Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

«Скоро мы увидимся снова и будем счастливы — будем смеяться, есть и станем очень толстыми. У меня есть твои фотографии, на которые я смотрю, и письма, которые читаю. Я знаю, что ты любишь меня почти так же сильно, как я тебя, а все остальное не имеет значения».[204]

Розалинда уже лежала в постели, Карло была в Лондоне. Питер мирно спал. Слуги перешептывались в темноте по своим углам. Если он сегодня не приедет, если вместо этого отправится в Годалминг, то он больше никогда не вернется домой.

Песнь Элейн:

Сладка любовь, хоть нам и зря дана.И смерть сладка: уносит боль она.Что слаще? Подскажи, душа, ответь…[205]

ОХОТА

До этого момента я была миссис Кристи.

Из тридцати шести способов избежать несчастья лучший — бегство.

Пора начать новую историю.

Вечером 3 декабря, в пятницу, Агата ужинала в большом мрачном доме, окруженном тисовыми деревьями, и прислушивалась: не заурчит ли мотор машины Арчи. Она оставляла шторы не до конца задернутыми и сквозь эту щель обычно видела свет ее приближающихся фар. Но не в этот раз. Она мысленно улыбнулась: Лили, которая убирала посуду, была явно озабочена тем, что на тарелках почти все осталось нетронутым. Глупо садиться за стол, если не хочешь есть. Громко тикали часы. Питер, лежавший у ее ног, вздохнул. Сумерки становились все гуще, а она продолжала ждать.

Наверху, у нее на кровати, лежал саквояж, который она начала собирать, чтобы ехать с Арчи в Йоркшир. Она не могла понять мужского упрямства, способности, приняв решение, стоять насмерть. Женщины нечасто так поступают. Они ищут лазейки. Конечно, он пожалеет. Конечно, будет вспоминать, как они любили друг друга. Конечно, конечно… В комнате становилось холоднее. Огонь в камине угасал. Она сказала Лили, чтобы та не ворошила поленья, — справится сама.

Так она сидела и сидела. Дорожный шум за окном затихал. Что-то у нее в голове открылось и захлопнулось, как крышка люка. Она давно знала: сегодня что-то случится — может, поэтому отослала Карло утром в Лондон. Та должна была возвратиться около одиннадцати. Сейчас почти девять.

Сонный Питер поднял голову, когда она внезапно встала, взяла ручку, бумагу и снова села за стол, касаясь собаки ногой, — поза, в которой она обычно работала. Написала письмо Карло, потом — Арчи. Пока писала, казалось, что черные окна наблюдают за ней. Может, Арчи стоит за одним из них? Она всегда боялась того узкого высокого окна, что рядом со входной дверью. У него был коварный, зловещий вид, напоминавший козлиный глаз.

Написав письма, она пошла в холл, чтобы оставить их там. Заставила себя, преодолевая страх, выглянуть наружу через «козлиный глаз». Никого. Нет, он больше не вернется. В середине дома стояла тишина. Где-то далеко, в глубине, сдержанно переговаривались слуги, доносилось тихое дыхание Питера. Лестница была исполосована тенями. Она поднялась по ней. Спальня выстыла, ее заливал лунный свет. Она взяла с кровати саквояж, надела шубу и шляпу. Проскользнула в комнату Розалинды, посмотрела на спящую дочь — лицо Арчи на фарфоровой кукле. Розалиндин любимый Синий Мишка упал с кровати, она подняла его и подоткнула дочери под бочок. Потом снова спустилась в холл. Питер завилял хвостом. Она любила его, но дом выталкивал ее в темноту, она не могла больше в нем оставаться. «Я еду в Лондон», — сказала она Лили, чье белое лицо высунулось в холл из боковой двери. Поцеловала Питера. Он казался обиженным, что она не берет его с собой. Его тельце было таким теплым. Она сжала его, наверное, сильнее, чем рассчитывала, потому что песик негромко взвизгнул. Потом вышла на улицу и направилась к машине. Гравий скрипел у нее под ногами — надо идти как можно быстрее, чтобы поскорее оставить страх позади.

Утром, сидя за завтраком лицом к лицу, они с Арчи смотрели друг на друга таким пустым, таким отчужденным взглядом, что это было почти похоже на близость. Уходя на вокзал, он сообщил ей, что проведет выходные у Джеймсов в Годалминге.

Если бы она была другой, если бы могла устроить скандал вместо того, чтобы сидеть с усталым видом, понятия не имея о том, как удержать мужа. «Когда ты вернешься, меня здесь не будет», — сказала она и увидела в его глазах проблеск надежды.

Как только он ушел, она сняла обручальное кольцо.

Потом на весь день отослала Карло, заверив ее, что все в порядке. Карло своим трезвым глазом посмотрела на нее проницательно и с любовью, но Агата была непреклонна: поезжай, развлекись там, в Лондоне.

Около полудня позвонила соседка, миссис де Силва. Не соблаговолит ли миссис Кристи пожаловать на чай и бридж? Благодарю, вы очень любезны, но нет — должна с дочкой навестить свекровь в Доркинге. Да, мы с вами прекрасно провели время в Лондоне на этой неделе, не правда ли? 1 декабря, в среду, они с миссис де Силва ездили по магазинам в Уэст-Энд, покупать рождественские подарки. В магазинах царила атмосфера праздника. Как бы порадовалась, глядя на это, Маргарет Миллер! «Дебнем энд Фрибоди», «Суон энд Эдгар», «Харродз», «Селфриджез», «Уайтлиз», «Арми энд нейви» — все они были полны таких же женщин, как она, в меховых шубках, с полными руками пакетов. И с мужьями.

Минувшая неделя была заполнена делами. Обычная неделя. Вечер среды она провела в своем клубе «Форум» на Гросвенор-плейс. На следующий день посетила своего литературного агента, сказала ему, что работа над книгой идет полным ходом. Да, ей было трудновато писать после смерти матери — нужно было уладить множество дел, да, благодарю, очень любезно с вашей стороны, но теперь все в порядке. Она ничего не сказала мистеру Корку — только улыбалась и демонстрировала хорошее настроение.

Добравшись до «Стайлса» в четверг после полудня, она чувствовала себя очень усталой. По ночам ей снился Эшфилд, она просыпалась каждые два-три часа, иногда принималась ходить по дому в поисках Клары или Джейн на кухне. Тем не менее вечером она отправилась с Карло в Аскот, в танцкласс, который они посещали каждую неделю. Саннингдейл — Лондон — Саннингдейл — Аскот — Доркинг — Саннингдейл. Болтать-улыбаться-есть-пить… без козырей… да, прекрасно, спасибо… мыться-чистить-зубы-крем-на-лицо-в-постель… И кто бы мог догадаться, что творится у нее внутри!

В машине было холодно, но завелась она сразу. Ночь стояла довольно теплая для декабря.

Когда она выезжала, маленькие черные окна дома наблюдали за ней. В конце дороги был перекресток. Она подумала немного — не то чтобы слишком серьезно — и повернула направо, на ту же дорогу, на которую сворачивала днем, когда ездила навещать свекровь. Розалинда тогда без умолку болтала, а Питер сидел на заднем сиденье, настороженный, как зоркий часовой.