Нечего терять - Ли Чайлд

Воэн посмотрела на него и сказала:

— Привет.

Глава

62

Воэн была в той же черной одежде, что и прошлой ночью, и выглядела спокойной и собранной, но немного отстраненной, словно ее мучили какие-то мысли.

— Я беспокоился из-за тебя.

— Неужели?

— Я дважды пытался до тебя дозвониться. Сюда и в машину. Где ты была?

— В разных местах. Тебе лучше зайти.

Она провела его по коридору на кухню. Здесь все выглядело так же. Чисто, аккуратно, идеальный порядок, у стола три стула. На стойке стакан с водой и кофе в кофеварке.

— Я сожалею, что не сумел сразу вернуться.

— Не нужно передо мной извиняться.

— Что случилось?

— Хочешь кофе?

— После того как ты расскажешь мне, что пошло не так.

— Все в порядке.

— Так я тебе и поверил.

— Ладно, нам не следовало так поступать прошлой ночью.

— Какую часть ты имеешь в виду?

— Ты сам знаешь. Ты воспользовался ситуацией. И теперь меня мучает совесть. Поэтому когда ты не вернулся вместе с самолетом, я выключила телефон и рацию, поехала в Колорадо-Спрингс и все рассказала Дэвиду.

— Посреди ночи?

Воэн пожала плечами.

— Они меня впустили. На самом деле они вели себя очень хорошо.

— И что сказал Дэвид?

— Это жестоко.

Ричер покачал головой.

— Вовсе нет. Я задал обычный вопрос.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Дэвида больше нет. Во всяком случае, того, которого ты знала. Он не существует как человек. И еще я хочу сказать, что у тебя есть выбор. Выбор совсем не новый. Начиная с Гражданской войны мы несем массовые потери. За прошедшие сто с лишним лет в положении Дэвида оказались десятки тысяч мужчин. Из чего следует, что на твоем месте побывали десятки тысяч женщин.

— И?

— Все они сделали выбор.

— Дэвид все еще существует.

— В твоих воспоминаниях. Но не в реальном мире.

— Он не умер.

— Но и живым его не назовешь.

Воэн промолчала, отвернулась, вытащила из шкафчика чашку из тонкого фарфора и налила в нее кофе. Протянула чашку Ричеру и спросила:

— Что было в маленькой коробке Тармана?

— Ты видела коробку?

— Я последовала за тобой через десять секунд. Я не собиралась ждать в машине.

— Но я тебя не заметил.

— Так и было задумано. Я тебя видела. Мне удалось все рассмотреть. «Вы хотите полететь вместе со мной?» Он избавился от тебя по пути?

Ричер кивнул.

— В Форт-Шоу, Оклахома. На военной базе.

— И ты попался.

— Что правда, то правда.

— Ты не такой ловкий, как тебе кажется.

— Я никогда не говорил, что я ловкий.

— Что было в коробке?

— Пластиковый сосуд.

— А что в сосуде?

— Сажа, — ответил Ричер. — Останки людей, побывавших в огне. Они соскребают их с металла.

Воэн села за стол.

— Это ужасно, — сказала она.

— Хуже, чем ужасно, — поправил ее Ричер. — Все сложнее.

— О чем ты?

Ричер уселся напротив.

— Ты можешь вздохнуть спокойно, — сказал он. — На заводе нет разбитых «хамви». Их отправляют в другие места.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что «хамви» так не горят. Чаще всего они взрываются, и людей выбрасывает наружу.

Воэн кивнула.

— Дэвид не получил ожогов.

— Так горят танки, — продолжал Ричер. — Из танка невозможно выбраться. Остается только сажа.

— Я понимаю.

Ричер ничего не сказал.

— Но почему ты говоришь, что все сложнее?

— Это лишь первый из серии выводов. Как логическая цепная реакция. Мы используем там наши танки. Что, наверное, не такая уж большая неожиданность. Но мы теряем танки, а это огромная неожиданность. Мы всегда понимали, что можем лишиться нескольких танков в войне с Советами. Но будь я проклят, если мы ожидали, что будем нести такие потери в схватке с кучкой какого-то террористического сброда с самодельной взрывчаткой, способной уничтожать боевые танки армии США. А это не слишком хорошо сказывается на нашем имидже. Я очень рад, что холодная война закончилась. Красная армия померла бы со смеху. Стоит ли удивляться, что Пентагон присылает обломки в запечатанных контейнерах, чтобы утилизировать их тайно.

Воэн встала, подошла к стойке и взяла стакан с водой. Она вылила содержимое в раковину и наполнила его из бутылки, которую вытащила из холодильника. Сделав глоток, она сказала:

— Сегодня утром мне позвонили из лаборатории штата. В моем образце водопроводной воды было около пяти частей ТХЭ на миллиард. Пока норма не нарушена, но ситуация быстро ухудшится, если Тарман будет продолжать так же широко использовать эту дрянь.

— Возможно, он остановится, — сказал Ричер.

— С чего бы?

— Это последнее заключение в цепочке. Мы еще не имеем права его сделать. Можно только предполагать.

— Ну а каков второй вывод?

— Что Тарман делает с разбитыми танками?

— Он перерабатывает сталь.

— Зачем Пентагону военная полиция? Чтобы охранять сталь?

— Не знаю.

— Пентагон не стал бы так поступать. Всем наплевать на сталь. Военная полиция охраняет нечто другое.

— И что же?

— Есть только одна возможность. Передняя и боковая броня танков включает в себя толстый слой обедненного урана. Это побочный продукт производства обогащенного урана для ядерных реакторов. Невероятно прочный и плотный металл. Идеально подходящий для броневых плит. Таким образом, второй вывод будет следующим: Тарман специалист по урану. И именно по этой причине здесь база военной полиции. Обедненный уран обладает токсичными свойствами и некоторой радиоактивностью. Такие вещи необходимо контролировать.

— Насколько он токсичен? И насколько радиоактивен?

— Экипажи танков не страдают от радиации. Но после взрыва, когда броня обращается в пыль или испаряется при очень высоких температурах, можно сильно отравиться, вдыхая пары, или получить ранение шрапнелью. Вот почему они возвращают обломки танков в США. И именно об этом болит голова у военной полиции даже здесь. Террористы могут украсть обломки, сделать из них мелкие острые кусочки и начинить ими взрывное устройство. Так они получат идеальную грязную бомбу.

— Но эти обломки должны быть тяжелыми.

— Невероятно тяжелыми.

— Для того чтобы их украсть, потребуется грузовик. Как ты и говорил.

— Большой грузовик.

Ричер сделал глоток кофе, а Воэн выпила воды.

— Они разрезают обломки на заводе, — сказала Воэн. — Пользуются молотками и газовыми грелками. Получается пыль и пары. Стоит ли удивляться, что все эти люди больны.

Ричер кивнул:

— Помощник шерифа умер от радиации. У него были все симптомы. Потеря волос, тошнота и рвота, понос, язвы, обезвоживание, отказ жизненно важных органов. Возраст и ТХЭ тут ни при чем. Это радиационное заражение.

— Ты уверен?

Ричер снова кивнул:

— Совершенно. Андервуд мне сам сказал. Он уже умирал, и это были его последние слова: «Ты… — Он замолчал, а потом продолжил: — Ты сделал это со мной». Сначала я подумал, что он обвиняет меня. Но на самом деле он имел в виду совсем другое. Вот что он хотел сказать: «Уран[28] сделал это со мной». Словно он просил о чем-то, или объяснял, или предупреждал. Он использовал химическое обозначение урана. Наверное, это сленг металлургов. Он хотел сказать, что во всем виноват уран.

— Воздух на заводе полон урана. А мы там находились довольно долго, — сказала Воэн.

— Помнишь, как сияла стена на экране инфракрасной камеры? Стена не была горячей. Она была радиоактивной.

Глава

63

Воэн потягивала воду из бутылки и смотрела в пространство, привыкая к новой ситуации, которая в каком-то смысле была лучше, чем ей представлялось, а в каком-то — хуже.

— Почему ты говоришь, что там нет «хамви»? — спросила она.

— Потому что Пентагон склонен к специализации. Я уже говорил тебе, что так было всегда и так всегда будет. Завод в Диспейре специализируется на переработке урана. Вот и все. А «хамви» отвозят в другие места. Это дешевле. С ними легче работать. Ведь это всего лишь машины.

— Но они присылают машины в Диспейр. Мы их видели. В контейнере. Из Ирака или Ирана.

— Вот именно, — сказал Ричер. — Это и есть третий вывод. Они посылают эти машины в Диспейр не просто так.

— И в чем же причина?

— Есть лишь одно логичное объяснение. Обедненный уран используют не только для создания броневых плит. Из него также делают артиллерийские снаряды и снаряды для танков. Из-за того, что этот материал невероятно прочный и плотный.

— Ну и что?

— Вот тебе третий вывод: все эти машины были разбиты при помощи снарядов, сделанных из обедненного урана. Они заражены, следовательно, их необходимо перерабатывать специальным образом. И спрятать. Потому что военные используют снаряды с оболочкой из обедненного урана против гражданских машин. А это явный перебор. Очень плохая реклама. Тарман сказал, что есть вещи, которые правительства склонны скрывать, и он был прав.