Недобрый день - Мэри Стюарт

Но честолюбивые мечты исполнятся, слава придет и к нему…

Разумеется, человек здравомыслящий не станет верить подобным прорицаниям. Так что и к пророчествам о гибели нечего прислушиваться…

Мордред поднес руку ко лбу. После дымной духоты пиршественного зала воздух казался прохладным и свежим. В голове постепенно прояснялось. Принц знал, как ему далеко до исполнения честолюбивых замыслов, тайных амбиций и желаний. Верно, пройдет немало лет, прежде чем ему или королю нужно будет опасаться происков злобных богов. И то, что Артур сделал для него много лет назад, он сделает для Артура сейчас. Позабудет о роке и станет ждать, пока будущее себя не явит.

Краем глаза Мордред заметил движение в тени высокой поленницы. Мужчина, явно из свиты Артура. Двое; нет, трое. Один из них на мгновение шагнул в отсвет отдаленного кухонного костра, и Мордред узнал Агравейна. А ведь тот вышел не просто облегчиться… Агравейн уселся на дышло порожней телеги, брошенной тут же, у поленницы, а двое его сотоварищей, склонившись совсем близко, возбужденно что-то обсуждали. С одним из них, Калумом, Мордред был знаком; второго вроде бы тоже узнал. Оба — молодые кельты, близкие друзья Агравейна и некогда — Гахериса. Когда в пути Агравейн в гневе отъехал от Мордреда, он присоединился к группе, где скакали эти двое, и до Мордреда время от времени долетали обрывки их разговора.

Сей же миг все мысли о Нимуэ и ее непостижимых звездах вылетели у него из головы. «Молодые кельты» — этот оборот за последнее время приобрел что-то вроде политической окраски — применительно к клике молодых воинов, родом по большей части из чужеземных кельтских королевств. Юнцам этим, в штыки воспринимавшим «мир верховного короля» и объединение южных областей, прискучила роль мирного законоутверждения, предписанная странствующим рыцарям. До открытой оппозиции дело покамест не доходило: молодчики не упускали случая поглумиться над «стариковским торжищем», сиречь Круглым залом, да шушукались промеж себя, и кое-какие беседы, по слухам, граничили с подстрекательством к бунту.

Как, например, пересуды о Бедуире и королеве Гвиневере, что за последние недели набрали силу, как если бы намеренно насаждались и поощрялись.

Мордред неслышно отошел подальше, так, чтобы между ним и ночными собеседниками оказался хлев. Он расхаживал взад и вперед, глядя в землю, возвращаясь мыслями к прошлому. Мозг работал ясно и четко.

Воистину, Мордред, тесно общаясь с обоими, никогда не замечал, чтобы королева словом или взглядом выделяла Бедуира из прочих, разве что как лучшего друга Артура и в присутствии мужа. И держалась с ним, если на то пошло, нарочито церемонно. Мордред и прежде иногда задумывался про себя: что за скованность ощущается порою между этими двумя, ведь они знают друг друга так долго и так близко! Нет, поправился принц, не скованность. Скорее, эти двое старательно выдерживают расстояние там, где расстоянию вроде бы и не место. Где расстояние, по сути дела, никакой роли не играет. Несколько раз Мордред подмечал, как Бедуир словно бы угадывал мысли королевы, не нуждаясь в помощи слов.

Молодой человек встряхнул головой, отгоняя подозрения. Яд, тот самый яд, к помощи которого пытался прибегнуть Агравейн. Он даже задумываться о подобном не станет. Однако кое-что сделать сможет. Нравится ему это или нет, но с братьями-оркнейцами он таки связан, а за последнее время близко сошелся с Агравейном. Если Агравейн снова к нему подступится, он выслушает до конца и выяснит, кроется ли за недовольством «молодых кельтов» нечто более серьезное, нежели извечный протест молодых против авторитета старшего поколения.

Что до сплетен касательно Бедуира и королевы, это, надо думать, тоже часть продуманной политики. Вбить клин между Артуром и его старейшим другом, доверенным регентом, что правит от королевского имени и выступает как его второе «я», — именно такую цель преследовала бы любая клика, стремящаяся ослабить власть верховного короля и подорвать его политику. И здесь тоже ему, Мордреду, должно прислушаться, и об этом тоже он предупредит короля, если осмелится. Лишь о злословии, разумеется: фактов-то нет, и правды в сплетнях о Бедуире и королеве — тоже.

Мордред яростно отогнал эту мысль, говоря себе, что исступленное негодование это подсказано лишь преданностью отцу да благодарностью прелестной леди, которая выказала столько доброты и участия одинокому мальчишке с островов.

По пути домой он держался от Агравейна как можно дальше.

Глава 8

Однако по возвращении в Камелот избегать брата и дальше стало невозможно.

Спустя какое-то время после возвращения из столицы Кердика король снова послал за Мордредом и попросил его держаться ближе к сводному брату и по возможности приглядывать за ним.

Как выяснилось, прибыли вести от Друстана, прославленного военачальника, коего Артур надеялся привлечь под свои знамена: срок его службы в Думнонии истек, и сам он, его северная крепость и его отряд обученных бойцов вскорости окажутся в распоряжении верховного короля. Сам он уже в пути: едет на север, в Каэр-Морд, дабы привести замок в боевую готовность, прежде чем лично явиться в Камелот.

— То добрые вести, — говорил Артур. — Мне нужен Каэр-Морд, и я давно на это надеялся. Но Друстан и Ламорак, в силу какого-то давнего дела чести, принесли обеты побратимства, и, более того, родной брат Ламорака, Дриан, сейчас у него на службе. Да ты и без меня все это знаешь, так? Так вот, Друстан недвусмысленно дал мне понять, что мне придется снова призвать Ламорака в Камелот.

— И вы это сделаете?

— А как я могу уклониться? Ламорак ничего дурного не совершил. Возможно, время он выбрал не лучшим образом, и, возможно, его одурачили, но, в конце концов, они были помолвлены. А даже если бы и нет, — горько проговорил король, — я последний, кому пристало осуждать Ламорака за содеянное.

— А я следующий по счету.

Во взгляде короля, обращенном к сыну, промелькнула тень улыбки, но голос звучал по-прежнему серьезно.

— Вот увидишь, что произойдет. Ламорак вернется, и тогда, ежели трое твоих старших братцев так и не образумятся, среди Сотоварищей начнется кровавая распря.

— Так Ламорак сейчас у Друстана?

— Нет. Пока нет. Но я еще не досказал тебе всего. Теперь я знаю, что он уехал в Бретань и нашел приют у Бедуирова кузена, того самого, что удерживает Бенойк от его имени. Я получил письма. В них говорится, что Ламорак покинул Бенойк и, как предполагается, отбыл на корабле в Нортумбрию. Похоже, что он знает о планах Друстана и рассчитывает присоединиться к нему в Каэр-Морде. Что такое?