Моя Гелла - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но так же легко, как она стянула с себя свитер, она сама расстегивает джинсы.
– Ты сказала, в твоем омуте никаких чертей.
Я сажусь, смотрю на нее сверху вниз и вижу во взгляде такое обожание, что снова становится больно в груди. У Геллы все на лице написано. Она смотрит мне в глаза, когда ее пальцы подцепляют джинсы и стягивают их с бедер. Продолжаю я уже сам. И тоже не отвожу от нее взгляда, потому что это крайне тяжело сделать. Не прикрывающаяся ничем, ни кокетством, ни напускной смелостью, Гелла прекрасна в своей честности.
– Ты не сбежишь? – Мой вопрос Геллу расколдовывает, она мотает головой и впервые разрывает зрительный контакт. – Отлично. Просто… скажи, когда будет слишком.
– Я не знаю, что для меня слишком.
– Чего ты хочешь?
– Чтобы стало легче.
– Где?
Я не издеваюсь, я просто не верю тому, что вижу. Между нами что-то происходит, и это слишком реально. Это мне точно не кажется.
И когда я наклоняюсь и провожу языком у края ее белья, я понимаю, что такое не придумаешь. Я мог бы представить все происходящее и представлял, но это было не так. Не так, когда я прикасаюсь языком к тонкой белой ткани, а Гелла уже выгибается мне навстречу, и оказывается, что ее стоны могут быть хриплыми, пальцы – цепкими, будто она ими хватает за хвост последний шанс на жизнь, а потом и мои волосы.
– Просто… делай, что хочешь… – просит она.
Нет проблем.
Ей все еще страшно, а мне, честно, плевать, потому что если ей интересно меня целовать, то мне интересно услышать, как она кончает. И я должен сделать это сегодня, потому что слишком далеко зашел. Больше Гелла не рискнет в этом участвовать, она сегодня должна понять, что чертей в ее омуте мне более чем достаточно. Что ее мне более чем достаточно, что она даже не понимает, какое она, мать ее, сокровище.
Благородство идет к черту, я не отступаю, хоть, быть может, пожалею. Пальцы касаются внутренней стороны ее бедра, стоны становятся громче. Я провожу языком по ее мягкой влажной коже снова и снова, я знаю, что произойдет, с точностью до секунды, Гелла проживает жизнь в моих руках прямо сейчас, она напрягается, живот становится почти впалым, особенно когда его касаются мои пальцы – я кладу ладонь на ее живот, просто чтобы оставалась на месте, потому что Гелле все труднее сохранять хоть какое-то самообладание, и в этом есть особенный кайф.
Не слышу ничего, кроме ее громкого рваного дыхания. Собственное сердце отбивает ритм в виски. Улыбаюсь, поглаживая ее пальцами между ног, наблюдая, как она отзывается, двигает бедрами, пытаясь вернуть меня к тому, что я не доделал, ищет меня. Всхлипывает или стонет, не знаю, но это действует безотказно. Потому что сдаюсь ей. Сейчас не важно, что будет со мной, потому что, в общем-то, кажется, этого момента я ждал больше всего.
Она вскрикивает, сжимает мою голову ногами на долю секунды, но тут же расслабляется, видимо поняв, что делает. А говорила, что ей не бывает неловко.
– Я понятия не имела, что это так.
– Я, пожалуй, тоже.
* * *
– У меня к тебе предложение.
Гелла мычит, уткнувшись мне в руку, щурится от утреннего света, потом вдруг разворачивается и подслеповато шарит руками по тумбочке, прежде чем открыть глаза.
Подсовываю ей под руку очки, которые перед сном нашел в коридоре и принес в спальню, и Гелла надевает их, потом, будто на автомате, приглаживает свои кудри. Движения отработанные, и можно себе представить, что она делает так уже много лет каждое утро. Она садится, смотрит по сторонам и выглядит напряженной, будто собралась стесняться.
– Я потеряла ночью линзу, – вздыхает она. – Пошла снимать, и она просто соскользнула с пальца в раковину, и все.
– Тебе очень идут очки. – Прижимаюсь щекой к ее руке, Гелла теперь выше меня, и мне кажется, будто она собралась сбежать.
– Что? – Она смеется.
– Тебя это удивляет?
– Немного. Очки – это просто очки, они никому не идут. Просто я не очень люблю линзы и привыкла видеть себя такой.
– Ты очень красивая. В очках или без них.
Она краснеет и перекатывается в постели, чтобы оказаться со мной лицом к лицу.
– Ладно.
Гелла улыбается, щеки становятся круглее.
– Так какое предложение?
– Я еду на загородную базу, где будет что-то вроде корпоратива у моего подопечного, и вроде как мне нужен помощник. Ну, по крайней мере, я так сказал Вэю. Как насчет занятия английским на практике?
– А твой Вэй разве не китаец?
– Уверен, там найдется кто-то, кто говорит по-английски. Будет природа, речка, что-то вроде твоей бардовской песни, только много мужиков, шашлык и красивые домики с видом на лес. – Гелла хмурится, и я предчувствую, что сейчас нужно будет ей разжевывать, почему я зову ее, кто мы друг другу, почему она, а не кто-то другой, зачем это мне и прочее. – Можно я отвечу на все вопросы, которые ты пытаешься задать?
– Ты читаешь мои мысли? – Она смеется, становится чуть легче.
– Да, я читаю твои мысли. Я хочу взять тебя с собой, потому что ты мне нравишься, потому что Вэй забронировал мне домик с красивым видом, потому что мне нужно будет работать до третьей стопки, выпитой моим клиентом, а потом я буду сидеть и писать тебе сообщения, пока не сядет телефон. Потом поставлю его на зарядку и буду жить у розетки, раздражаясь на то, что ты отвечаешь дольше, чем мой телефон разряжается. И будет гораздо проще, если ты поедешь со мной и отлично проведешь вечер, что скажешь?
– М-м-м, – просто мычит она в ответ, а потом сползает ниже, так что волосы закрывают лицо, подбородок прижимается к груди, а щеки надуваются, как у бурундука.
– И я обещаю не приставать.
Она смеется:
– Ты будто боишься меня спугнуть.
– А я и боюсь.
– Почему? – Она наконец смотрит на меня, поправляет сползшие очки и хмурит брови.
– Ты слишком милая, чтобы остаться со мной навсегда, разве нет? Ты сама так говоришь все время. Пользуюсь тем, что нам отведено. – Я дразню Геллу, и она это понимает, потому что не хмурится в ответ, а смеется.
– Я вообще-то человек, который если и останется с кем-то, то хотел бы сделать это навсегда. Этого ты не боишься?
– А должен?
– Я
