Божественная комедия. Чистилище - Данте Алигьери

899

«Когда нам известно, что кто-нибудь любит нас за то, что в нас есть хорошего, к тому, наверное, мы питаем взаимную любовь. Потому-то и Виргилий любил Стация, как скоро узнал о любви его к себе от Ювенала». Штрекфусс.

900

«Геенского преддверья», т. е. Лимба, limbus patrum (Ада IV, 24 прим., и 45). «Si considerentur limbus patrum et infernus secundum locorum qualitatem, sic non est dubium quod distinguuntur, tum quia in inferno est poena sensibilis quae non erat in limbo patrum; tum etiam quia in inferno est poena aeterna; sed in limbo patrum detinebantur sancti temporaliter tantum. Sed si considerantur quantum ad situm loci, sic probabile est quod idem locus, vel quasi continuus, sit infernus et limbus ita tamen quod quaedam superior pars inferni, limbus patrum dicatur… Infernus et limbus sunt idem quantum ad situm». Фома Акв. Sum. Theol. p. III, Suppl. qu. LXIX, art. 5.

901

«Ювенал», знаменитый римский сатирик эпохи Траяна, родившийся в Аквино около 47-го и умерший около 130 г. нашей эры. Данте приводит его здесь, как современника Стация, a также потому, что Ювенал отзывается с похвалой о Фиваиде Стация (чистилища XXI, 88 прим.). Подобно многим другим поэтам древности, Ювенал находится в лимбе.

902

Для того, чтобы иметь удовольствие долее оставаться в твоем сообществе и беседе с тобой.

903

Т. е. буду слишком свободно говорить с тобою.

904

«Узнав от папы Адриана (Чистилища XIX, 115), что в пятом кругу очищаются скупые, и не зная, что в том же кругу очищается грех, противоположный скупости, расточительность, Виргилий полагает, что Стаций в жизни был заражен сребролюбием, и потому удивляется, как такой низкий порок, как скупость, мог вместиться в благородном сердце поэта, тем более поэта, наделенного мудростью». Скартаццини.

905

«При мудрости толикой»: tra cotanto senno; то же выражение Ада IV» 102: Si ch' io fui sesto tra cotanto senno.

906

«С улыбкой легкой», т. e. как прилично мудрому человеку. «Глупый в смехе возвышает голос свой, a муж благоразумный едва тихо улыбнется». Премудр. Иис. сына Сирах. XXI, 23. – «Si conviene all' uomo, a dimostrare la sua anima nell' allegrezza moderata, moderatamente ridere con un' onesta severitа e con poco movimento delle sue membra». Convivio tr. III, с. 8.

907

«Часто встречаются вещи, причину и взаимную связь которых люди не знают. Это незнание вызывает сомнение и ложное толкование истинной причины и взаимного соотношения этих вещей». Скартаццини.

908

«Твое предположение, будто я был на земле скупцом, вызвано тем обстоятельством, что ты встретил меня в круге скупых, a также тем, что я перед этим сказал тебе, что я находился 500 и более лет в том самом круге, где наказываются скупые». Ibid.

909

«На много лунных сроков», в подлиннике: migliaia di lunari (на тысячи лунных сроков), «именно около 6000 месяцев, если Стаций провел 500 лет на пятом карнизе (Чистилища XXI, 67)». Филалет. «Луна обращается вокруг земли в 29 1/2 дней». Скартаццини.

910

«За грех иной», собственно, противоположный, именно расточительность; в подлиннике: dismisura. Сличи: Ада VII, 42: «Che con misura nullo spendio ferci».

911

Эти два стиха – перевод известных стихов Виргилия (Aen. III, 56).

Quid non mortalia pectora cogis,Auri sacra farmes!

Это место подало комментаторам повод к различнейшим толкованиям свод которых можно видеть у Скартаццини. Действительно, трудно понять, каким образом это место у Виргилия могло открыть глаза Стацию на греховность расточительности. Потому многие принимали, что Данте ошибочно принял эпитет sacra в обыкновенном его значении – священный и под именем sacra fames разумел умеренное стремление к земным богатствам, ни слишком сильное, ни слишком слабое. «Эпитет, который придает Виргилий по поводу Полимнестора (см. Ада XXX, 13) жажде к золоту, может быть буквально понят и как «священный», и как «проклятый», хотя Виргилий бесспорно употребляет его в последнем значении. Так как и скупые и расточители очищаются сообща в этом круге (так же, как и в Аду наказываются они вместе), то Данте принимает это слово для первых в его истинном, a для расточителей в смысле – лексически возможном, хотя и не употребляемом у Виргилия». К. Витте. – «По Аристотелю, расточитель также гоняется за золотом, как и скупой. Потому-то, по мнению Стация, это место у Виргилия касается и его порока». Флейдерер.

912

Т. е. я был бы осужден в аду в числе расточителей, вращающих тяжелые камни против скупых (Ада VII, 22).

913

«Рук наших ненасытность», в подлиннике: aprir l'ali Potean le mani a spendere, т. е. безумная расточительность.

914

Сличи: Ада VII, 56–57.

915

«Так упрямо», следовало перевести; по неведению, per ignoranza, т. е. по незнанию, что расточительность тоже грех. Есть два рода неведения: одно извинительное, другое – нет. Неизвинительно то неведение, которого можно было бы избежать упражнением и усовершенствованием разума. «Quieunque negligit habere vel facere id quod tenetur habere vel facere, peccat peccato omissionis. Unde proptor negligentiam ignorantia eorum quae aliquis scire tenetur est peccatum; non autem imputatur homini ad negligentiam si nesciat ea quae scire non potest». Фома Акв. Sum. Theol. p. I, 2-е, qu. LXXVI, art. 2. – «Расточительность у великих мира сего нередко восхваляется и потому не считается многими пороком». Каннегиссер.

916

«Двойную скорбь Иокасты». Иокаста – дочь Креона, царя Фивского, жена Лая и мать Эдипа, за которого, не зная его, вышла замуж, и родила от него двух дочерей, Этеокла и Полиника и двух дочерей, Антигону и Исмену. Стаций описывает к Фиваиде войну Этеокла и Полинка, кончившуюся тем, что они убили друг друга в поединке» (Ада XXVI, 54).

917

«Грех… здесь должен сохнуть», в подлиннике: qui suò verde secca, «Порочные наклонности истребляются в душе очищающими муками, так точно как злаки иссушаются солнечным жаром. Замечательно, что Данте высказывает только здесь, в пятом кругу чистилища, точно так, как и в четвертом круге ада, ту мысль, что два противоположных греха очищаются и наказываются в одном и том же месте». Филалет.

918

О расточительности Стация исторически ничего неизвестно, столько же известно о его жизни – он скорее нуждался в средствах; следовательно расточительность Стация не более, не менее, как поэтический вымысел Данте, основанный, может быть, на том, что люди, живущие к области идеального, как поэты, вообще расточительны». Скартаццини.

919

«Творец пастушеских сказаний», т. е. Виргилий, как единственно известный во времена Данте буколический поэт (Эклоги Т. Калпурния были открыты Поджио лишь в XV веке). Вместе с тем здесь выражается противоположность между ужасами, воспетыми в Фиваиде, и мирными сценами Виргилиевых буколик, а также наперед указывается на четвертую эклогу его, значение которой будет сейчас отмечено Стацием». К. Витте. Каннегиссер.

920

«Клио», – одна из 9 муз, заведующая историей и возвещающая славу. К этой музе взывает Стаций в начале Фиваиды: «Quem prius heronm Clio dabis».Theb. lib. 1, v. 41. – Смысл, следовательно, тот: судя по твоей поэме, ты был, когда ее писал, не христианином, a язычником.

921

«Без веры угодить Богу невозможно». Посл. к Евр. XI, 6. Сличи: Ада IV, 34.

922

«Рыбарь» – св. апостол Петр, названный так на основании слов, сказанных ему и брату его Андрею: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». Матф. IV, 19; Марк, 1,17; Лук. V, 10, – «Т. е. что побудили тебя направить свой челнок за кораблем св. Петра» – за тою церковью, которую св. отцы часто называют кораблем св. Петра.

923

Стаций признает Виргилия за своего учителя в поэзии, в нравственности и вере. Ниже он говорит: Per te poeta fui, per te cristiano (стих 73). – Парнас, гора в Фокиде, по мифологии, местопребывание Аполлона и 9 муз.

924

Т. е. как слуга, который, провожая ночью своего господина, идет перед ним, неся за собою фонарь, так что сам слуга идет в темноте. Подобное же сравнение встречается у Поло де Реджио, в сонете 1230 г.:

Si come quel che porta la lumiereLa notte quando passa per la via,Alluma assai più gente della spera,Che sè medesmo, che l'ha in balia.

Raccolta di Rime Antiche Toscana. 1817.

925

Это буквальный перевод трех стихов (5-го и след.) четвертой эклоги Виргилия:

Magnus ab integro saeculorum nascitur ordoIam redit et virgo, redeunt Saturnia regna;Iam nova progenies coelo demittitur alto.

«Это пророчество Сивиллы Кумской применено Виргилием, поэтом придворным, к рождению сына Азиния Поллиона. Вместо того Данте видит в нем возвещение рождения Искупителя. Но поэт наш не первый понял это место в таком смысле. Предчувствие, внушаемое всей этой эклогой об обновлении в ближайшем будущем всего мира в век счастья, правосудия, любви и мира, связь, в которую ставится в эклоге это чаяние с рождением младенца, и древний авторитет Сивиллы, на которую опирается все это провиденье, – все это вместе было слишком соблазнительно для христиан чтобы при чтении этой эклоги они не вспомнили о рождестве Христа и не отнесли обновления мира к чистому и кроткому вероучению, изливавшемуся Человечеству. И действительно, христианское толкование четвертой эклоги было в сильном ходу у христианских писателей уже в IV веке. Весьма пространное толкование в этом смысле находится в речи императора Константина перед собранием духовенства (по словам Евсевия, Vita Const. IV, 32). Разобрав с различных сторон это стихотворение Виргилия, император находить в нем пророчество о пришествии Христа, пророчество, охарактеризованное многими подробностями: возврат девы означает деву Марию: новое поколение, посылаемое небом, есть Христос; змей, которого уже более не будет, есть древний искуситель наших отцов; амом, который родится повсюду есть многочисленное племя христианское, очищенное от грехов, и в этом смысле истолкована вся эклога. Он полагает, что поэт с ясным сознанием писал свое пророчество о Христе, но выразил его сокровенно, примешивая к своей речи еще имена божеств языческих, чтобы не слишком сильно столкнуться с тогдашними верованьями и не вызвать тем самым гнева со стороны власти. Лактанций, живший, как и Константин к IV веке, истолковывает также эклогу в смысле христианском, относя, впрочем, пророчество ее не к первому, a ко второму пришествию Христа. Лактанций. Div. instit. lib. VII, с. 24. Блаж. Августин, допуская существование пророков между язычниками, предсказывавших пришествие Христа, приводит также четвертую эклогу, особенно обращая внимании на стихи 13 и 14, которые он относит к отпущению грехов по заслугам Спасителя (Epist. 137 ad Volus. сар. 12. Epist. 258 с. 5. De Civ. Dei, lib. X, с. 27). Тщетно восставал против таких идей Св. Иероним, насмехаясь над теми, которые считали Виргилия христианином без Христа (Epist. 53 ad Paulin. с. 7). Христианские теологи продолжали истолковывать пресловутую эклогу по своему, и даже в глазах тех, которые полагали, что Виргилий не имел в виду того смысла, который ему приписывали, римский поэт представляется таким писателем, который, сам того не зная, излагал свидетельство или аргумент в пользу веры. Мнимая неотразимость этого аргумента подала повод к возникновению церковных легенд об обращениях, вызванных стихами четвертой эклоги, как обращение Стация (об этом сличи Рут, Heidelberger Jahrbücher, 1849) и обращение трех язычников: Секундиана, Марцеллиана и Вериана, внезапно просветившихся стихами Виргилия, и из гонителей христиан обратившихся в мучеников Христовых (сл. Vincent. Bellovac. Spec. hist. XI, с. 50. Acta Sanctor. Aug. T. II, p. 407). Другая легенда повествует о Донате, епископе Фьезольском: чувствуя приближение смерти, он пришел в собрание своих братьев и исповедовал веру свою перед ними, приводя между своими словами и слова поэта: «Iam nova progenies» и т. д., после чего испустил дух (Оцанам, Docum. niedit, p. 55. – Папа Иннокентий III цитирует эти стихи Виргилия в подтверждение веры, в одной проповеди на Рождество (Serm. II in fest Nativ. Dom. Opp. p. 80). В том же Христианском смысле они были понимаемы в средние века и притом людьми великого авторитета, как например Абеляром (Introd. ad Theolog. lib. I, с. 21. Epist. 7 ad Helois, p. 118) и Maрсилием Фичином (De christ. relig. e, 24). И так, Данте следует здесь толкованию, вообще принимавшемуся в его время, что Виргилий был пророк Христа. Кроме многих сочинений по этому вопросу особенно важно для желающих его изучить сочинение Компаретти, Vergilio nel medio evo. Livorno, 1817. Vol. I, p. 128 e seq. Нечего, кажется, говорить, что обращение Стация в христианство исторически нигде не подтверждается». Скартаццини. «Тем ни менее, во времена Данте было в общем ходу мнение, хотя ни на чем не основанное, что Стаций был тайный Христианин, может быть вследствие смешивания Стация – поэта с одним из его толкователей Лактанцием Плацидом, из IV века, о христианстве или нехристианстве которого до сих пор еще спорят». Ноттер.