Я, Легионер - Георги Лозев

— Ты недавно приехал сюда из Франции? — спросила Натали поляка.

— Шесть месяцев назад, — был лаконичный ответ Клиса.

— Не помню, чтобы я тебя когда-либо видела.

— Не помнишь.

— Так ты в первый раз пришел в наш бар?

— Да.

— Где ты был раньше, в «Клинике», так?

— Нет, нигде!

Поляк посмотрел на нее с удивлением, он не знал, что «Клиника» — это полная проституток гостиница, где большинство легионеров отмечались каждый уикенд. Девушка поняла, что Клис не разговорчив, и спросила его прямо:

— Хочешь быть со мной? Пойдем куда-нибудь вдвоем?

— Может быть, позже, сейчас пиво!

Клис начал говорить по-польски с соотечественником, и Натали подошла к Стефану, который отнесся к ней мягче, и через несколько секунд они уже обнялись. Минут через пятнадцать они тоже исчезли. Поляки выпили еще пива и решили посмотреть, что это за штука, «Клиника». В баре был капрал из той же роты, что и они, который также не выбрал девушку. Он тоже пошел с ними.

Вряд ли существует легионер, который служил в Джибути и не знает известную “La Clinique”. Как только солдаты переступили порог, к ним подошли с десяток девушек. Чернокожие пантеры появлялись с разных сторон, предлагая свои тела. Клис улыбнулся одной из них, которая показалась ему симпатичнее, чем другие, и через считанные секунды получил поцелуй, которому трудно было сопротивляться после года воздержания. Он попытался что-то сказать, но язык девушки уже был у него во рту, а ее руки расстегивали его ремень. Очевидно, раз войдешь в эту гостиницу, уже нет пути назад. Клис сдался, он трогал бюст африканки. Напряжение в паху усилилось, и он понял, что не может противиться возбуждению.

— Давайте номер! — поляк застонал.

— Так ты спешишь? — спросила черная красотка. — Разве ты не хочешь что-нибудь выпить?

— Нет, я уже пьян, — говорил на своем скудном французском Клис, но на этот раз он расхрабрился и полез под юбку джибутийки.

— Ого, ты, в самом деле, спешишь, — черная пантера засмеялась и указала на дверь. — Здесь, в этой комнате, я сделаю тебя счастливым.

Капрал и соотечественник Клиса были окружены стаей проституток, но они поговорили немного с девушками, прежде чем решить, с какой из них провести остаток ночи.

После года воздержания от секса за стенами казармы Клису показалось, что джибутийка самая красивая и экзотическая женщина в мире. Легионер почувствовал влечение к ней в ту же минуту, как увидел ее, но не думал, что отреагирует так быстро.

Клис застрял в «Клинике» на все выходные и наверстал упущенное. В понедельник утром он должен был вернуться в часть, но через неделю его ожидали 14 дней отпуска, и поляк знал, что проведет их хорошо. Он накопил сто тысяч франков, сберегая всю зарплату с момента пребывания в Джибути. После выходных он решил расслабиться и пожить хорошо, по крайней мере, во время отпуска. Теплая кровь и черная кожа уже околдовали его. Через неделю поляк вернулся в «Клинику», разыскивая свою черную красотку. Он провел с ней свой первый уикенд, но не мог вспомнить ее имя. Клис не был даже уверен, назвала ли она свое имя. Большую часть времени он занимался диким сексом и спал. Клис искал свою черную пантеру, но девушки не было. Он уже решил уйти, когда две проститутки встали на его пути, показывая свои большие груди. Как легионер в первом отпуске, поляк не раздумывал и сразу же вошел в комнату с двумя девушками.

Джибутийки были мусульманками и считали групповой секс большим грехом. Хотя они проститутки, да еще и верующие, но в «Клинике» есть исключения, и Клис воспользовался этим. Они хорошо его обслужили, но поляк все еще помнил девушку своего первого уикенда. Когда он расплачивался перед уходом, он знал, что двойной тариф влетит ему в копеечку, но все еще чувствовал себя богатым и не обратил внимания на огромный счет.

Выйдя на улицу, Клис решил зайти в «Лас-Вегас» и выпить пару кружек пива. При такой жаре о другом напитке он не мог и подумать. Когда переступил порог бара, увидел за столом старшину Матича, с которым они познакомились в Париже. Поляк по привычке вытянулся, готовясь отдать честь, но понял, что у него нет берета на голове. Когда легионеры одеты в штатское, спортивную одежду и у них нет головного убора, они не отдают честь, а приветствуют кивком и вставая смирно. Серб посмотрел на него с удивлением, а затем рассмеялся:

— Да, поляк по-прежнему напряжен, как и тогда, когда я забрал его из Кастеля! Иди сюда, присаживайся ко мне и младшему сержанту и расслабься! — Матич пригласил его. — Сегодня играет группа и будет живая музыка здесь, в Джибути. Говорят, из нашего края, то ли словенцы, то ли македонцы. По крайней мере, мы увидим нечто иное, чем черные попы, — сержант засмеялся.

— Можно и попы, но позже, — добавил младший сержант.

Матич уже был навеселе, потому что он начал пить после полудня. Вместе с младшим сержантом он пришел раньше, чтобы сесть поближе к импровизированной сцене, так как они слышали о приходе группы от других эскадронов легиона, и уже были неделю в отпуске в Джибути. Его друг был болгарином и служил с Матичем во взводе обслуживания в изолированном, в сорока километрах от столицы, эскадроне.

— Младший сержант Дойков! — обратился к болгарину Матич. — Мы на культурном мероприятии, так что можем обойтись и без поп.

— Если вы можете, то я не могу, — Дойков рассмеялся. — Мы должны использовать каждую ночь до конца, секс и рок-н-ролл, но если только секс, тоже неплохо.

— Хорошо, но вызовем девушек после десерта, сейчас давайте пить пиво, — заключил сержант и обратился к Клису:

— Расскажи поляк, как тебе местные женщины? Сегодня вечером ты перестанешь называть меня “mon adjudant”, и если тебе трудно говорить по-французски, разрешу по-польски, мы же как-никак славяне, найдем общий язык! Давай, за наше здоровье!

Когда группа вышла на сцену, сержант не поверил своим глазам. Здесь, в этой жаркой африканской стране, где кроме французских военных редко появлялись европейцы, играла группа с Балкан, и певица исполняла популярные песни 80-х годов. Матич, который за 16 лет забыл свою родину и почти не говорил на родном языке, подошел к музыкантам, чтобы лично поздороваться с ними после первого выступления:

— Молодцы, ребята! Мадемуазель! — обратился он к певице, целуя ей руку. — Я хочу, чтобы вы подсели к нам во время перерыва, плачу я!

— Ладно, генерал, нет проблем, — ответила певица. — Как я понимаю, вы мой земляк, я сейчас спою песню лично для вас.

И среди африканской жары прозвучала песня знаменитой сербской певицы Лепы Брены. Эта песня была из времен молодости Матича, и он лишился дара речи. Серб убежал со своей родины, еще когда Берлинская стена и «холодная война» были актуальны. Он пересек «железный занавес», воздвигнутый Сталиным после Второй мировой войны, неоднократно рискуя жизнью. После многих невзгод его приютила Франция, и он был полон решимости отплатить ей, служа в Иностранном легионе.