Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот нынче, например, резко сократилась посещаемость Устюженского музея (хотя воры не перестают его посещать). Раньше частыми были заезды групп из Вологды, Москвы, Ленинграда. Из Ленинграда — ехали, а из Санкт-Петербурга — не очень. Раньше меньше ходили в храм, теперь — больше. А когда заходишь в действующую церковь Устюжны, то невольно начинаешь первым делом рассматривать великолепные фрески, словно в музей пришёл. А в музее — богослужения совершаются. Раньше, когда проводили экскурсии, не делали, очевидно, акцента на том, что похищенная икона Смоленской Божьей Матери, не покидавшая своего законного места уже три века — чудотворная. А теперь, когда она украдена и оценена в миллион долларов, акцент сразу же упал на то, что в 1612 году заступлением Пресвятой Богородицы по молитвам устюжан перед её чудотворным образом произошло избавление Устюжны от нашествия шведов и поляков. Мы вдруг вспомнили, что это не просто икона, а великая святыня. Чтимых списков Смоленской иконы Божьей Матери на Руси всего десять, причем, Устюженская — самая древняя из них.
Неужели в нашем «нормальном» мире, в отличие от ненормального, воровского, ценности как-то странно зыбки, расплывчаты, неустойчивы? Доллар — он и в Африке доллар. A икона — она и в России не только икона.
***
Хорошо, что я приехал в Даниловское, село под Устюжной, где находится усадьба — музей Батюшковых, рано утром. Усадьба сверкала в утренних лучах свежей краской, травы в ближайших окрестностях поблескивали росой. На небольшом поле за усадьбой в звенящей деревенской тиши два крестьянина пахали на лошади. Один вел её под уздцы, а другой шел за плугом. И земля была землей, и лошадь была лошадью, и плуг был плугом, так же, как и много веков назад.
***
Вернемся ли мы когда-нибудь на твердую почву исконных русских ценностей? Сможем ли правильно осмыслить духовные основы нашего бытия? Вот эта наша растерянность перед кражей Смоленской Чудотворной говорит о том, что нам недоступен духовный смысл происходящего.
Чудотворную икону нельзя похитить иначе как по попущению Господню. А попущение это всегда имеет свой внутренний смысл, очевидный для православного сознания и недоступный сознанию расцерковленному.
Крупнейший церковный деятель начала ХХ века, архиепископ Никон (Рождественский), бывший, кстати, несколько лет епископом Вологодским и Тотемским, писал в 1913 году: «Девять лет назад была выкрадена великая святыня русской земли — чудотворная икона Казанской Божьей Матери. Болью, тоскою, тяжелым предчувствием грядущих бед отозвалось в русском сердце это событие, и разве не оправдались наши предчувствия? Не даром в народе издавна было верование, что пока цела эта святая икона, пока она стоит на страже между христианской Европой и иноверным, языческо-магометанским миром Азии, дотоле мы и можем быть спокойны, а покинет Она, наша Заступница усердная, место своё, и беды грозят нам и останемся мы беззащитными… Так ведь оно и случилось… Нет нужды говорить о том, что мы пережили за эти девять лет… Да, это попущение Божие — похитить святую икону, было знамением, вразумлением Божиим для нас. Ho мы не вняли сему знамению…»
Икона o которой говорит владыка Никон, была украдена в 1904 году при ограблении Благовещенского собора в Казани. (Кстати, «дело о Казанской чудотворной» так и не было расследовано). Вскоре Россия позорно проиграла русско-японскую войну, не сумев сдержать натиск языческой Азии. Тогда покинул нас духовный щит, ограждавший Отечество с Востока.
A ведь Смоленская икона, носящая имя одного из самых западных городов России, и в своё время оградившая Устюжну от дикой агрессии Запада, тоже была духовным щитом, прикрывавшим Россию от Европы. Святыню нельзя просто так украсть, но иногда святыни как бы сами «уходят». И вот ровно через 90 лет после того, как ушла Казанская чудотворная, ушла Смоленская чудотворная. И произошло это в те годы, когда мы испытали на себе сильную духовную и экономическую агрессию Запада. Нет нужды говорить о том, что мы пережили в 90-е. Россия фактически оказалась поставлена перед Западом на колени.
Услышали ли русские люди это вразумление Божие? Кажется, всё-таки услышали. Может быть, не все и не сразу, может быть, не столько осознанно, сколько подсознательно. Но сейчас мы вспоминаем про 90-е, как про кошмарный сон. Россия больше не кланяется Западу, русские люди постепенно возвращаются к вере православной, к своим исконным национальным ценностям. Я слышал, что Смоленская Чудотворная вернулась на Русь. Хотя дело о её похищении так и не было расследовано.
Всё это стало известно и понятно много позже. Что же было в Устюжне тогда, в год похищения Смоленской Чудотворной? Крестный ход.
***
День Смоленской иконы Божией Матери православные устюжане почитают за городской праздник. Однако, не было 10 августа на улицах Устюжны излишнего веселья с гармонями, плясками и бойкой торговлей, не было всенародной пьянки-гулянки. А был крестный ход, который прошёл от действующей церкви к собору, где сейчас располагается музей и где ещё совсем недавно пребывала Смоленская чудотворная.
Вглядываясь в счастливые, светящиеся улыбками лица горожан, я заметил разницу с более привычным для нас светским весельем: все улыбались, но никто не смеялся. Это очень показательно. Ведь человек, который смеётся, хотя и весел, и доволен происходящим, что само по себе неплохо, утрачивает душевное равновесие, а это уже чревато — к слезам, говорят, такое веселье. А если оно подогрето обильными возлияниями, то, может быть, и к мордобою, если не поножовщине. Православные праздники — другие — за счастливыми улыбками просвечивает взаимная любовь, нежелание обидеть кого-то даже мелочью.
Этот праздник не только радовал и веселил сердца православных устюжан. Oн напоминал о грозном предостережении Божьей Матери, чтимый Смоленский образ которой покинул Устюжну. Видимо, предупреждает нас Пресвятая Богородица — если не постараемся исправить свою жизнь, Она покинет нас своим заступничеством.
Смоленская икона именуется ещё Одигитрия, то есть Путеводительница.
