа и Нила никаких «иосифлян» и «нестяжателей» не существовало, последователи одного и другого подвижников разделились на эти две противоборствующие партии уже позднее. Но вот сами преподобные Нил и Иосиф относились друг к другу с огромным уважением и не воспринимали друг друга как идейных противников, тем более что прославление Нилом скитского монашества никак не отменяло общежительных монастырей. Нередко оба подвижника трудились рука об руку — Иосиф Волоцкий направлял в «заволжские» скиты иноков своего монастыря, а Нил Сорский участвовал в написании отдельных глав «Просветителя» Иосифа Волоцкого. Интересно, что и Русская Православная Церковь, причислив к лику святых и Нила Сорского, и Иосифа Волоцкого, признала возможность обоих путей монастырского бытия и существования самой Церкви.

Учение и практика преподобного Нила Сорского оказали огромное влияние на религиозно-философскую и духовно-политическую ситуацию в XVI веке. Впрочем, следует иметь в виду, что преподобный Нил отнюдь не претендовал на то, чтобы его учение, выстраданное им лично, могло быть использовано в некой политической практике или тем более в качестве идеологического орудия. Наоборот, он всячески старался избегать политических противоборств, а внутренние церковные конфликты стремился разрешать на основах евангельской любви. Поэтому трудно говорить о том, что в сочинениях Нила Сорского присутствуют какие-то политические идеи. Скорее в его трудах и в монашеской практике следует видеть одно из проявлений истинной христианской жизни на основе глубочайшего понимания евангельских заветов.

Вассиан Патрикеев

Духовные последователи преподобного Нила Сорского, прозванные «нестяжателями» (к нестяжателям обычно относят Вассиана Патрикеева, Гурия Тушина, Артемия Троицкого), попытались использовать его идеи в реальной общественно-политической борьбе. Для них идеи Нила Сорского были духовно-политической основой определенной модели не только религиозного, но и социально-политического поведения всякого христианина, и в первую очередь русского государя — великого князя, чуть позже — царя. Некоторые из нестяжателей даже смогли добиться значительного политического влияния в годы правления великого князя Московского Василия III Ивановича.

Одним из первых, кто предпринял попытку превратить учение Нила Сорского в фундамент государственной идеологии, был Вассиан Патрикеев, по прозванию Косой (ок. 1470–1532). В миру он носил имя Василия Ивановича, был князем и происходил из знатного литовского рода Гедиминовичей. В 90-е годы XV века князь Василий Патрикеев был очень влиятельной фигурой в высших московских кругах. Однако в 1499 году он попал в опалу и был пострижен под именем Вассиана в Кирилло-Белозерском монастыре. Здесь он познакомился с Нилом Сорским, который и стал наставником нового инока.

В монастыре, выполняя наставления своего учителя, Вассиан знакомится с богословской литературой, изучает Священное Писание. Однако, несмотря на все влияние Нила Сорского, Вассиан не смог следовать до конца его заповеди отречения от мира и сосредоточения на внутреннем самосовершенствовании. Активно вторгаясь в общественную жизнь, весь смысл своей последующей деятельности он видел в необходимости преобразования Церкви на усвоенных им принципах «нестяжания».

Примерно в 1509 году он возвратился в Москву, где стал пользоваться расположением нового великого князя Василия III Ивановича, которому приходился дальним родственником. Вассиан спровоцировал новое наступление власти на церковные интересы, и в 1512 году произошло первое его открытое столкновение с Иосифом Волоцким. Волоколамский игумен призвал великого князя провести «обыск» новых еретиков в Нило-Сорском скиту. Тогда Вассиан написал «Слово ответное», в котором доказывал неканоничность