Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, экзистенциальный опыт фундаментально обусловлен изменениями в семиотическом потоке. Тем самым субъект как таковой находится в мобилистском процессе, при условии, что его продукты являются этерналистскими. Таким образом, этерналистский субъект никогда не является этерналистом как таковым; он становится этерналистом, он получает свое имя именно благодаря тому, что сам этернализируется в свой объект. В синтетической пирамиде мы помещаем сознание вместе с энтеосом. На самом фундаментальном уровне мышление - это, конечно, постоянная организация различий. Синтетический субъект возникает как следствие провокаций из различий интенсивностей. Без предшествующей проблемы не было бы мышления, а без разделения, которое возникает, когда мышление перекрывает семиотический поток, не было бы и субъекта. Поскольку задача восприятия - превратить хаос в порядок, увековечить мобилистскую среду, мышление - это прежде всего редукция мышлением самого себя к разделению. Субъект - это не больше и не меньше, чем необходимый побочный продукт мышления как процесса.
Несоответствие между внешним и внутренним бытием человека, разница между человеческим, физическим мозгом и ментальным образом его мышления всегда была интересной темой для философов, а в наше время часто рассматривается в пограничной области между философией и нейронауками, которая называется теорией разума. Когда мы проводим сравнение, мозг часто выбирает короткую соломинку и считается относительно простым органом, в то время как разум считается невероятно сложным, и поэтому его часто превращают в нечто гораздо большее, чем мозг, во внешний феномен, душу, которая каким-то таинственным образом выходит за пределы явно ограниченного тела. Однако исследования показывают, что человеческий мозг по степени сложности не отстает от остальной части нашей огромной Вселенной. Мозг на самом деле является самым сложным явлением, которое мы до сих пор обнаружили во Вселенной. Для удовлетворительной работы разума необходима лишь малая часть его возможностей. А то, что мы называем душой, то есть иллюзорное и в корне противоречивое чувство обладания и принадлежности к душе, является лишь небольшим внутренним аспектом, а не большим внешним агентом в рамках этого большого явления. Напротив, именно наше мышление является ограниченным и, говоря историческим языком, относительно недавним приобретением в этом контексте. Разница между философскими феноменами человека (существа с разумом) и животного (существа без разума) на самом деле минимальна.
Мы разделяем разум на два отдела: сознание и подсознание. Начнем с того, что сознание не может быть ни понято, ни исследовано самим сознанием. И на самом деле у сознания нет никаких веских причин тратить ценные ресурсы на получение информации о себе в реальном времени, что означает, что само сознание находится в своем собственном мертвом углу. Вместо этого сознание должно посвятить себя отслеживанию себя только постфактум, и то только через свои эффекты. Причина, по которой мы используем более новую концепцию подсознания вместо старой концепции бессознательного, заключается в том, что нет четкой границы между нашим сознанием и тем, что влияет на наши мыслительные процессы без нашего осознания этого. Большая часть подсознания колеблется от одного момента к другому между сознанием и бессознательным. Проще говоря, между сознанием и подсознанием происходит непрерывный обмен информацией; граница между ними весьма произвольна от момента к моменту и в каждый момент мимолетна, неопределенна. Поэтому в своей работе мы заменяем релятивистскую концепцию бессознательного на релятивистскую концепцию подсознания.
Таким образом, подсознание включает в себя не только бессознательное в классическом понимании Зигмунда Фрейда, но и информацию, которую сознание полусознательно, полубессознательно использует в своих интуитивных догадках. Ни внешне наблюдаемый мозг, ни внутренне переживаемый разум не используют никаких красных или зеленых лампочек, чтобы направлять входящие потоки информации. Мозг - это не компьютер. Информация не перемещается внутри мозга в крошечных, фиксированных, компактных упаковках. Мозг является именно аналоговым, а не цифровым, он подвержен влиянию и постоянно меняется. Человеческий разум - это в значительной степени реляционистский феномен, и действительно замечательный аспект этого заключается не в его уникальном положении в бытии, а скорее в его типичной материальности на самом деле. Это материя, которая гораздо более сложна, активна и, если хотите, духовна, чем мы считали ранее. Поэтому мозг и его побочный продукт - разум - следует рассматривать как типичные, а не особые материальные феномены, даже если это понимание нарушает наше внутреннее самолюбование.
Подсознание управляется желанием и драйвом. Желание получает приют от Пантеоса, а драйв исходит от Атеоса. Желание в основе своей всегда стремится к самому себе, поэтому оно постоянно пытается отложить или вытеснить свое собственное удовлетворение, чтобы иметь возможность продолжать жить и избежать самоуничтожения. Желание, таким образом, в основе своей является метажеланием. Драйв, с другой стороны, - это повторяющаяся воля, упрямое стремление вернуться к неорганическому. Его лучше всего описать как компульсивное повторение одного и того же, вращающееся вокруг фундаментальной, компактной травмы, которую разум не в силах контролировать. Этот формирующий, экзистенциальный опыт называется великой травмой и происходит уже тогда, когда ребенок изгоняется при рождении и отделяется от безопасного чрева. Таким образом, здесь имеет место своего рода смерть, которая происходит еще до рождения. Поэтому мы называем этот момент аборигенной смертью, поскольку это вид смерти, который одновременно предшествует смерти как концу жизни, но также является фантазматическим фоном, на который живое человеческое существо проецирует все свои фантазии о жизни и смерти.
Фактически получается, что ближе всего к смерти мы находились в течение жизни именно в том состоянии, в котором оказались незадолго до своего рождения. Аборигенная смерть, в свою очередь, является фундаментальным требованием для органического разделения. При аборигенной смерти великая травма перемещается вниз, в подсознание, а затем направляется из него. Великая травма просто становится двигателем движения. Травму можно описать как пережиток, но это пережиток чего-то, что вполне может быть чем-то сфабрикованным, а не тем, что действительно имело место. Это характерно для живого организма, который должен постоянно жертвовать чем-то своим, чтобы иметь возможность управлять огромным семиотическим потоком, которым он постоянно затоплен. Таким образом, травма играет центральную роль в системе восприятия и сознания, поскольку процесс избавления от лишней информации гораздо важнее для выживания, чем получение новой, в которой мы определенно не испытываем недостатка.
Итак, если желание основано на экзистенциальном удовольствии организма, на том, что Ницше называет волей к власти, то влечение на самом глубоком уровне, согласно Фрейду, - это влечение к смерти, стремление к исчезновению болезненной жизни и слиянию с неорганическим. Фрейдовский драйв можно связать с метафорическим использованием роли полушарий
