В магической тени - Ольга Романовская

   Ничего, у него ещё есть время подумать, что станет сосудом для яда, для начала следует его приготовить.

   Гланер решил подстраховаться и послать два подарка: один для него, другой для неё. Прекрасному полу нравятся цветы, Эллина, несомненно, бы оценила сиреневый цветок, клубни которого он так тщательно, соблюдая все меры предосторожности, толок в ступе. Рядом, в другом сосуде, уже был приготовлен фосфор. Гоэт даже не предполагал, что достать его будет так просто: местные жители с его помощью травили крыс. Инквизитор - тоже крыса, так что заслуживает той же кары. Но, как мужчина, поделится ей и с Эллиной.

   Когда основные приготовления были окончены, Гланер достал из сумки бутылку вина и, отмерив необходимую дозу, всыпал порошок аконита в бутылку. У всякого хорошего вина есть небольшой осадок, никто и не заметит. А это было не из тех, что продают в харчевнях - самое то, чтобы подать на стол высокому чиновнику из Сатии.

   Женщины же любят помаду, состав которой, помимо их воли, попадает в желудок. Анабель Меда часто дарила Эллине подобные вещи, а уж без подарка к началу грядущего года никогда не обходилась. Вот и решила позаботиться о подруге, послала в письме баночку с питательным бальзамом. Только одной из составных его частей был тот же аконит.

   Ароматические масла отбивали запах, а на цвет бальзама яд никак не влиял.

   Теперь предстояло сочинить письмо. Вернее, два письма: от имени лучшей подруги Эллины и сопроводительную записку от трийского следователя. Он существовал в действительности, с ним некогда, когда занимался официальной, белой магией, сотрудничал Доновер.

   Брагоньер подозрителен, он задастся вопросом, откуда госпоже Меда известно местонахождение находящейся под государственной охраной подруги. Её любовник не мог помочь: первого префекта Сатии не посвящали в дела инквизиции, для него это была закрытая территория. Поэтому логично, если Анабель написала бы в Трию, где, по её мнению, до сих пор счастливо скрывалась от правосудия подруга: она ведь ничего не знала о нём, Гланере, Доновере и двойной охоте.

   Эллина Тэр всё ещё на контроле у властей, предписания вряд ли сняты, хотя и изменены, да и Доновер, мягко говоря, вне закона, так что пришедшее на его адрес письмо, каким бы образом его ни послали, обязательно окажется в руках местных следователей. А те, в свою очередь, тут же, курьером, перешлют его на нужный адрес. И никаких подозрений.

   Почерк Анабель Гланеру удалось подделать - помогла записка, которую она в своё время писала ему, а он сохранил. Пусть не идеально, но Эллина не в том состоянии, чтобы мгновенно найти отличия.

   Надев повязку, чтобы случайно не вдохнуть яд, Гланер натёр бумагу фосфором. Даже если гоэта просто возьмёт его в руки, то получит глубокие ожоги, а если по неосторожности вдохнёт или проглотит, то прекрасно обойдётся без аконита. Но на такую глупость со стороны Эллины он не надеялся.

   Гланер работал в перчатках, тем не менее, закончив, он тщательным образом вымыл руки и убедился, что двойной конверт, в который он поместил письмо, плотный, не просвечивает и не порвётся.

   Оставалось решить две маленькие проблемы: доставить отравленную бутылку к столу Брагоньера и отправить послание, не вызвав подозрений. Необходимо, чтобы письмо привёз курьер, потому как Следственное управление обычной почтой не пользуется. Значит, необходимо завербовать какого-то паренька, соответствующе одеть его и подвергнуть внушению. После, разумеется, ненужного исполнителя ждёт встреча с ламией.

   И тут Гланер хлопнул себя рукой по лбу. Какой же он идиот! Можно прекрасно обойтись без ненужного риска, без маскарада, просто подложить письмо в стопку не разобранной текущей корреспонденции Следственного управления Урцхена. И сделают это его посыльные - те самые тени, которые доставляли послания в Аварин, те, что раньше служили Доноверу, но после его гибели и изъятия некоторых вещей, перешли в его полное ведение. Они способны переносить небольшие материальные предметы, им не помеха стены и закрытые двери. И их присутствие нельзя обнаружить. Главное, в точности сообщить им, кому и что следует доставить.

   Незаметно материализовавшись в углу кухни, тень скользнула к столу, где, помимо прочего, стояла только что принесённая бутылка, и, повинуясь воле хозяина, поставила рядом с ней вторую.

   Трудившаяся у плиты кухарка не заметила её появления, лишь пожурила затем слугу, притащившего сразу две бутылки вина:

   - Господин соэр всё равно целиком не выпьет, а куда мне початую бутылку девать? Тебе-то что, а мне перед хозяином отчитываться.

   Слуга никак не отреагировал на её бурчание: за годы службы привык к тому, что кухарка вечно чем-то недовольна. Удвоению сосудов он значения не придал, так как бегал сегодня не за одной бутылкой в ближайший трактир: приезжие маги не обременяли себя такими мелочами, а спутников инквизитора велено было всячески ублажать. С него же самого - и вовсе сдувать пылинки.

   Служанка забрала поднос с ужином для Эллины. Она всё ещё жила в доме коменданта, числясь важной свидетельницей по ряду дел государственной важности. Официально свободу её передвижений ограничивали по причине опасности для жизни гоэты со стороны преступников, неофициально - в качестве наказания за проступок с айгом и предупреждения попыток бегства и иных глупостей.

   Брагоньеру тоже подали ужин, в том числе, бутылку с отравленным вином - она первая попалась под руку. Откупорив её, слуга удалился: прислуживать за столом не требовалось, только уносить грязную посуду и менять перемены блюд. Обычно их было две: основное блюдо и десерт.

   Соэр внимательно, на просвет, оглядел бутылку, проверив равномерность опадения и однородность осадка - практически нет, как и должно быть. Цвет напитка и стекло тоже не вызвали нареканий. Наполнив бокал, Брагоньер принюхался, пытаясь отыскать малейшие отклонения от нормы - таковых не было, вино этого сорта пахнет именно так. Покачав фужер, осмотрел хрустальные стенки на вопрос крупинок и краски.

   Не найдя ни тех, ни других, убедившись, что цвет, текстура и запах напитка не меняются при любых условиях, соэр признал вино пригодным к употреблению. На всякий случай, памятуя о прошлых временах, опустил на дно бокала перстень: он реагировал на наличие цианида, стрихнина, мышьяка и белладонны - то, чем в девяноста случаях из ста травили неугодных людей.

   К мышьяку и стрихнину соэр себя постепенно приучил, так что традиционная доза не привела бы к летальному исходу, хотя и повлекла бы отравление, цианид отличал по запаху.