Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

– К сожалению, такая у нас жизнь в России.

Жена у него Наташа, с Урала, бывшая нашего согласия, добрая и вежливая женчина, и у них мала́я девочка. Был я у них на службе, последнюю субботу и воскресенье провёл я с ними. Мы ездили с ними по разным рынкам и магазинам, я брал сувениры домой.

В воскресенье в семнадцать часов мой вылет в обратну путь, оне увезли мня на аеропорт, и мы расстались хорошими друзьями. Ета поездка на родину получилась хоро́ша экспери́енс[271].

Вернусь назад. Когда мы пришли на аеропорт, стали груз сдавать, у меня оказалось грузу на двадцать один килограмм лишне. У меня залупили по тысяча рублей с килограмма, думаю: ах вы идивоты, в США всего восемьдесят долларов за лишноя место в размере тридцать пять килограмм, а вы хочете тысяча долларов за двадцать один килограмм! Я говорю:

– Слушайте, мой груз – ето надавали в МИДе и разны представительства для переселение информацию. Раз такоя дело, я всё у вас бросаю.

Оне пошли к начальнику, начальник пришёл, всю мою речь услыхал и говорит:

– Но хоть пять килограмм заплати.

– Нет, нисколь. Я везу добро для России.

Александр говорит:

– Данила, я заплачу.

– Да не надо.

Но он заплатил, я был против, он ответил:

– Здесь так творится[272].

На Токмаковым переулке, где я стоял, етот храм в реставрации, храм не помню как звать. Директором является Вренёв Сергей Матвеевич, порядошный, конкретный и добрый парень, он из-под Рязани, из деревни, мастер по турбинам, вырабатывает всё, что закажешь[273]. Мы с нём подружили, и он сказал: «Для вас наши двери всегда открыты». Мы с нём расстались по-дружески, но я почувствовал: поморсы нас чужаются. Я вообче не знал, что такоя часовенны или поморсы, но теперь у меня много информации, про все согласьи в старообрядчестве.

22

Прилетаю домой с большой радостью, с хорошими новостями, а дома меня встречают с нехорошими новостями. За то, что я съездил на конференсыю, за ето я отлучённой, и тестя отлучили, что меня огласил. И всё ето настроил Коля. Ну ты горя луково, сколь ты будешь сыпать горькяго персу!

Я проездил десять дней. Свадьбу ишо не сыграли, в следующа воскресенье будет свадьба. Петро меня пригласил, и тесть вызыват. Хорошо, мы в субботу вечером приезжам. Я тестю рассказал про конференсыю и дал послушать моё выступление. Он на два раз прослушал и сказал:

– Молодец!

Но Коля уже не рад, что и настроил. Во-первых, он не имеет права отлучить наставника, во-вторых, не разобрался, ни с того ни с сего отлучил. Вечером уже ночью собрались у Мартюшева Александра, подъехали со старой деревни, зашли к Александру. Мы были все в сборе, нача́лся разговор. Коля не пришёл. Все люди как люди, все у меня спросили про мою поездку, я рассказал. Берестов Фёдор, Зыков Никит и Иона Черемнов зача́ли всяко-разно обличать:

– Тебя огласили, а ты уже побежал к жидам, значит, действительно масон и предатель. Тебя надо гнать, а не принимать, да ишо поехал на еретическоя сборища.

Мне худо сделалось, я Софоньке сказал:

– Поехали! – Софонькя не хочет. – Сказал, поехали! Мне надо в больницу.

Он собрался. Марфа:

– Ты куда?

– В больницу.

– Что, опять худо?

– Да, схватыват. Ты оставайся на свадьбе, а я поеду.

И едва доехал до больницы, мне два укола поставили, и я уснул, Софоний ждал. Утром мня отпустили, и мы уехали домой.

Вернусь назад. Последня время Ленка была не́рвна и хотела уйти из дому. Что такоя? Дома всё нормально, станешь спрашивать – плачет, ничего не говорит. Звонит Марфе Ксения с Боливии и спрашиват про Ленку, что у Ульянова брата Елисея Мурачева старшей сын хочет жениться и некого брать, всё ро́дство. Елисей мне знакомый с малых лет, хороший был парнишко. Марфа с Ленкой послали им фотографии, я ничего не знал. Звонют Марфе: парню Ленка понравилась, и говорят приезжайте.

– Что вы, с ума сошли?! Ето же позор – девку навеливать парню!

Марфа настаяват, что уже договорились, я в шоке – ишо не лучше! Пошёл против: пускай парень едет, знакомится, попраздновают, а тогда видать будет. Андриян не вытерпел и тайно мне сказал:

– Ленки Чупровой сын нашу Ленку изнасиловал, вот почему девчонка такая злая ходит.

Я голову повешал и сказал:

– Что хочете, то и делайте.

Марфа с ней уехали, но я думаю: жалко, что он живёт в Бразилии, я бы подхолостил его, но ишо не поздно. Куда страмне́ девчонке: то беременна, то аборт сделала, а оне, прокля́ты кобели, ходют посмеиваются. Где собор, где моленна? Лицемеры!

Мы когда с Андрияном брали в Сиполети машину, у Таньки гостила тестява дочь младша Надькя, беременна, вот-вот принесёт. Нас увидала, стала неудобно. Танькя стала спрашивать: «От кого?», она ответила: «Хто знат». Вот до чего дошло! У Коли младший сын от первой жены Мишка с Петровой старшей дочерью тайно жил, и нихто не знал, но шило в мешке не утаишь, всё вышло наверх. Мишке шестнадцать лет, девчонке тринадцать лет. А Коля фанатизм проводит, а все дети первой жены. Вот такия новости про них. Люди ему говорили, но он слушать не хочет.

Ксения Марфе звонит и наказывает, чтобы ни в коем случае Коля не знал, а то свадьбы никакой не будет. Вот сколь человек заботится вреда сделать! Марфа уехала, свадьбу сыграли, и вернулась одна. Зять Георгий угодил добрый парень, но Елене младше, ему шестнадцать лет, ей восемнадцать лет.

У нас Илюшка совсем сбесился, бросил рыбачить, связался с воро́м и стал заниматься контрабандой. Я ругал, но он не слушал и стал враждовать на меня. Тут Танькя звонит, чтобы я её стретил в городе Парана, она едет в гости. Я её стретил, и она мне сообчила, что Алексей послал ей деняг и вызыват в Аляску. Мы ехали, я ей наказывал:

– Будь аккуратне, бойся Илюшку и не сказывай, что имеешь деньги. – Она обещалась.

Приехали домой. Мы уже жили возле Сальто, на земле арендовали дом семнадцать кило́метров от Сальто, на удобным месте. Она у нас пожила и съездила к Илюшке в гости и там осталась. Через мало время осталась без деняг: она ему заняла, и с консом, и с обидой вернулась обратно в Сиполети, и позвонила Алексею, что Илюшка её обманул. Вот вся и Аляска.

У Илюшки родился сын, назвали его Лев, хотел его крестить, но тесть ему сказал: «Пе́рво смирись[274] с отцом». Он так-сяк, но выходу нету. Приезжает такой ласковенькяй, сразу видать, что лукавит.

– Тятя, я хочу с вами проститься.

– Да, хорошее дело затеял, но собери собор, и там простимся.

– А зачем собор?

– Сам хорошо знашь. – Он туда-сюда, но я твёрдо: – До каких пор я буду страдать? Без собору нет никакого прошшения.

Он давай дедушке звонить, оправдываться, то тесть ему сказал:

– Отец прав, пора тебе собор собрать.

Деваться было некуда, он собрал собор, и мы все приехали на собор, толькя Коля да Игнатий не приехали: Коля знат, что везде проиграл, и теперь неудобно.

Начался собор, я вывел Илюшку и сказал:

– Всё подробно расскажи, как было дело, всё твоё проповедования, и что с нами сделал.

Он стал рассказывать, местами хотел слукавить, но я не дал лукавить, пришлось ему во всём признаться и принять вину. Но хитрый, на всё ответил:

– Разговаривайте с моим духовником.

Люди все замолчали, Берестов Фёдор спрашивает:

– Данила, зачем ты ездил на еретическоя сборища? Или ты не знашь, что написано в первой кафизме Псалтыря: блажен муж, иже не иде на совет нечестивых?

– Да, я ето хорошо знаю, но, во-первых, ета конференсыя государственная и решается судьба всех вероисповеданиях, ето очень важно для всех. Ишо будет конференсыя – и ишо поеду. Во-вторых, мой интерес уехать в Россию давно и ето для меня был шанс. Все ездют, а мене́ что, нельзя?

Нечего ответить.

– Но ты заморанной жидовством и работаешь им. – Тут Иона Черемнов и Никит Зыков туда же.

– Слушайте, за ето будете каяться и правила нести. Я ни в чём не виноват, и у меня сердце спокойно, но на Страшным суде я у вас спрошу про ету клевету.

– Твоё покаяние не принято, ты много утаил.

– Знаю, что Бог принял, а про вас мне не нужно.

– Ты ишо с Николаям не простился.

– Я к нему ходил и часами кланялся, и он не простил. И где он у вас? Никит, я удивляюсь: твой отец Филат был порядошным мужчиной и ездил на разные конференсыи и даже был на праздновании тысячелетьи России, и нихто его за ето не отлучал, а ты почему такой скачок?

Ох как он спылил:

– Предатель ты, масон!

– Но докажи, ежлив думаешь, что правды.

Фёдор:

– Люди в России живут себе спокойно, ты приедешь – разврат привезёшь.

– Но ты укажи хоть одно лицо, кого я развратил. – Молчит.

Иона как собачкя: тяф-тяф, но ничего конкретного нету. Всё затихло. Андриян мне коя-где помог, он чётко сказал:

– За моим отцом я не вижу никакой вины, он всё соблюдат и молится, а нас гоня́т.

Никит возразил, он ему ответил:

– Никит, я перед тобой ни в чем не виновен, а ты заплати мне за рыбу, ежлив шиташься шибко честный.