Рассвет над морем - Юрий Смолич

— Что вы говорите? — Генерал был искренне удивлен. — Больше ничего?

— Петлюровцы устроили в Харькове переворот. Петлюровские гайдамаки разогнали Совет рабочих и солдатских депутатов. То же и в Екатеринославе: петлюровские отряды арестовали большевиков, членов Совета, и кое-кого расстреляли. Вооруженный конфликт, начало военных действий между петлюровцами и большевиками — реальный факт, господин генерал!

— Очень любопытно! — наконец-то расшевелился генерал. — Кстати, полковник! Ведь там сидят и ждут эти дипломаты от директории! Что им нужно? О чем они просят? Из Парижа и Лондона нет еще указаний, как вести себя с этими идиотами, как их там — Винниченко и Петлюрой… Что же им сказать? Как вы думаете, адмирал?

Адмирал Боллард продолжал поединок со сном и бессмысленно хлопал глазами.

— Я полагаю, — прохрипел он, — следует подождать указаний из Лондона и Парижа.

Указания из Лондона, лично от военного министра, у адмирала уже были: пока что поддерживать и петлюровцев, пообещать им что-нибудь, а там будет видно. Однако адмирал понимал, что это указание — специально английское, не для французов.

Генерал д’Ансельм пожал плечами.

— Не могу я понять… высокой дипломатии: гетмана уже нет, а наши политики все никак не могут решить, кого им поддерживать — гетмана или директорию! Кстати, полковник, — полюбопытствовал он, — какая между ними разница?

Полковник Фредамбер тоже пожал плечами и подергал щекой.

— Кто их знает, генерал. Очевидно, борьба за престол.

В это время вошел младший адъютант и доложил:

— Украинские дипломаты в приемной очень волнуются. Они спрашивают, ждать ли им, или, быть может, ввиду позднего времени прийти завтра утром?

Генерал встревожился:

— Нет, нет! К чему откладывать на завтра? Пускай сегодня же ночью уезжают обратно в Киев. На что они нам здесь? Полковник! Пойдите займитесь ими!

Полковник Фредамбер встал.

— Что же им сказать, генерал?

— Боже мой! Почем я знаю! — с раздражением ответил генерал д’Ансельм. — Я запрошу еще раз посла Сент-Олера в Яссах, может быть ему что-нибудь известно относительно того, как вести себя с этой… директорией. А пока… а пока дайте им почувствовать нашу силу и наше отношение. Этих дураков Винниченко с Петлюрой лучше всего было бы, конечно, просто прогнать, но… Что-нибудь в таком духе, полковник. Давно они явились, эти дипломаты?

— В девять, — дал справку капитан Ланжерон.

Генерал взглянул на часы, стоявшие на столе. Это тоже было позавчерашнее приобретение. Небольшие часики являлись фрагментом скульптурной миниатюры: мраморная девушка держала их на плече, как кувшин с водой, и задумчиво смотрела вверх; она шла широким, быстрым шагом и мечтала на ходу. Это была скульптура тонкой работы талантливого и взыскательного художника: девушка из холодного мрамора казалась теплой и живой, жила каждая линия ее тела, вырезанного искусной рукой. Генерал заплатил недорого — всего пятьсот франков.

— Половина одиннадцатого, — констатировал генерал, — они ждут уже полтора часа. Вполне достаточно для престижа. Идите, полковник, выясните и дайте почувствовать…

Когда полковник Фредамбер вошел в приемную — украинские дипломаты ожидали в приемной «Б», то есть украинской, с коврами и плахтами, — навстречу ему поднялось двое.

Один из них был седовласый, как и генерал д’Ансельм, и вообще чем-то походил на него. Он держался с достоинством и приветствовал полковника сдержанным поклоном.

Второй был маленький, юркий и суетливый, черный, с лысиной. Кланялся он чересчур уж низко, заискивающе, присовокупляя к сему: «Кланяюсь!» или «Прόшу!»

— С кем имею честь? — спросил полковник Фредамбер, почти не ответив на приветствие: дипломаты сразу должны были почувствовать, с кем они имеют честь беседовать.

— Профессор Остапенко, — отрекомендовался первый.

— Доктор Назарук, прόшу вас! — представился второй и прибавил, низко склонившись: — Кланяюсь! Мы есть, прόшу пана генерала…

— Полковник, — обрезал Фредамбер.

— Прόшу пана полковника, мы есть представители директории Украинской народной республики. Кланяюсь!

Фредамбер кивнул.

— С чем вы пришли?

Фредамбер говорил кратко, неприветливо, почти грубо. Он не садился, остался стоять у стола, и гости, сделавшие было движение, чтобы сесть, тоже вынуждены были стоять.

Профессор Остапенко собирался начать речь, но быстрый, беспокойный доктор Назарук уже опередил его и заговорил, согнувшись в почтительном поклоне:

— Пан профессор, прόшу вас, приднепровец; я есмь, прόшу вас, из Галиции. Таким образом, прόшу вас, считайте, что мы двое представляем здесь всю Украину, прόшу вас!

— Мы уполномочены, — горохом сыпал доктор Назарук, — передать от имени директории высокому французскому командованию в вашем лице наши гратуляции, а также изложить, прόшу вас, соображения и домогания славного правительства нашей неньки УНР!

Полковник Фредамбер открыл было рот, чтобы ответить, но это ему не удалось, так как доктор Назарук еще не закончил своей дипломатической преамбулы. Склонившись еще ниже, он совершенно расстилался своим сладеньким голоском:

— Преисполненные, прόшу вас, почтительнейших чувств глубочайшего уважения к высокой культурной миссии высоких держав согласия и проникнутые, прόшу вас, чувством невыразимого восторга перед славными победами великих держав над якобы непобедимыми силами австро-немецкой коалиции, мы, прόшу вас, рады счастливому случаю лично выразить эти наши чувства герою отважной французской армии! Кланяюсь!

Фредамбер кивнул.

Профессору Остапенко удалось в эту минуту вставить и свое слово:

— Мы счастливы напомнить, что правительство наше отдало приказ своим вооруженным силам не чинить никаких препятствий союзным войскам, когда они вступили на нашу украинскую землю и стали гостями нашей страны.

Фредамбер произнес резко и насмешливо:

— Вашему правительству нельзя отказать в дальновидности. Если бы войска директории не капитулировали после нашего приказа, ваши солдаты были бы уничтожены все до одного.

— Но, прόшу вас, — сразу же зачастил доктор Назарук, — глава директории пан Винниченко приказал не оказывать сопротивления!

— Вашему Винниченко, — саркастически отвечал Фредамбер, — подчинились только офицеры, а солдаты пробовали завязать с нашими частями бой.

— О, прόшу вас… — начал было доктор Назарук, но Фредамбер его прервал:

— С чем вы пришли?

Тогда заговорил, наконец, профессор Остапенко, слегка отодвинув доктора Назарука:

— Директория УНР поручила нам вести переговоры с командованием вооруженных сил Антанты на следующих условиях: предварительное признание де-юре правительства УНР, невмешательство во внутренние дела Украинской народной республики…

Фредамбер снова перебил:

— Мы люди военные и привыкли говорить кратко. Мы пришли сюда, чтоб установить здесь порядок и спокойствие. Для установления порядка и спокойствия мы будем бороться против большевиков. Против большевиков должны бороться все. Если вы не будете бороться против большевиков, мы будем бороться и против вас. Никаких условий от вас мы выслушивать не собираемся. Но просим принять к сведению наши условия. Они коротки. Весь состав вашей директории должен быть сменен и утвержден нами… Вы должны создать антибольшевистскую армию в триста тысяч человек…

Доктор Назарук-таки прорвался:

— Но ведь, прόшу вас, наш пан министр генерал Греков предлагал вам организовать армию даже в пятьсот тысяч человек!

Фредамбер не обратил на него внимания.

— Ваша армия подчиняется верховному руководству нашего командования. Средние командные посты занимают офицеры русской добровольческой армии. Ваши войска проводят операции в полном взаимодействии с остальными антибольшевистскими военными формированиями: добрармией генерала Деникина, польскими легионами белого орла, ну и, конечно, французской армией. Ваши железные дороги, финансы, предприятия мы берем целиком под контроль и используем для нужд борьбы против большевиков. Что вы имеете сказать?

Доктор Назарук заискивающе изогнулся.

— Но, прόшу вас, пан полковник! Россияне и поляки — наши извечные враги. Они претендуют, прόшу вас, на наши земли. Они не признают украинской государственности. Прόшу вас!

— У меня нет ни времени, ни нужды разбираться в ваших несогласиях. Речь идет только об одном: о войне против большевиков!

— Прόшу вас! — завопил доктор Назарук. — Мы объявим эту войну! Мы, прόшу вас, уже воюем!..

Но профессору Остапенко удалось остановить своего коллегу. Он, покраснев, сказал:

— Прошу прощения, но мы не имеем полномочий от нашего правительства дать ответ на такие требования.