Государыня - Александр Антонов

Но шло время, а повеления папы римского Александра VI всё не было. Дошли до Вильно слухи, что он безнадёжно болен.

Той порой Литва поднималась на порог новой войны. По воле панов рады и великого князя канцлер вёл успешные переговоры с Ливонским орденом о совместном походе на Псков. Вместе с магистром ордена фон Плеттенбергом уже был составлен план летнего похода. В Литве вновь собиралось войско и воинам была обещана в предстоящей войне богатая добыча. Но разбойное нападение на мирный торговый город Псков на сей раз не состоялось. Великое Литовское княжество вступало в пору больших перемен.

Волею судьбы или по злому умыслу — толком никому не ведомо — после скоротечной болезни скончался старший брат Александра, польский король Ян Ольбрахт. Это произошло в середине июля. Умер он в краковском дворце польских королей Вавеле. Весть о кончине Яна Ольбрахта достигла Вильно спустя две недели. Гонцам пришлось проскакать более восьмисот вёрст. Прибыли они в город ранним утром, и в Нижний замок их не хотели пускать. Лишь после того как гонец сказал дворецкому Ивану Сапеге, что в Кракове умер король, посланцев пустили к великому князю. Александр принял их лежа в постели. Ему было дурно, болела голова. Вялый, сонный, он слабым голосом спросил:

   — Ну, что там случилось?

Старший гонец доложил государю чётко:

   — Великий князь литовский Александр Казимирович, велено вам сказать от имени польского сейма и передать грамоту о безвременной кончине вашего старшего брата, короля Яна Казимировича, последовавшей 14 июня во дворце Вавель.

Однако всё сказанное гонцом не дошло до Александра: зудила мысль, почему он вчера так сильно напился? Он понял, что произошло в Кракове, только после того, как это повторил дворецкий:

   — Милостивый государь, старший брат Янушка скончался в Вавеле, тебя о том и извещают гонцы.

В глазах Александра рассеялся туман, и он спросил:

   — Но почему умер Янушка? Он был такой крепыш.

   — О том нам неведомо, государь, — ответил гонец.

Дворецкий Сапега догадался, как привести великого

князя в чувство. Он отлучился из спальни и вскоре вернулся с кубком вина.

   — Прими, государь, полегчает. Горе‑то какое, его так не переживёшь. Я помню, Ян Казимирович подковы гнул.

Выпив вино, Александр долго и молча смотрел на гонца. А когда наступило время просветления в голове, он тихо заплакал.

   — Господи, Янушка, зачем ты покинул нас? Я ведь любил тебя, хотя ты ко мне был несправедлив. Да ладно уж, я всё тебе прощаю. — Тут Александр вспомнил про Елену и спросил дворецкого: — А что, государыня знает о кончине моего брата?

   — Так все знают, государь, — ответил Иван Сапега.

Несмотря на раннее утро, в замке уже никто не спал.

Весть о смерти короля Польши разлетелась по всем покоям дворца и дошла до великой княгини. Она встала, оделась и поспешила в покои Александра. В сей час она забыла всё тягостное, что было между нею и супругом. Она сочла своим долгом быть рядом с ним, вместе пережить утрату, и ей удалось утешить и поддержать Александра в горе. Елена помогла ему справиться с утратой, обрести равновесие. Она говорила ему:

   — Судьбы наши, мой государь, в руках Всевышнего. Ему было угодно взять твоего брата на небеса. Тебе же надо держаться и встретить с мужеством перемены судьбы.

   — Спасибо, государыня, ты говоришь правду: перемены грядут и надо держаться стойко.

Горе примирило Александра и Елену. Он вновь забыл о хмельном. На похороны брата он, однако, не сумел съездить. Короля Польши предали земле по случаю жаркой погоды, как и положено, на третий день после кончины. Но Александр готовился к поездке в Краков. Он знал, что скоро его позовут в Вавель. Ольбрахт, как и Александр, был бездетен, и в польском сейме уже решали вопрос, кому быть королём и не лучше ли объединить две державы под одной короной.

В эти напряжённые дни ожидания Александр и Елена как‑то вовсе забыли о происках епископа Войтеха, о его челобитной папе римскому. Но той челобитной уже был дан ход. Папа Александр VI отнёсся к посланию Войтеха ревностно, и хотя здоровье его убывало, он написал грамоту и прислал её виленскому епископу. Он выразил в послании своё высочайшее благословение действиям Войтеха. Ещё папа вознёс хвалу Войтеху и митрополиту Иосифу за их радение об утверждении унии между католической и православной верами на землях Смоленщины.

Вслед за посланием епископу Войтеху пришла грамота от папы римского и великому князю Александру. Эту грамоту Александр получил спустя двадцать дней после смерти брата. Александр читал послание папы с благоговением, как благочестивый католик. Папа восхвалял рвение Александра в обращении русских православных в католическую веру. Понтифик Вселенской церкви писал: «По словам посла твоего, ты дал клятву своему тестю никогда не принуждать Елену к Римской вере и, даже если бы она сама захотела, не дозволять того. И ты уже пять лет честно исполняешь обещание, сам не принуждаешь жену. Другие, светские и духовные, сколько ни убеждают её, она остаётся непреклонна. Поэтому ты спрашиваешь совета, что тебе делать? Мы хотим и обязываем тебя, чтобы ты, несмотря на данные обещания и клятвы, от которых тебя освобождаем, позаботился ещё раз побудить свою жену к принятию римской веры ».

Читая это послание, Александр почувствовал, как его бросило в жар, на лице выступила испарина, застлало слезами. Он испугался этого послания, потому как знал: у него нет силы сломить упорство жены. Он был убеждён, что, если надо, она взойдёт на костёр, но не предаст веру. Как часто, когда епископ принуждал её поступиться верой отцов и принять католичество, её прекрасные бархатные тёмно–карие глаза становились похожими на два кремня, которые невозможно разбить молотом. «Господи, убежать, что ли, на Русь и там принять православие, там любить вольно и преданно!» — думал Александр торопливо и тут же пугался своих дум, потому как смертельно боялся сурового Войтеха и властных панов рады, гранитной глыбой давивших его волю. «Да они же меня на краю света достанут! Я ненавижу их!» — кричал в душе Александр.

Одолев душевную дрожь и выпив для укрепления духа вина, он продолжал читать ядовитое послание понтифика Римской церкви, в прошлом гордого графа из Валенсии Родриго де Борха: «Ежели Елена опять не согласится, то мы поручаем виленскому епископу, чтобы он убеждал её и в случае нужды принуждал мерами церковного исправления». Александр не знал этих «мер», он подумал, что её могут подвергнуть телесному наказанию, будут истязать, и, продолжая проливать пот и слёзы, читал: «Другими законными средствами, а если и затем останется непреклонною, то отлучил бы её от сожительства с тобою и совершенно удалил от тебя».

Послание понтифика выпало из рук Александра на пол. У него закружилась голова, ему показалось, что сейчас он потеряет сознание. Он решил, что Елену отнимут сегодня же. Страх потерять её заставил Александра что‑то делать, и он счёл, что ему надо немедленно встретиться с епископом Войтехом и предупредить его, что не отдаст Елену на суд церкви. Позвав дворецкого Сапегу, великий князь велел одеть его и подать экипаж.

   — Да найди канцлера Монивида. Мы поедем с ним к епископу. Если не найдёшь, сам поедешь со мной.

Палаты епископа располагались близ собора Святого Станислава. Это был маленький замок, вскинувшийся в небо четырьмя остроконечными серыми башнями. Окна походили на бойницы, замок окружала высокая каменная стена, у ворот стояли стражи. Даже великого князя они пропустили не тотчас. Александру пришлось ждать несколько минут, потому как епископ Адальберт не мог бросить недочитанным послание папы римского, которое он получил несколько позже великого князя.

Войтех всегда встречал Александра без подобострастия. Он относился почтительно не к самому Александру, а к его титулу великого князя. А непочтительность его родилась от понимания характера Александра. Ему, мягкотелому моту, не способному проявлять свою власть, не следовало поклоняться, как достойному монарху. Его надо всеми доступными средствами подчинять своей воле, считал епископ Адальберт. Даже теперь, зная, что Александр будет избран королём Польши и корона его воссияет дважды, Адальберт нисколько не трепетал перед будущим королём Полыни и великим князем Литвы, тем более что епископ только что дочитал послание папы Александра VI, которое укрепило праведность его отношения к великому князю. Что ж, у епископа было на то основание. Понтифик Римской церкви выразил в своём послании Войтеху значительно больше негодования по поводу поведения Елены, нежели в послании великому князю. Он требовал убеждать Елену до предела, а если она не покорится, совершенно отлучить её от мужа, удалить из дворца в монастырь и всё её состояние конфисковать в пользу церкви. Последнее волеизъявление понтифика особенно пришлось по душе Войтеху. Епископ уже знал, какими сокровищами наделил Елену её отец Иван Васильевич, и душа его ликовала в предвкушении обладать ими. Позже Войтех узнал, что ещё более жёсткое повеление папы римского получил брат великого князя Александра краковский архиепископ Фридрих. Папа повелевал ему в случае непреклонности Елены объявить, что с нею поступят по форме церковного суда и она будет наказана настолько, насколько простирается её упорство в заблуждениях. В глазах папы римского Александра VI Елена была чудовищем, терзающим тело католической церкви. Впоследствии всё это вкупе зарядило епископа Войтеха такой силой страсти, что он готов был отправить Елену на костёр.