Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина

Вдруг на груди Полыни зазвенел его медальон.

— Пепел, уже полпятого! — ругнулся Ловчий, выключая будильник. — Нам надо уходить от ундин: здесь санитарный час и всё такое. С лирикой покончили.

Я разочарованно вынула руку из кармана летяги.

Там, в кармане, всё еще лежали Перо Правды и желтая бумажка с недописанной фразой «мы все хотим…». Мне очень хотелось услышать, какую версию Полынь нечаянно предложил бы для продолжения — но…

Покончили так покончили.

— Давайте пробежимся по основным моментам касательно Виров. Как они получили запредельную магию? — вздохнул куратор, потирая ушные мочки — с целью взбодриться.

— Как и настоящие теневики: с помощью татуировки и крови Рэндома, — бойко ответила я. — Вероятно, после изгнания из Шолоха Тишь отправилась в Пик Волн и выкрала там кровь. Люди шэрхен не стали рассказывать об этом Сайнору: во-первых, боялись; во-вторых, надеялись, что сам Рэнди рано или поздно вернется, выдаст им новую партию суррогата и всё останется шито-крыто.

— Я согласна с этой версией! — зевнула Кадия из ванной. — Тишь изгнали из Шолоха в июне, а заварушка с богиней и детьми началась осенью. Значит, у Внемлющей было пару месяцев на воровство. И на разработку плана с Вирами.

Полынь задумался:

— Кстати, да: почему они подписываются «Вир»?

— Мы с Дахху об этом говорили! — вдруг вспомнила Кадия. — Он сказал, есть такое выражение: «с виру и с болота» — то есть из низов общества. А вообще «вир» — это речной водоворот…

— А у меня есть дурацкая догадка, основанная на том, как в Шолохе любят кривые аббревиатуры, — прикинула я. — В Терновом Замке на кабинете директора был выцарапан стишок. «Здесь тебя ждут визги и розги, дружок. Визги и розги — выживет только сильнейший…». Что если «ВИР» — это и есть «Визги и Розги»? Учитывая, что наши террористы изначально объявили своей целью «проверку» королевства на прочность — это подходит под смысл надписи…

Полынь снова вынул перо из серёжки и задумчиво потыкал им в центр своей ладони.

— Вот теперь мы подошли к вопросам, которые ставят меня в тупик, — признался он. — Зачем вообще всё это надо? Чего добивается Тишь?

— Это ты нам скажи, знаток Архимастера! — фыркнула Кадия. — Ты, я так понимаю, вообще сам близкий человек для этой дамочки получаешься?

Куратор пожевал губами.

Потом вздохнул:

— Насколько я знаю Тишь, ее всегда интересовало одно: безопасность королевства. Она действительно считала себя… ммм… рыцарем света. Перед этой высшей целью всё другое меркло — что, признаем, делало тётку безжалостным чудовищем. Логично, если после неудачного бунта Ходящих у неё появилась вторая страсть: сильнейшее желание отомстить. Но, кхм, «проверки» от Вира не похожи на месть. Слишком слабо, сами понимаете.

— Может, всё еще впереди? — прикинула Кадия. — Обратный отсчёт остановился на архиепископе — и это уже было серьезнее, чем колокол или граффити… Ой. Кстати. А что насчет цифры «четыре»? Мы с вами бодрствуем, но вчерашний день как бы кончился!

Мы втроем переглянулись.

Ох.

Я пожала плечами:

— До одиннадцати вечера всё было тихо. А потом у меня как-то не нашлось времени почитать газеты. Вы что-то слышали, вернувшись от драконов?

Кадия и Полынь покачали головами. По возвращении они не говорили ни с кем, кроме принца и — в случае Полыни — королевы.

— Турни не поднимала тему Вира, — припомнил Ловчий, и я непроизвольно поморщилась от этого «Ту-у-у-урни», сорвавшегося столь натурально. Полынь, увидев мою гримасу, почему-то развеселился.

Кадия протянула:

— Может, Гординиус сказал деткам остановиться — перед тем, как пошел на встречу с тобой в Безлунный театр?

— Нет, Гординиус как раз не стал ничего изменять в их плане… — я вспомнила сбивчивый монолог альбиноса.

— Кстати, а почему Тишь сама с детьми не возится? — нахмурилась Кадия. — Зачем ей Горди в помощниках? Просто «калька» на лодочника Харрона?

— Не просто. Если Тишь объявится в Шолохе, — сказал Полынь, — Во всех Ведомствах забьёт тревога — не думаете же вы, что мы отпустили её просто так? Терновый замок входит в черту города. Роща Призраков — нет. Тётушка просто не смогла бы стать рекрутером детишек, если бы не Гординиус. К тому же, как я понял, ваш альбинос вырос в Терновом замке. Возможно, идея о привлечении конкретно этих детей принадлежит ему… А по логике Тишь: кто придумал план, тот и осуществляет.

— Поэтому нападения виров такие дурацкие? — Кадия хмыкнула. — Их сочинили дети?

Полынь пожал плечами.

Я поскребла голову:

— Мне еще интересно, как познакомились Гординиус и Тишь. Я так понимаю, это произошло на юге материка: Горди работает в Иджикаяне, Тишь вроде как поселилась в Мудре… Что подводит нас к са-а-а-а-а-амому неприятному вопросу дня! Каким образом госпожа Внемлющая получила возможность летать и телепортироваться через всю Лайонассу? Чем именно является её «божественная магия» и откуда она взялась?

Мы все угрюмо замолчали.

— Ладно, — наконец, сказал Полынь. — В любом случае, все эти данные мы должны передать в Теневой департамент. И как можно скорее.

— Не поняла! — Кадия опешила. — Ты предлагаешь, чтобы виров ловили железнолицые?!

— Конечно, — Полынь удивленно вздернул брови. — А кто еще, прости?

— Мы, — ляпнула я.

— Ничего подобного, — Ловчий скрестил руки на груди. — Нас ждёт другое дело. А именно — спасение Мелисандра Кеса. Потому что саусберийца некому больше вытащить. Мудра, куда его предположительно увела Тишь, не входит в юрисдикцию нашего королевства. Мудра — сама по себе. Как и Мелисандр — человек без гражданства. Как и вопросы божественной сущности моей тётки. Так что оставим безопасность королевства соответствующим структурам, а сами займёмся…

— Чем-то поинтереснее! — хмыкнула Кадия, перебив. — Он всегда так строго оправдывает свои «хотелки»? — громким шепотом поинтересовалась подруга.

— Мелисандра действительно надо спасти, — сказала я глухо. — Полынь… Каковы шансы, что он ещё жив?

В воздухе повисла тяжелая тишина.

— Я не знаю, Тинави. Прости, — ответил Ловчий. — Но действовать нам надо с уверенностью, что есть, кого спасать. Сама понимаешь.

Я облизала губы. Поднялась:

— Да. Наш план! Сдаём все карты на руки Ходящим; закидываем три кокона в Святилище, пусть отмокают; и… Едем в Мудру?

И в тот же момент бирюзовая штора водорослей отодвинулась. В проеме появилось губастое личико ундины:

— Господин Полы-ы-ынь, так жаль, но «Тишь да Гладь» закрывается, санитарный ча-а-а-ас, — протянула она, жеманясь.

— Уже уходим. Спасибо, Лориана, — кивнул куратор.

Он создал воздушный пузырь вокруг магбота (цветок люминария на нём уже сладко похрапывал, изредка причмокивая в сторону пролетавших мимо мух). Мы втроем залезли внутрь, и стайка хихихающих ундин подхватила нас и потащила на поверхность.

— Я не ослышалась? — усмехнулась я, тыкая Ловчего под ребра. — Это место называется «Тишь да Гладь»?

— Ага, — подмигнул куратор, тогда как Кадия, завалившись боком на лавку, уже спала — брала от жизни всё, что называется, — Люблю символику.

— И я, — вздохнула я, жмурясь в колодцах слабого акварельного солнца, диагоналями пробивавшего речную тьму

Оно, тёплое и дрожащее, всё росло по Ту Сторону, а потом вдруг напрыгнуло на нас, горячий хищник, — одновременно с мириадами брызг, всплеснувшими на реке при появлении магбота; брызг, в которых мне чудились солёные слёзы и влажные губы Шепчущего моря, крики чаек в развалинах маяка; веера теней на лице мальчишки, брошенного среди скал…

Я, поколебавшись, опустила голову на плечо Ловчего и закрыла глаза.

А мы всё плыли, плыли в новый день.

ГЛАВА 22. Привязанности

— Где работаешь?

— В Теневом департаменте.

— Ой, а расскажи что-нибудь интересное?

— Про себя или про тебя?

Шолоховский анекдот

— Тинави, Кадия, подъем! — и моя подушка своенравно зашевелилась, зазвенела амулетами.