Лазарит - Симона Вилар

Далее леди Джоанна поведала о том, в какой дружбе Артур де Шампер состоял со старым королем Генрихом. Барон Малмсбери, лорд Гронвуда, владелец Орнейля, Тавистока, Круэля, Болье Белокаменного и других сеньорий в Англии, Уэльсе и Нормандии, — он был близким родственником Плантагенетов, хотя в его гербе и имелась «бастардная полоса».[81] А само поле герба де Шамперов — серебристое, с изображением скачущего коня и валлийской лиры, — с гордостью добавила молодая женщина, и глаза ее просияли. Лиру в герб включил ее отец, а конь был унаследован из герба его супруги, леди Милдрэд Гронвудской. Род леди Милдрэд восходит к прежним саксонским королям, и не менее знатен и знаменит, чем Плантагенеты. И все же родителям леди Джоанны было не просто вступить в брак, ибо на леди Гронвуда имели виды многие знатные и влиятельные особы, и сэру Артуру долго пришлось добиваться ее руки.

— Мне как-то говорили, что лорд Артур де Шампер сражался за вашу мать на турнире, — припомнил Мартин.

— Это так, — кивнула Джоанна, отводя со лба непокорные завитки. — Но тогда он всего лишь обручился с ней, а свадьба состоялась намного позже. Причем сразу же после венчания супруги отправились в паломничество на Святую землю.

Мартину показалось, что леди Джоанна о чем-то умалчивает. Его заинтересовала причина столь спешного отъезда новобрачных, но женщина продолжала свой рассказ, и он не решился ее останавливать.

— Они отправились в Палестину вместе с Уильямом, моим старшим братом, которому в ту пору было всего три года…

Мартин взглянул на англичанку озадаченно: когда же поженились ее родители? Из слов леди Джоанны следовало, что они уехали вскоре после венчания, однако, выходит, что к этому времени у них уже был трехлетний сын?

— Возможно, именно потому, что в детстве Уильям провел немало времени в Святой земле, впоследствии он принял решение стать рыцарем ордена Храма и посвятить свою жизнь защите Иерусалимского королевства от неверных.

Поразительно! И прежде всего то, что сэр Артур предоставил такую возможность своему первенцу, наследнику родовых владений, хотя было достаточно одного его слова, чтобы запретить молодому человеку вступить в орден, и закон также был на его стороне…

— А другие ваши братья и сестры? — спросил Мартин, продолжая втайне недоумевать.

Как выяснилось, мать леди Джоанны родила мужу шестерых детей, и все они выжили, что случалось в те времена не часто. Первенцем, как уже сказано, был Уильям, за ним по возвращении супругов из паломничества на свет появились дочери-близнецы — Эдгита и Элеонора. И хоть внешне эти светловолосые красавицы с прозрачными голубыми глазами неотличимо похожи, характеры у них различаются больше, чем кинжал и молитвенник, — добавила она.

Странное сравнение, — подумал Мартин, но люди из Незерби встретили его с одобрением. И вскоре ему стало ясно почему. Оказывается, Эдгита всегда была отчаянно храброй, любила охоту и скачки, а ее сестра Элеонора оставалась тихой и замкнутой в себе, предпочитая молиться и читать, пока Эдгита охотилась на уток и кроликов. Тем не менее руки скромной и благонравной Элеоноры однажды попросил овдовевший Роберт де Бомон, граф Лестерский, глава одного из самых знатных родов Англии. Подобный союз был бы честью для де Шамперов, несмотря на то, что граф Роберт был человеком не первой молодости. Однако всегда покладистая Элеонора наотрез отказалась выходить замуж, наконец-то признавшись, что всегда мечтала посвятить себя служению Богу. Она так упорствовала в этом намерении, что в итоге приняла постриг в обители Святой Хильды, которой издавна покровительствовали лорды Гронвуда и где настоятельницей была поистине святая женщина — мать Отилия. Элеонора провела в обители под ее опекой немало лет, а после кончины доброй матушки Отилии сама стала настоятельницей.

— А что же леди Эдгита? — спросил Мартин, поглядывая, как Бритрик хлопочет над уже зарумянившейся тушей косули, источавшей обворожительный аромат.

— О, судьба Эдгиты сложилась совсем иначе. Потеряв надежду воссоединиться с Элеонорой, граф Лестер сделал предложение и ей. А Эдгита с радостью его приняла. Она всегда была честолюбива, а их брак, несмотря на разницу в возрасте, оказался вполне удачным. У графа были сыновья от первой жены, поэтому он нисколько не огорчился тем, что супруга родила ему только двух дочерей — Амицию и Маргарет.

В то же время Роберт де Бомон поддержал в борьбе против старого короля Генриха его старшего сына — также Генриха, которого в Англии прозвали Молодым. Престарелый Плантагенет короновал Генриха Молодого, однако не подпускал его к власти до тех пор, пока тот однажды не восстал и не потребовал свою долю наследства. А поскольку старый король большую часть времени проводил в бескрайних владениях Плантагенетов на континенте, а следовательно, отсутствовал в Англии, то нашлись лорды, пожелавшие иметь в Англии своего короля — Генриха Молодого. И граф Лестер имел неосторожность к ним примкнуть. Однако старый король быстро обуздал мятежников; многие из них угодили в заточение, в том числе и супруг Эдгиты. Эдгита бросилась ко двору — умолять его величество о помиловании, но король ее отослал, заявив, что только благодаря давней приязни к де Шамперам не лишит ее дочерей — как детей изменника — положенной доли наследства.

Несчастную Эдгиту в ту тяжкую минуту мало кто поддержал. Даже наш отец упрекал ее, ибо де Шамперы всегда были верны своему сюзерену Генриху Плантагенету, недаром наш девиз — «Верный всегда рядом».

— Но ведь и тому, кто сейчас на троне — я имею в виду короля Ричарда, — приходилось воевать против своего отца-короля? — заметил Мартин. — Как он, придя к власти, отнесся к тому, что де Шамперы всегда поддерживали старого короля?

— О, Ричард Львиное Сердце — благороднейший из рыцарей! При встрече с моим отцом он всего лишь с улыбкой повторил наш старый девиз и оказал ему самое радушное гостеприимство, как ближайшему из родичей…

При этих словах жены сэр Обри издал приглушенный смешок. Смешок этот прозвучал странно — ведь до того лорд выглядел сонным и безразличным, даже когда Бритрик при общем оживлении принялся разрезать жаркое и раздавать сочные ломти всем собравшимся у костра, Обри молча принял свою долю и удалился в тень за пределами освещенного круга.

— Итак, король Ричард после смерти Генриха II не лишил нашу семью своей благосклонности, — ловко разделывая дымящееся мясо ножом, продолжала леди Джоанна. Теперь она говорила неторопливо — видимо, воспоминания о прошлом так захватили ее, что даже искусство Бритрика не могло ее отвлечь. — Именно он освободил из темницы графа Лестера, наконец-то воссоединившегося с супругой, и они оба были в числе первых, кто был приглашен на коронацию Ричарда в Лондоне. И хотя туда съехались все де Шамперы, и даже моя сестра аббатиса, но львиная доля внимания молодого короля досталась Бомонам. И Эдгита сполна получила всю ту славу, к которой так стремилась! И по заслугам: ведь Бомоны были ближайшими сподвижниками Ричарда Львиное Сердце. Старый граф всячески содействовал подготовке крестового похода, а его сын от первого брака — также Роберт — отправился с королем в Святую землю, и, скорее всего, мы встретим его там, чему я буду несказанно рада, — добавила она с лукавой улыбкой, почему-то огорчившей Мартина.