Все оттенки черного - Вадим Панов

— О боже! — Инга, внимательно слушавшая Зорича, вздрогнула от неподдельного ужаса: у высокого, красивого старика не было глаз! Не было совсем! Только уродливые шрамы во впадинах.

— Уверен, что, когда сослуживцы увидели меня, у них были такие же лица, — зло хохотнул старик, возвратив очки на место. — А представляешь, что чувствовал я? Я говорю не о физической боли, хотя туземцы, как ты понимаешь, не использовали анестезию. Представляешь, каково мне было лишиться глаз? Мне, без пяти минут генерал-майору, герою и везунчику. Я потерял все. Я был на грани безумия.

«Я бы сказала, что ты перешагнул эту грань».

— Меня переправили в Ташкент, обещали помочь с персональной пенсией, кто-то даже шутил на прощание, — Зорич грустно улыбнулся. — У меня были хорошие друзья. Никто из них не решился сказать, что моя жизнь закончилась. Я ждал, кто будет первым.

— Дражайшая супруга, — догадалась Инга.

— Она даже не приехала в госпиталь, — кивнул старик. — Я не виню ее. Достаточно молодая, чтобы попробовать еще раз, перспективная работа, один ребенок, но дети есть у многих. Хорошо еще, что она мне позвонила, а не написала, не стала позорить слепого.

— И ты решил, что умер.

— Я так решил, когда мне вырезали глаза, — поправил девушку Зорич. — Жена была первой, кто сказал мне об этом со стороны.

— И как же ты справился?

— Ко мне вернулось везение, — усмехнулся старик. — После разговора с женой я хотел покончить с собой. Это было несложно. Все решили, что пик стресса я уже пережил, и от меня перестали прятать опасные предметы. Я знал, что санитар, который брил меня каждое утро, держит лезвия в верхнем ящике тумбочки, и ждал ночи в полной уверенности, что она станет последней в моей жизни. Они были правы: стресс прошел, это было хладнокровно обдуманное решение.

— Руки задрожали? — осведомилась Инга.

— Не стоит разговаривать со мной в таком тоне, — с мягкой угрозой в голосе произнес Зорич.

«Бедолага, он действительно считает, что я полностью в его власти».

— Извини, сорвалось.

— У меня не дрожали руки, — выдержав паузу, продолжил старик. — Ко мне приехал старый друг, археолог. Давным-давно, еще в Египте, я спас ему жизнь во время бомбежки. Для меня это был так, мелкий военный эпизод, я просто затащил глупого штатского замухрышку в щель, оказал ему первую помощь, а потом приволок в полевой госпиталь. В сущности, ерунда, но он поклялся, что отблагодарит меня. Я пропустил это обещание мимо ушей, как оказалось — напрасно. — Зорич снова помолчал. — Он примчался ко мне в Ташкент и стал вторым человеком, который сказал мне, что я умер. Вторым и последним. Я помню наш разговор слово в слово. «Зорич, ты думаешь, что умер, — сказал он, — это действительно так. Твоя жизнь закончилась, твои надежды разбиты. Твоя жена?»

«Она меня бросила», — ответил я.

«Я так и думал».

Честно говоря, я не ожидал от этого романтичного копателя могил такого цинизма.

«Ты уже думал о самоубийстве?»

Я не видел его лица, но врать ему не стал, потому что понял, человек, который бросил все свои дела и примчался из Москвы в Ташкент, не стал бы делать этого просто так. Я ответил ему честно:

«В тумбочке, в верхнем ящике, лежит бритва. Я решил использовать ее сегодня ночью».

«Значит, я вовремя».

Клянусь, он даже не был удивлен! Скорее обрадован. Он взял меня за руку:

«Зорич, я обязан тебе жизнью, и послезавтра я отдам тебе долг. Я не могу вернуть тебе то, что ты потерял. Ты умер, забудь о прошлой жизни и прошлых надеждах. Единственное, что я могу сделать: дать тебе новую жизнь. Другую, с другими надеждами, но ты сильный человек, ты справишься. В любом случае это лучше, чем прослыть слабаком».

«Ты научишь меня собирать выключатели? — С издевкой спросил я. — Или играть на скрипке? Я знаю, насколько прекрасна жизнь, я видел и не соглашусь ждать смерти в темноте».

«Об этом я и говорю, — спокойно ответил он. — Ты будешь видеть».

«Хватит издеваться!»

Но в моей душе шевельнулась робкая надежда.

«У меня будет несколько условий, — как ни в чем не бывало продолжил он. — Первое, самое легкое: тебе надо взять себя в руки и не резать вены еще два дня — мне надо слетать в Москву. Ты можешь мне это пообещать?»

«Допустим».

«Хорошо. Второе: ты должен держать в полном секрете то, что я сделаю для тебя. Все окружающие должны быть уверены, что ты слеп, как летучая мышь. Это я и имел в виду, когда говорил о другой жизни. Ты должен исчезнуть, не общаться ни с кем, кто знает о твоей беде».

«И как я это сделаю?»

«Я тебе помогу, сделаю новые документы, но ты должен поклясться, что навсегда забудешь о герое войны и без пяти минут генерале».

Ставка была слишком высока, и я согласился.

«Третье. — Палец благодетеля уперся мне в грудь. — Начиная с послезавтра, ты должен забыть обо мне, не искать встреч, не задавать вопросов и, самое главное, не стараться понять, как мне удалось помочь тебе. Мне очень недешево обойдется эта помощь, и если ты не выполнишь третье условие, у тебя отнимут твою новую жизнь. А заодно и у меня. Старую. Ты согласен?»

Он еще спрашивал! Ведь все, что мне надо было сделать, так это отложить самоубийство на послезавтра. Я мог потерпеть.

Зорич вздохнул и улыбнулся:

— Благодетель не обманул. Через два дня он привез мне очки и липовые, но очень хорошие документы.

— Представляю, как ты был удивлен.

— Я? — Старик насмешливо поднял брови. — Девочка, удивлен, это не то слово, которое следует использовать в данном контексте. Когда я надел очки — зрение вернулось! Полностью! Я впервые в жизни упал в обморок! Я просто не выдержал.

— Судя по тому, что очки еще украшают твой нос, ты сдержал свои обещания.

— Разумеется, — согласился Зорич, но в душе у него зародилось подозрение: увлеченная рассказом Инга забыла выразить удивление самим фактом существования очков. — Выполнить обещание было нелегко. Загадка, которую загадал мой спаситель, не давала мне покоя, но я был не настолько глуп, чтобы делиться своими подозрениями с врачами. Меня выписали, дали инвалидность, назначили пенсию и посадили в поезд. Я сошел на первой же большой станции и исчез.

— И стал копать?

— Ни в коем случае, — старик опять прошелся по кабинету. — Сначала я считал, что мне помогли инопланетяне, в те времена истории о тарелочках были очень модными, и все необычное и непонятное автоматически списывалось на них. Могущественные пришельцы из космоса! Много я мог накопать против них? К тому же я испытывал громадную благодарность за свое спасение и не собирался рисковать.

— И чем же ты занимался?

— Разным, — медленно ответил Зорич, он явно не хотел распространяться об этом периоде своей жизни. — Мой благодетель оказался прав: мне пришлось жить заново, почти с нуля. Уверяю, что для без пяти минут генерала это очень сложное занятие. Надо было стать очень сильным. К тому же я никак не мог найти цель, не мог понять, для чего живу.

«Удачливый карьерист на обочине. Старик привык жить для чего-то и растерялся, оказавшись предоставленным самому себе».

— Я бродил по империи. К счастью, мой благодетель выправил мне документы военного пенсионера, и у меня не было проблем с полицией. У меня были проблемы с самим собой, сложные проблемы, и они закончились только после того, как я встретил Анну. Это было настоящее чудо. Второе чудо, которое произошло со мной. Самое главное: Анна была такой же отверженной, как я. Дар, которым она владела, едва не погубил ее. Ее ненавидели, считали уродом, ведьмой, она же была молода, боялась всех и вся, а больше всего — своей силы. Ужас пожирал ее, но я сумел ей помочь.

— А заодно догадался, откуда у тебя очки, — хмыкнула Инга.

— Верно, — старик помрачнел и потер подбородок. — Когда я увидел, на что способна Анна, я понял, что инопланетяне ни при чем. Если у простой деревенской девчонки могут быть такие возможности, то наверняка где-то есть и другие люди. — Зорич помолчал. — Колдуны. А еще я понял, что эту силу можно использовать. У меня появилась цель.

— Не самая великая в мире.

— Что делать, я здорово изменился с тех пор, как снял погоны. Не за горами старость, и хочется встретить ее у камина в большом, красивом доме, а не в приюте для бродяг.

— Не слишком ли долго ты шел к своей цели?

— У нас не все получалось, — признался старик. — Анне потребовалось много времени, чтобы научиться использовать свой дар по-настоящему хорошо.

— А тебе пришлось потратить немало усилий, чтобы сделать из нее то, чем она стала сейчас, — догадалась Инга.

Черные очки несколько секунд буравили лицо девушки.

— Да, — негромко сказал Зорич. — Она была напугана, но не озлоблена.

— И ты слепил из нее зверя.

— Жизнь — жестокая штука, — широкоплечий старик навис над худенькой девушкой. — У меня не было выбора.