Искушение чародея(сборник) - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я… – рот раскрылся с трудом, и голоса было почти не слышно.
– Учил, – с показным сочувствием подсказал Василий Иннокентьевич.
Рыжиков с готовностью кивнул. Мысли перестали выплывать из тайников подсознания, и в голове установилась полнейшая, странно осязаемая пустота. Кто-то с задней парты, кажется Максимка Удалов, пытался подсказать, но то ли шепот разбился о неведомое науке поле, то ли по более простой причине: что звуки в пустоте не распространяются, Славка ничего услышать не смог. Услышал учитель, и его взгляд ударил говорившего сильнее мифической плетки. Подсказка умолкла на полуслове.
– Садись. Двойка, – Василий Иннокентьевич взял ручку и прицелился в клетку напротив фамилии вызываемого.
Все. Рука Рыжикова машинально легла на учебник и – о чудо! – в ту же секунду прямо в воздухе перед глазами возникли нужные страницы. Времени разбираться не было. Волнуясь, что наваждение исчезнет, Славка сначала медленно и неуверенно, а затем все быстрее и тверже начал читать…
Рука учителя застыла над журналом. Василий Иннокентьевич с удивлением посмотрел на Рыжикова, который вдруг ни с того ни с сего начал отвечать урок, как-то странно водя перед собой глазами и явно не подглядывая и не подслушивая, чего учитель от него не ожидал. Смутно чувствуя подвох, педагог быстро скользнул взглядом по классу, однако на лицах учеников было столько изумления вперемешку с откровенным любопытством: «Неужели выучил?», что Василий Иннокентьевич только усмехнулся и подумал про себя: «А ведь может, если захочет. И, главное, почти дословно по учебнику. Вот это память!»
– Честное слово, я ничего не читал!
– Ничего не читал, а пятерку заработал! – в голосе Максима Удалова звучало нескрываемое недоверие.
– Я же вам рассказывал, – Рыжиков подавил вздох. – Как только дотронулся до учебника, сразу увидел его раскрытым на нужных параграфах, и просто стоял и читал. Знаете, я даже подумал, а вдруг Вася видит, но ничего не говорит.
– Может, у тебя память феноменальная, – на лице еще одного приятеля, Кольки Замятина, промелькнула догадка. – Один раз посмотрел на страницу, и запомнил?
– Да я ее в глаза не видел! Говорю же: учебник ни разу не открывал!
– Да… – Колька потух.
В молчании друзья вышли на Пушкинскую, и Максим молча кивнул и двинулся к дому.
И тут Замятина осенило:
– А ты не экстрасенс?
– Что? – не понял Славка.
– Ну, эти… О них сейчас все пишут… Которые людей лечат без лекарств одним прикосновением рук, другие будущее предсказывают, третьи предметы силой мысли поднимают, четвертые через закрытую книгу умеют читать. Пальцами коснутся – и порядок!
– Не знаю, – Рыжиков неуверенно пожал плечами.
– Зато я знаю! – глаза Замятина светились восторгом и торжеством. – Представляешь? Подходишь ты к коробке со «Спринтом» и уже видишь, где выигрыш, а где пустышка. Ты же миллионером можешь стать! – Колька увлекался все больше и больше. – Главное, чтобы о твоих способностях никто не знал. Понимаешь: никто. А то ничего не получится. Давай бросим портфели и сразу двинем. У рынка лотереей торгуют.
– У меня денег нет, – до Славки постепенно доходило значение его скрытых возможностей, и пустяковая преграда мгновенно испортила настроение.
– Ерунда! Трояк я достану! – остановить порывы Замятина не удавалось еще никому. – Только давай выигрыш пополам.
– Давай, – в этот момент Рыжиков был щедр. Да и как не расщедриться в пятнадцать лет, когда будущее утопает в радужных мечтах, а перед глазами уже плывет призрак сказочного богатства, которое сделает его знаменитым на весь Великий Гусляр. Восьмиклассник Вячеслав Рыжиков выиграл в «спринт» три автомобиля «Волга»! Деньги сделают всемогущим, все куплю, что только захочу! И от этого предвкушения счастья хотелось обнять весь мир, сделать его еще светлее и лучше. И, конечно, рядом должен быть друг. Надежный и лишь чуть-чуть менее удачливый, верный помощник во всех начинаниях.
– Ну, тогда я мигом! – темперамент Кольки не позволял ему ждать. – Только помни: никому ни слова! – последние слова донеслись уже из подъезда. – Никому!
Им повезло: у входа на рынок в сочетании азарта и нерешимости стояла небольшая толпа. Время от времени то один, то другой наклонялся над притягивающей взоры коробкой и робко тянул билет. Остальные, как по команде, в волнении заглядывали ему через плечо. «Без выигрыша» – слов никто не произносил, но они тут же, неслышимые, становились известными всем. Тянувший виновато отходил в сторону, старательно пряча глаза и не находя в себе сил уйти от заветного ящика.
Чуть в стороне от толпы приятели заметили пенсионера Ложкина. Тот сам не играл, не хотел рисковать рублем, зато неотрывно следил, не выиграет ли кто-нибудь? К добру ли, к худу…
Выигрышей не было, разве что совсем уж по мелочам, и Ложкину процесс наблюдения надоел. Он что-то пробормотал про статистику, помянул Минца и медленно поковылял с базара.
– Помни, – в последний раз наставлял Замятин, – на всякие мелочи не разменивайся. Бери «Волгу» или «Жигуль». В крайнем случае – «Запорожец».
Славка рассеянно кивнул. На его лице блуждала странная, немного смущенная улыбка, а в голове царил хаос из обрывков грядущих свершений, которые обязательно будут выполнены, как только… Рыжиков уже ощущал на себе восторженные взгляды девчонок, подобострастие ребят, завистливый шепоток за спиной…
– Ну, что ты? Давай! – он почувствовал легкий толчок Замятина, и как во сне двинулся вперед, разрезая стоящую толпу.
– Один, – голос был какой-то чужой, не его. Пожилая женщина, не глядя, взяла протянутый рубль и кивнула на коробку.
Все в том же полусне, Славка неестественно медленно коснулся рукой зеленоватых билетов. Пальцы почему-то слегка дрожали, а в голове гулко отдавались резкие, неприятные удары собственного сердца. Перед глазами стлался туман, и сознание никак не могло включиться в происходящее. «Этот», – пальцы наконец захватили билет и потянули его из коробки. Руки не слушались. Пришлось приложить немало усилий, чтобы надорвать и развернуть обертку. Чувствуя глуповатую улыбку, Славка протянул женщине вкладыш. Та взглянула и что-то произнесла, однако смысл слов не доходил, а перед глазами все мелькали куски будущей легкой жизни.
Женщина повторила снова и вложила вкладыш в послушную Славкину руку. Тот продолжал стоять, как вкопанный, и продавщица начала сердиться.
– Что ты мне суешь? Урна справа! – наконец прорвалось в сознание Рыжикова.
Все с той же глупой улыбкой Рыжиков посмотрел на бумажку и с трудом прочитал: «Без выигрыша».
Славка опять не понял, и лишь очередной толчок Замятина вернул его к реальности.
– Не тот, дурак! – услышал он шепот друга. – Тащи еще! Только будь внимательнее! Сосредоточься, ну!
– Еще один, – все так же машинально Рыжиков протянул второй рубль, и рука опять зависла над коробкой.
«Этот. Или этот», – пальцы чуть касались билетов в поисках манящей удачи. Что-то упорно влекло к дальнему левому углу, и рука покорно двинулась туда.
На вкладыше были все те же безжалостные слова: «Без выигрыша».
Отказываясь верить, Славка повернулся к Замятину и прочитал на его лице столько разочарования, что сомнения немедленно пропали. «Но как же так?» – промелькнуло в голове, а рука уже сама тянулась с последним рублем.
Привлеченная «крупной» игрой толпа возбужденно зашевелилась.
На этот раз Славка выбирал мучительно долго, и женщина хотела прикрикнуть на него, но почему-то передумала и усмехнулась. От волнения дрожь в пальцах усилилась, и от этого стало неприятно и стыдно. Наконец, будь что будет, Рыжиков ухватил билет и застыл с ним, не решаясь надорвать.
– Дай сюда! – Замятин побледнел от ожидания, но действовал ловко.
Вытянувшие шеи «болельщики» скоро смогли прочитать все те же магические слова: «Без выигрыша».
– Экстрасенс! – Колька презрительно сплюнул и двинулся к выходу.
Славка устремился следом. Его щеки горели от мучительного стыда, и нестерпимо хотелось спрятаться, провалиться сквозь землю, сделать все, что угодно, лишь бы исчезнуть, скрыться с глаз свидетелей его позора.
Внезапно Колька повернул к нему разочарованное злое лицо и бросил как оплеуху, четко и неумолимо:
– Зубрилка и обманщик! Чтобы завтра трояк у меня был! – и, свернув в сторону, быстро пошел прочь.
Через месяц Василий Иннокентьевич принимал экзамены за восьмой класс. Один за другим ученики подходили к столу, где сидел строгий и жестокий, как им казалось, преподаватель, и тянули билеты. Лица одних сразу вытягивались от разочарования, другие, наоборот, начинали счастливо улыбаться, причем первых, как всегда, было больше.