Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

Дома всё в порядке, Андриян дал нам запасных деняг, мы простились и благословились. Я позвонил тестю, он уже у Белова в Монтевидео. Приезжаем в посёльство, к Белову на прощание, тесть уже там. Он Белову при мне сказал:

– Етот всё добьётся.

Мы попрощались – и на аеропорт, и вылетели Великим постом, за две недели до Пасхи, 2008 год.

3

Собчили Москвину наш рейс, оне нас стретили в Домодедово, привезли в храм, где я уже стоял раньше. Сергей Матвеевич хорошо принял. На следующий день мы явились к Москвину, он принял нас как друзьей, я всё рассказал, что заполнил анкеты на переселение в Красноярский край, в город Минусинск. Москвин ответил:

– Данила Терентьевич, вы ошибку сделали. Ежлив вы будете один по одному переезжать, вас расселят куда хочут и обманут, здесь чиновники жулики, не дай бог нарвётесь на жулика, я бы вам посоветовал компактное переселение, и в Европейскую часть, поближе к государьству. Что и случись, мы можем вам помогчи.

Но я не послушался, и что уже выбрал место.

– Народ живёт, и мы будем жить.

– Но тогда подождите, мы переговорим с красноярским губернатором Хлопониным[277], чтобы вас там стретили и устроили. Жди нашего звонка, но не уезжай.

Мы ждали. Я сообчил Ровновой Ольге, она пришла к нам в гости, удивлялась, что так быстро решили приехать в Россию. Мы с ней хорошо пообчались, она мне сказала: «Что нужно, звони», и мы на етим расстались. В субботу пошли в храм к поморсам, я хотел поставить свечкю, но бабка подошла, сказала: «Вы не нашай веры». В воскресенье было Вербное воскресенье, в понедельник Москвин вызывает нас, приходим.

– Ну, Данила Терентьевич, проздравляём, вас ждут в Красноярске поручённыя губернатором Хлопониным, вас стретют и устроят. – Я Виктора Александровича сердечно поблагодарил, он наказал: – Вдруг что, звони.

Попрощались, сходили взяли билеты, в етот же день дали координаты нашего поезда Виктору Александровичу, распростились с Сергеям Матвеевичем в храме, он тоже наказал:

– Не верь властям, всё кругом обман, и вдруг что – обращайтесь к нам.

Мы его поблагодарили как друга и тронулись в путь.

До Красноярска троя суток, мы в дороге всего навидались. На поезде, правды, хорошо, хоть и плацкартны билеты, но у всех койки и уютно. Но много деревень заброшено и везде беднота, машин мало и дешёвеньки, сразу видать, много алкоголиков, и боже ты мой – как оне матерятся! В больших городах всё по-разному[278], везде всё шевелится и народу много. А земля вся заброшена, редко где работается. Да, я вспомнил, недаром нам гости с России всегда говорили, что земли в России заброшены. Но как-то жутко: столь добра пропадат, и никому не нужно[279]. Народ большинство суровый, сразу видать – нет доверия, но попадаются добрыя, ласковы и уважительны, как будто всегда знакомы. Как толькя услышут, что мы староверы, сразу отношение меняется, начинают быть ласковыми, и про староверов новости всегда хоро́ши. Приходит время кушать, достают, хто что дома приготовил: солёны огурцы, помидоры, яйцы, рыбу, колбасы, сыр, хлеб, – да хто что может. Думаю, вот она, наша традиция, ето у латинов не увидишь, у них рестораны в ходу, но са́мо много увидишь – сандвич и сок или кофе. В поезде чистота, и проводники смотрют за порядком, молодсы.

На четвёртый день утром в шесть часов прибыли в Красноярск, нас ждала молодая девушка, и повезли нас в администрацию. К девяти часам утра был организован круглый стол, было человек шестеро, но не было ни одного лица, кому ето было поручёно. Были чиновники, но не те, с кем доложны стретиться, ето были администрация, с миграсионной службы и по духовной организации. Мы с ними познакомились, нас поприветствовали, пожелали доброго переселение, наши анкеты одобрёны, и уже послали в Уругвай. Спросили, какого мы согласия, я ответил:

– Часовенного.

Мне ответили:

– Да, ваших здесь много, но все по тайгам, и даже есть живут без документов. Каки́ у вас чичас планы?

– Да, ето очень важно. Сегодня пятница Великая, завтра суббота, нам необходимо завтра попасть на всеночную службу, на Пасху Христову[280].

– Да, возле Минусинска есть недалеко. Хорошо, мы организуем вам встречу завтре.

– Да, большоя вам спасибо.

– А после Пасхи будем приступать к делу. – Так и решили. Нам сказали: – Мы вас увезём в гостиницу, а завтра утром в восемь часов утра за вами заедут. – Мы поблагодарили, и нас увезли.

Заходим в гостиницу. За комнату сто двадцать долларов: комната и две узких кровати, и всё. У нас в Сальто пятнадцать долларов: комната, кровать двухспальна мя́гка, душ, полотенсы, мыло, шампунь, телевидер со спутниковой антенной.

Утром в восемь часов машина «Волга» подходит, мы уже готовы. Тронулись. Пятьсот кило́метров до Минусинска, «Волга» шла везде на сто с лишным, вижу, что торопются нас увезти поскорея, на вопросы отвечают нехотя. Я спросил, хто нас стретит из староверов, оне ничего не знают. Но етот водитель был на круглым столе, и так всё изменилось! Я почувствовал: тут что-то не то, вижу, что оне торопются нас сбросить поскорея да вернуться.

Приезжаем в Минусинск в администрацию, никого нету, нас принял какой-то чиновник суровый, не хотел разговаривать путём, на все вопросы отвечал неохотно, и кого-то ждут. Я стал спрашивать, а где здесь староверы, он мне ответил:

– Да не знаю, оне у нас здесь не в моде.

– Дак как так? У нас сегодня всеночная служба. – Он молчит. – А чем у вас здесь можно заняться?

– Смотри сам. – На все вопросы – «нет», «не знаю».

Да, думаю, безбожник – вот и всё, а тут привязался какой-то старовер. Наши водители тоже нервничают, часто звонют куда-то. В 16:00 подъехала машина, нас поручили ему, сами сяли и уехали. Он нас посадил в машину и повёз в село Луговско. Дорогой стал спрашивать у него, чем здесь выгодно заняться, он отвечает: то не выгодно, друго́ не выгодно, а он занимается скотоводством молочным, ето да, выгодно, у него рук не хватает и надо рабочих. Я всю дорогу рассуждаю как хозяин, но он не может понять, и у нас разговор не клеи́тся. Оказывается, он бывший председатель колхоза, а теперь собственник.

Приезжаем в село, он завёз нас, где у него скот. Но како́ ето хозяйство: всё грязно, заброшенно, засранно, всё старинно[281], никакого оборудования, всё вручнуя. Бедняги, как оне живут? Он взял с собой матрас, заехали в село Луговскоя, он показал магазин и сказал, что етот магазин ихний, довёз нас до квартире. Зашли, всё грязно, пусто, он бросил матрас на пол и сказал: «В понедельник заеду», и уехал.

И мы остались, как собачки, караулить ету квартиру. Я посмотрел на всё на ето и заплакал, и сразу спомнил про всех стариков, что рассказывали про Россию одну печаль. В Южной Америке до етого бы не допустили, а ето что? Позор. Я расстроился, знаю, что сегодня мне не заснуть. Сходили в магазин, купили на Пасху завтра покушать, я купил бутылку водки, огурцов, хлеба. Софоний возразил:

– Зачем, тебя схватит.

– Мне сегодня не уснуть.

Пришли в квартиру, я потихонькю распил бутылку и плакал, Софоний уговаривал. Добры люди Пасху стречают – а мы на полу слёзы льём, всем радость – нам горя. Я так и уснул.

Утром просыпаюсь – голова не болит, чу́дно.

– Софоний, ставай, что-то надо делать!

– А что?

– Сидеть здесь не будем, поехали искать наших, а нет – поедем разыщем наших родственников, оне в Ужуре, а ето здесь, в Красноярске.

Мы вышли, пошли на остановку. Ничего не мило, всё противно. Сяли на автобус, поехали в Минусинск.

4

Приехали в Минусинск, спросили, как доехать до железнодорожного вокзала, нам ответили. Приехали на вокзал, спрашиваю билеты до Ужура, нам отвечают: «Толькя с Абакана». Выходим брать автобус, идёт женчина молодая, подходит и говорит:

– Христос воскресе!

– Воистинно воскресе! – И у меня слёзы градом.

Она:

– Что с вами?

– Да вот мы переселенсы, и нас обманули. Спрашиваем про староверов, а нам ответили: тут их нету.

– Как так? Вон ваш храм.

– А где?

– Садитесь со мной в автобус, я вам укажу.

Мы обрадовались и поехали. Возле храма слезли, она говорит:

– Ето наш храм, а ваш дальше. Берите вот 17-й автобус, и он будет ехать нимо.

Мы так и сделали. Слезли возле следующаго храма, подходим к воротам – всё тихо. Да, служба давно прошла. Смотрю, на лавке сидит мужчина, я звонок давнул, он идёт и спрашивает:

– Вам что нужно?

– Мы гости издалека, из Уругвая, Южна Америка. Здорово живёте, Христос воскресе!

Он:

– Здорово. Воистинно воскресе! Проходите, но простите, все спят, служба была всю ночь, батюшка устал.

Думаю, вон оно как, значит, ето старообрядцы Белокрыническей иерархии, значит, не наши, но мы друг друга поймём, знаю, что в США к ним много перешло. Мы с етим парням разговорились, мне он сразу понравился: спокойный, кроткий, набожный. Он приехал с далёкой деревни Пасху стретить, с Нижнеусинска, занимается сбором кедровых орех, грибы, разну ягоду.