Чужой. Сердитый. Горячий (СИ) - Тиган Линетт

— Да ты же голоден, просто как… — говорю я, и спотыкаюсь на полуслове, услышав в подтверждение моим словам бурчание его живота. Он погружает на меня свой тяжёлый взгляд, прикрывая глаза от усталости, поумерив свой аппетит к простенькому печенью, которое и так почти закончилось. — Я могу сходить за едой. Там вот, думаю, продают хачапури, — указываю пальцем на точку продаж уличной еды, которая находится на территории аэропорта всего лишь в метрах пятистах от нас.

— Нет. Итак едва добрались сюда живыми, незачем рисковать, — покачал головой Вадим, уперев свой взгляд в моё лицо, и нахмурившись, о чём-то снова задумался. Я неосознанно поправляю потрёпанные волосы, замечая, как его глаза обвели мой высокий хвост.

Да, Вадим, я не та журналистка и уже не примерная жена Гордеева на публике, чтобы быть обворожительной и идеальной во всём. Почему-то я ощущаю себя каким-то замурзанным гадким утёнком рядом с парнем, которому утром достаточно плеснуть в лицо холодной воды. Его даже не портит усталость, скорее только подчёркивает серьёзность молодого мужчины, который в своей голове держит слишком много тяжёлых мыслей.

Не туда меня несёт, ой совсем не туда!

— Ты волнуешься? — полушепотом спрашиваю я, замечая последние пару часов, как Вадим пытается куда-то деть свои руки или же ходит кругами вокруг машины. В обычный день он бы раскинулся на заднем сидении и, возможно, даже вздремнул.

Волнение для Вадима — пустая трата времени, но похоже, что не сегодня.

— Всё хорошо, мы уже практически дома. У нас всё получилось… У тебя получилось, Вадим, — отчего-то я начинаю утешать парня, не догадываясь, нужно ли вообще сейчас к нему обращаться.

Я сомневаюсь, что сейчас он способен принять мою поддержку, но почему-то меня тянет к нему, как магнитом. Именно поэтому я опускаю свою ладонь на его горячую руку, которая вцепилась в пачку печенья до побелевших костяшек, и несмело улыбаюсь. Говорят, что телесный контакт помогает, когда не хватает слов. Но этот мгновенный порыв был бесконтрольным, словно так и надо, словно так было нужно именно в этот момент, но вышло откровенно и даже несколько интимно.

Волков буквально прожигает своими глазами мой не обязывающий ни к чему жест поддержки, и когда на его лице начинают бегать желваки, одергиваю руку, обжигаясь о его потемневший взгляд. Похоже, я его не утешаю, а наоборот — раздражаю ещё больше. Я не хочу, чтобы он злился, и отодвигаюсь подальше, пряча руки в карманы кофты.

Дура!

В сердце кольнуло. Глупо ждать, что между нами может быть даже простая дружба, но я была бы не против… Он хороший, хоть иногда и колючий. Я бываю такой же и кому, как не мне понимать, что у любой черты характера есть весомая причина и огранка в прошлом.

— Прости, я ничего такого не имела в виду… Просто хотела поддержать… Прости, — сжимаюсь я, отворачиваясь от пристального и несколько волчьего взгляда парня.

Я мгновенно начинаю гореть от стыда. Вадим давно уже обозначил, кто мы друг для друга: не враги, но и не друзья. Он мне помогает, и, конечно, Вадим стал заметно мягче ко мне, может вольно шутить, дразнить, а иногда и язвить, только дело явно не во мне, а в полковнике. Это Эльдар пригрозил парню вести себя сдержаннее и не угнетать меня последствиями вражды между им и моим братом.

Что же…Глупые поступки — это мой самый уникальный дар! И зачем только я его трогала? Он и так всегда сдержан и уж плакаться в моё слабое девичье плечо точно не намерен. Из нас двоих — это я нуждаюсь в подобных жестах… От него. Но я готова прожить без этого всего, ведь он показывает делом, что я в полной безопасности, и даже не подумает окунать меня в бездну бессмысленных слов сочувствия.

Может, его холод ко мне к лучшему. У нас двоих в жизни всё сложно и запутанно.

— Дай мне свою руку, — я поворачиваюсь к Вадиму, удивлённо приподняв брови на его приказной тон. Он протягивает мне свою большую ладонь и у меня во рту всё пересыхает от волнения. — Пожалуйста, — мягче просит он, обозначая свою просьбу.

Я с сомнением смотрю на протянутую ладонь парня, но доверчиво, несколько заворожено вкладываю свою руку в его.

Он переплетает наши пальцы. Сердце волнительно трепыхается. Если он читает меня, как открытую книгу и знает, что мне нашёл, то для меня Вадим Волков — книга, полная загадок и тайн. Вадим снова задумался, разглядывая наши сплетённые руки.

Вадим держит мою ладонь надёжно. Надо же, я и сама чувствую себя намного сильнее благодаря этому жесту, и могу наконец-то спокойно выдохнуть скопившееся во мне напряжение, которое окутало меня мгновение назад.

Этот парень вселяет в меня уверенность, и может он об этом не догадывается, но я ему безмерно благодарна. Он ведёт себя со мной естественно, без всякого сожаления, сочувствия, ни капельки не волнуется и даже может упрекать в чём-либо… Не говоря уже о некоторых жёстких шуточках парня про мои отношения с мужем. Это меня приземляет в реальность — со мной никто не будет сюсюкаться и подтирать слюни.

Но его общение живое, свободное и настоящее… Оно греет моё сердце, и даже думать не могу о том, если бы встречала сочувствующий взгляд парня, который боялся упомянуть при мне Максима Гордеева или моё плачевное положение. Думаю, меня бы это ещё больше ранило.

А ещё я хочу быть ему другом, настоящим. Но, к сожалению, я нуждаюсь больше в таком друге, чем парень в такой подруге, как я. Только ему об этом знать не нужно, это глупо с моей стороны обременять его такими мыслями и чувствами.

Я почти дома и уверенна — он забудет обо, как только мы вернёмся в свои семьи, в своё привычное окружение. А пока у меня есть возможность, я держу его руку, позволяя себе прочувствовать вспыхнувшую надежду. Надежду на нормальную жизнь, в которой я смогу быть счастливой. Начать все заново, абсолютно всё.

— Эльдар опаздывает, чего никогда не позволял себе ранее, — хрипло говорит Вадим. — Мне кажется что-то не так, — он глубоко втягивает в себя воздух, на секунду замирая, но продолжает нежно водить большим пальцем по моей ладони. Его жест меня буквально гипнотизирует.

— Эльдар имеет дело с Гордеевым, а здесь уже нельзя быть уверенным во всем, особенно в личном времени. Ты же понимаешь, сколько шумихи мы наделали взрывом? Эльдар доверенное лицо Максима, и один из моих надзирателей…

— Вот поэтому я переживаю за шкурку моего дражайшего полковника. В подозрение Гордеева попадают многие, но личная охрана в первую очередь, — он спрыгивает с капота и встает, напротив. Вадим удивляет меня до округлившихся глаз, когда подхватывает мою вторую руку, согревая своими горячими ладонями, встав довольно близко ко мне, напротив. — Совсем уже холодная. Почему молчишь? — он смотрит на меня несколько мрачно, отчего по коже бегут мурашки. Вадим стягивает с себя куртку. — Надевай, — твёрдо приказывает Волков, а я даже не собираюсь сопротивляться.

Я одета тепло, но на улице стремительно холодает с приближением ночи. Мои обе ладошки попадают в плен его горячих рук, и я поджимаю губы в смятении. Он ведет себя так, будто все правильно и по-другому не может быть. А мне… Приятно. Я слишком давно не ощущала заботу человека, от которого я не испытываю страх.

— Тебе не страшно? Я думал ты будешь много истерить и бояться. Оказывается, ты до сих пор не из пугливых и кротких девушек, — невесело усмехнулся Вадим, но довольно заинтересованно посмотрел в мои глаза, поднимая мои руки и выдыхая на них своим горячим дыханием.

Он неправ, насчет кроткой девушки.

Будь воля Гордеева преклонить меня морально и сделать падшей рабыней, которая вьется возле его ботинок — сделал это, и я бы стала такой. Но для него это все скучно, Максиму нужна чувственная экспрессия, яркие чувства, чтобы наблюдать и с удовольствием вытрахивать эти самые чувства и мои надежды на жизнь без него…

Он давал многое материально, но также многое забирал морально. И эти манипуляции я понимала, стараясь быть нейтральной, не идти на поводу деспота, оставаясь в здравом рассудке, поступаясь его желаниям. Но не всегда мне хватало терпения, и это его тоже вдохновляло на новые отвратительные подвиги. Я чувствую себя грязной и лишенной женского счастья, но пока Вадим греет мои руки, я всем сердцем желаю вернуть утраченную жизнь и доверие к людям.