Воры в доме - Владимир Киселев

- Хорошо, - ответил Володя. - Мы с ним часто встречались... в одном доме.

- И вам нравится этот дом? - странно усмехнулся мулло.

- Нравится. Очень нравится, - повторил Володя, ожидая дальнейших расспросов, но мулло помолчал, а затем сказал неожиданно, тихо и медленно:

- Я хочу сделать вам один подарок. Я хочу, чтобы ценный предмет, полученный мною во зло, вы обратили в добро.

Он встал, вышел в переднюю комнату и вскоре вернулся оттуда с чем-то свернутым в трубку. Предчувствуя что-то особенно неожиданное и важное, Володя развернул пергамент и увидел перед собой лист куфического корана первого века хиджры. Он знал, что экземпляры такого корана насчитываются единицами во всем мире. Впервые в жизни он держал в руках этот большой лист пергамента с типичным старинным куфическим шрифтом. Наклон верхушек букв направо говорил о глубокой древности пергамента, о том, что он относится примерно к концу восьмого века, а в крайнем случае к началу девятого.

- Воистину, в ваших руках снова сверкает бесценное сокровище, по-арабски сказал Володя. - Я не вправе принять такой подарок... Но был бы очень вам признателен, если бы вы поведали мне о его происхождении.

- Именно за этим я вас и пригласил, - странно усмехнулся мулло. Этот пергамент не подделка. Это подлинник. И принадлежал он прежде Британскому музею.

- Вот уж действительно "и книги имеют свою судьбу"! - воскликнул огорошенный Володя. - Каким же образом попал этот лист из Англии в Таджикистан?

- Не удивляйтесь, - сказал мулло Махмуд. - Я сам его привез. Я не таджик. Я англичанин. Я сотрудник английской разведки. Я хочу, чтобы вы это знали.

Володя молчал. Он сидел на полу против мулло Махмуда, красный, потный, с выпученными глазами.

- Я ничего не понимаю, - сказал он наконец. - Вы не шутите? - Он надул щеки и поправил очки.

- Этим не шутят.

- И вы думаете, - сказал Володя по-русски, - что я буду молчать?.. Что я об этом никому не скажу? - все более волнуясь, перешел он на таджикский. - И поэтому подарили мне монету, а теперь лист куфического корана?..

- Нет. Я знаю, что ваша служба не позволит вам молчать.

- При чем здесь служба? И почему вообще вы сказали об этом мне? Вам нужно в милицию...

- И без милиции будет сделано все, что нужно. Сюда недаром приехал ваш коллега Шарипов.

- Вы ошиблись, - сказал Володя. - Я не работаю в разведке. И Шарипов, сколько мне известно, тоже. Он просто военный. Но должен вам сказать, что никогда не видел в лицо живого шпиона. И представлял себе их совсем другими. И мне очень жалко, что им оказались вы.

- Я не худший из них, - усмехнулся мулло Махмуд.

- Это неважно, - ответил Володя.

- Да, вы правы, это теперь не важно. Но этот лист корана вы все-таки возьмите себе. На память.

- Нет, - сказал Володя. - Мне это будет неприятно.

- Воля ваша... Что ж, в таком случае пойдем вместе к Шарипову? Или я подожду, пока вы его приведете сюда?

- Да, пойдем вместе, - сказал Володя, вставая с пола.

Г л а в а с о р о к с е д ь м а я, о поисках места, где

нет небес над головой

Те, кто умеет читать, сами

заметят, что наиболее крупные

недостатки этой книги нельзя ставить

в вину ее автору, те же, кто не умеет

читать, вообще ничего не заметят.

С к а р р о н

Многоцветные горы, смятые тектоническими движениями в причудливые складки, высились со всех сторон. Кое-где вверх по склонам карабкались корявая арча и кусты жимолости.

Дорога вилась в каменном ущелье, поднимаясь все выше и выше. Время от времени звонкое цоканье подков о камни сменялось глухим звуком. Конь попадал ногой на панцирь черепахи, которых тут, в ущелье, было очень много.

"Странно, - думал Шарипов, - но если вдуматься, то окажется, что на этой узкой и глубокой дороге, выбитой ногами поколений коней и ишаков, дороге, предназначенной лишь для верховых и пешеходов, - она была такой уже тысячелетия назад и останется такой же еще не один десяток лет странно, но на этой дороге в эти дни сошлись прошлое, настоящее и будущее. Это по ней ехал к кишлаку Митта Неслюдов, для которого малоизвестный эпизод из жизни не слишком известного широкой публике героя средневекового Востока Бабека представлял самый горячий и самый глубокий жизненный интерес; я, Шарипов, который должен найти человека, передавшего за границу сигналы, крывшие страшную угрозу для жизни людей; и Ноздрин, который в поисках насекомых искал решение проблем теории поведения, проблем, связанных с жизнью, с радостями и огорчениями будущих поколений.

...Но если бы это было нужно, и Неслюдов и Ноздрин уступили бы мне дорогу. Потому что они, как и все остальные люди на земле, обеими ногами стоят в настоящем. В нем их жизнь, для него они думают над прошлым и трудятся над будущим..."

Но над будущим трудился и Ведин, весь перешедший в прошлое. Это он нащупал, что именно в кишлаке при лепрозории мог получить коня человек в афганском халате. И вот владелец коня был найден. Бек-Назар. Бригадир. Человек, у которого при обыске в старом ковровом худжине нашли почти миллион рублей.

Длинные и узкие рукава красного с черной полоской туркменского халата скрывали кисти рук Бек-Назара. Но когда он вынул из-за поясного платка тыквочку с жевательным табаком и насыпал порцию на ладонь, Шарипов увидел на этих руках белые бесформенные пятна. Из-за них еще в юности Бек-Назар попал в селение при лепрозории, хотя, как засвидетельствовал Маскараки, он был совершенно здоров.

- Значит, вы продали своего коня неизвестному вам человеку? - спросил Шарипов.

Узкие глазки Бек-Назара с эпикантусом - характерной для монголоидов особой кожаной складочкой, закрывающей слезный бугорок во внутреннем углу глаза, - еще больше прищурились.

- Да, я получил за него деньги.

- Вы слышали, что у Раджаба из кишлака Митта стоит найденный им конь, который прежде принадлежал вам?

- Нет, не слышал.

Бек-Назар медленно провел рукой по своей реденькой, клинышком монгольской бородке.

- Для чего вы в таком случае ездили в кишлак Митта? - спросил Шарипов.

- Я ездил в Савсор. Я только проезжал через кишлак Митта.

- Вы видели коня, которого нашел Раджаб?

- Видел. Но это был не мой конь. На нем было мое седло. Но конь это был совсем другой.

Да, этому Бек-Назару было достаточно одного взгляда, чтобы отличить чужого коня от своего, хотя эксперт-коневод гарантировал полное тождество.

- Расскажите еще раз о том, как к вам пришел этот человек в афганском халате, о чем разговаривал с вами, почему он обратился именно к вам.

- Я вам уже два раза рассказывал об этом.

- Расскажете еще раз. И будете рассказывать до тех пор, пока не скажете правды.

Бек-Назар снова и снова повторял свою версию. Он ничего не знает. Этого человека он видел впервые. Тот проходил по кишлаку, увидел коня Бек-Назара и попросил продать. Бек-Назар продал.

"Но почему Бек-Назар все-таки помогал этому человеку? - думал Шарипов. - Что ему нужно было? Деньги? Как Волынскому - слава?"

"Но как это писал Шохин? - вспомнил вдруг Шарипов. - Почему так много лет тому назад он подумал, что небо может стать для людей самым опасным и страшным местом? Что подсказало ему эти строки:

Любой тропой, хотя б и роковой,

Туда, где нет небес над головой...

Нет такого места. И государственная безопасность - это действительно безопасность государства. И в этом Степан Кириллович прав. И в том, что важнее всего отличать главное от второстепенного, как говорил он о партийности, он тоже прав. Но нужно отличать. И просто сказать: "Если увидишь гадину, не думай, что отец ее был гадом, а мать гадиной, и обращались с нею гадко, и вокруг себя она видела преимущественно гадов, а просто раздави ее..." Но нужно точно знать, точно отличать: гадина ли это? И еще неизвестно, к чему относятся слова Степана Кирилловича "если сможешь". К тому, сможешь ли раздавить, что всегда проще, или к тому сможешь ли отличить..."

Слева круто вниз опускалась почти отвесная стена ущелья, и шума реки внизу не было слышно, а справа поднимался крутой глинистый склон, конь жался к этому склону, и Шарипов не знал почему: то ли потому, что это он, Шарипов, незаметно для самого себя машинально подтягивал повод справа чуть-чуть сильнее, то ли потому, что сам конь остерегался края узкой каменистой дороги.

"Может быть, и тот, за кем я еду сейчас, - думал Шарипов, - тоже умеет точно попадать по звуку... Но нет иного пути, иного выхода..."

В этой поездке его не ждало ничего, кроме трудной работы и огромной ответственности. Он должен был ехать в кишлак Митта один. Чтобы не вспугнуть. Чтобы не сорвать дела, которое налаживалось с таким трудом. Все следы вели в этот кишлак, где жил его старый дедушка Шаймардон, и оставалось только определить, кто же в этом кишлаке убил человека в афганском халате.

"Кто это?" - думал Шарипов. Он знал в Митта каждого человека. Там жили его родственники и друзья. Люди, которым он верил. Там не было новых людей. Следовательно, это был кто-то из тех, с кем он часто встречался, кого видел и знал. Человек, с которым он, профессиональный контрразведчик, ел с одного блюда плов, был шпионом. Убийцей. Снова и снова он перебирал в памяти соседей своего деда Шаймардона и снова и снова отбрасывал нелепые подозрения.