Королевская страсть - Патриция Хортон

— Но где же Роджер?

— Мы поссорились с Роджером. Я была вынуждена забрать свои вещи и искать убежища в доме своего дядюшки.

Барбара постаралась выдавить несколько слезинок и возблагодарила Бога, когда ей удалось сделать это. И в самом деле, если все остальное рухнет, она может попробовать себя как актриса. Наверное, многих бы привлекло в театр имя печально известной леди Каслмейн.

Глубоко вздохнув, словно последние силы покидали ее, Барбара прошептала:

— Роджер окрестил твоего сына в католическую веру.

Карл раздраженно взмахнул рукой. Трудно было винить Роджера за то, что тот потерял терпение. Слишком долго он был рогоносцем. Но этот ребенок был явно не его, и Карл собирался со временем признать своего сына.

— Это легко исправить, — сказал он. — Мы перекрестим его, и я стану его крестным отцом.

— О, неужели это возможно, сир? — Лицо Барбары просияло под густым слоем белил. Она добавила более слабым голосом: — Я счастлива, что вы еще любите вашего ребенка, хотя и разлюбили его мать.

Карл подавил стон.

— Я никого еще не любил так, как тебя, Барбара. Иногда мне кажется, что ты настоящая колдунья и погубила меня своими чарами.

Барбара порывисто села и обняла его. Они обменялись долгим пламенным поцелуем, и шаловливый язычок Барбары разжег в короле огонь желания. Но он вдруг вспомнил об истощенном физическом состоянии Барбары и мягко уложил ее в кровать. Она изумленно взглянула на него.

— Необходимо срочно позвать доктора, чтобы он осмотрел тебя.

— Чепуха! А королевские поцелуи — лучшее лекарство. — Барбара лукаво усмехнулась и, смочив слюной уголок простыни, стерла грим со своего лица. Из-под белил проступила нежная кожа, и Барбара озорно рассмеялась. — Если ты действительно бросишь меня, я поступлю на сцену. Карл согнулся от хохота.

— Ты и вправду колдунья, — сказал он и заключил ее в объятия. Затем он принес воды и старательно смыл с ее лица остатки грима. Закончив с этим, он вопросительно взглянул на нее, сомневаясь, полностью ли она уже оправилась после родов. Барбара молча кивнула и призывно откинула покрывало. Они занялись любовью, и Карл удивлялся, как мог он так долго жить вдали от нее.

— Я тоже участвовал в маленьком семейном спектакле, — признался он. — И так вжился в роль влюбленного супруга, что едва не забыл, как сильно я люблю тебя.

— Но здесь была не игра, Карл, а правда, — горько сказала Барбара. — Я действительно боялась, что навсегда потеряла тебя.

— Когда-то я обещал окружить тебя богатством и славой, — печально проговорил он. — Завтра же мы возьмем нашего Карла и окрестим его.

Барбара молчала, но в глазах ее стоял немой вопрос.

Карл кивнул.

— И я добьюсь для тебя места фрейлины королевы.

Глава 16

На следующий день Карл привел с собой крестных для своего сына — тетушку Барбары, графиню Суффолк, и Обри де Вира, графа Оксфордского. Графиня Суффолк стала первой и пока единственной английской фрейлиной королевы.

Барбара вся так и светилась от счастья. Тетушка не удержалась и запечатлела поцелуй на ее розовой щечке.

— Он все еще любит меня, — вполголоса сказала Барбара графине, послав гордый взгляд в сторону Карла, беседующего с графом Оксфордским.

— Да уж, и я могу гарантировать, что его любовь вспыхнула с новой силой. — Графиня Суффолк имела не очень высокое мнение о королеве, с которой уже успела познакомиться поближе.

— Как приятно чувствовать, что тебя любят, окружают вниманием и заботой! — Чувства переполняли Барбару, и она, поднявшись на носки, закружилась по комнате.

— Только любовь мужчины может сделать женщину счастливой в этом мире. Без нее женщина как бы и не живет вовсе! — с печальной мудростью заметила графиня.

— Да, я поняла это, когда Карл ушел от меня, — согласилась Барбара, — когда я лежала, покинутая им, после родов. Если он снова откажется от меня…

— Успокойся, милая, этого не произойдет, — тетушка успокаивающе похлопала ее по руке.

Карл взглянул в их сторону и улыбнулся, а у Барбары перехватило дыхание. Возможно, он не красавец, но едва ли кто сравнится с ним в живости и обаянии.

Они поехали в Вестминстер, в церковь Святой Маргариты. Барбара и Карл попеременно держали на руках ребенка. Графиня Суффолк сказала, что тоже могла бы подержать малыша, но любящие родители запротестовали, наслаждаясь этой маленькой интимной радостью. Они были слишком эгоистичны, чтобы делиться своим счастьем. Барбара выглядела великолепно, солнце играло на ее блестящих волосах, глаза сияли, и Карл с искренним восхищением смотрел на нее.

В церкви Святой Маргариты младенец был окрещен в англиканскую веру. Запись в книге гласила:

«18 июня 1662 г. Чарлз Палмер Лимбрик (лорд Лимерик), рожденный Барбарой от Роджера, графа Каслмейна».

— По церковной записи он значится как сын Роджера, — сказал Карл, когда они ехали домой, — но я уже признал его своим сыном и вскоре сделаю это в официальном порядке.

Его любовь к Барбаре стала еще нежнее и глубже. Случалось, ее вспыльчивость раздражала его, но, несомненно, этому были извинительные причины. Не очень-то легко любить одного мужчину, рожать от него детей и носить при этом имя другого. Особенно для такой гордой и независимой в своих поступках женщины, как Барбара. По губам Карла, затененным черными усами пробежала легкая улыбка: Барбара напоминала упрямого капризного ребенка, она демонстративно игнорировала все хитрости и уловки, которые могли бы успокоить светское общество. Казалось, она готова крикнуть всему миру: да, я именно такая! Принимайте меня такой, какая я есть на самом деле, или не принимайте совсем! Карл вздохнул, глядя, как она склонилась над младенцем, оберегая его от тряской дороги. Несомненно, в ее искренности было что-то бесконечно привлекательное, но сейчас, когда в Англии появилась королева, Барбаре придется все же стать более осторожной и мудрой, чтобы его семейная жизнь протекала мирно.

На следующий день в Ричмонд приехал Роджер и сообщил, что собирается покинуть Англию. Барбара почувствовала радостное облегчение, понимая, однако, что Карл будет огорчен, поскольку она лишалась формальной защиты, которую ей обеспечивало имя мужа. Если она вновь забеременеет, а в этом у нее не было сомнений, то всему миру будет ясно, что отцовство нельзя приписать Роджеру.

Странное ощущение радости охватило Барбару. Не надо больше лгать, постоянно прятаться за спиной этого далекого для нее человека. Кончились мелкие, унизительные уловки. Бледная и спокойная, она взглянула на стоящего перед ней Роджера.