Евгений Мартынов. Белокрылый полёт - Юрий Григорьевич Мартынов

– Дядя, хватай! Там червонец лежит!..

Если дядя или тётя всё-таки умудрялись кошелёк схватить, то внутри кошелька их ждал не червонец, а кое-что, неприятно пахнущее. За нитку все хотели подёргать, потому дёргали по очереди. Но получалось хорошо не у всех. Лучше, чем у других, получалось у Савели и Мартына. У них доставало выдержки и «чувства нитки», чтобы дёргать вовремя и с надлежащей силой.

Хорош был и розыгрыш с кирпичом. Обычный кирпич заворачивали в красивую (лощёную или целлофанированную) бумагу, перевязывали цветной ленточкой, а под ленточку клали открытку с поздравлением (или писали прямо на бумаге, в которую заворачивали кирпич).

Надписи-поздравления были примерно следующего содержания:

Дорогая Циля! Поздравляю тебя с днём рожденья! Желаю счастья тебе, Соломону и маленькому Гершику! Прими в подарок от нас с Сарой этот радиоприёмник. Крепко целую. Твой брат Мойша.

Сей «радиоприёмник от Мойши» подбрасывался, подобно кошельку, то ли на тротуар, то ли на скамейку. А с другой стороны улицы, через дорогу, сидела ватага пацанов и ждала, когда кто-нибудь клюнет. Ждать долго не приходилось. Вскоре объявлялся «хозяин» кирпича и «ничтоже сумняшеся» забирал его, никого вокруг не стесняясь и вдохновенно доказывая нам, гогочущим, что он и есть тот самый Мойша (даритель) или что он друг пьяного Мойши, потерявшего свой кирпич – подарок Циле. Отмечу также, что, обладая красивым почерком художника, поздравления Циле писал обычно Жека-Мартын, хотя диктовщиками нередко были наставники постарше – Бэм, Толька-Мустыль или Толька-Михей.

Часто использовали для поднятия тонуса ещё одну забаву. На какой-нибудь тропинке выкапывали небольшую ямку (где-то 30 на 30 см). В ямку наливали воды, добавляли ещё какой-нибудь гадости (место которой в канализации), сверху прикрывали картоном, затем присыпали землёй, травой, листьями – чтобы было не заметно. Дальше всё аналогично предыдущим сериям: компания усаживалась где-нибудь поодаль и затаив дыхание ждала, когда проходящий по тропинке человек угодит ногой в эту яму-западню. Вроде бы ничего особенного, но, если всё получалось, как предвкушалось, устроители заряжались на целый день хорошим настроением, было чем перед другими похвалиться, – в общем, всем становилось от содеянного «хорошо и приятно». Правда, как сказать… Приятно было не всегда.

Однажды мы долго ждали несчастного прохожего, но никто почему-то по нужной тропинке не шёл, а если кто-то и проковылял, то без всяких для себя происшествий. Что делать?.. Пошли мы туда сами.

– А где же западня?

– Да не тут! Вот здесь где-то.

– Нет же, я помню, что около дерева.

– Вот чёрт! Ветер все наши листья посдувал, что ли?

– А может, не у этого дерева совсем?..

Наверно, если б я сам тогда в нашу яму хорошо – всей ступнёй по щиколотку – не вляпался, не нашли бы мы её: так искусно замаскировали. После случившейся оказии тяга к этой игре у меня пропала, да и у других не появлялась более.

Очень динамичной и азартной была командная игра в «поливалки». Играли в неё только летом, когда жара была нестерпимой. Делились на две команды, брали вёдра, бидоны, тазы – у кого что было, – наполняли их водой из колонок, которые до сих пор питают влагой не один двор на улице, и начинали обливать соперников. Победившей считалась та команда, которая раньше обливала всех своих противников водой с ног до головы. Облитые из игры выбывали. Получалось удивительно весело: догонять и убегать приходилось с посудинами в руках и водой, самому от других лейщиков защищаться, а при неудачной атаке снова бежать к колонке за водными боеприпасами…

Пожалуй, у всей уличной ребятни, и у Жени тоже, были шарикоподшипниковые самокаты, роликовые и ледовые коньки на «колодяжках» (то есть прибитые к дощечкам, которые, в свою очередь, привязывались к обуви). Всё это было не заводское: на подобные магазинные товары мало в чьих семьях имелись деньги. Данный спортинвентарь производился, как правило, или самими ребятами, или их отцами в сараях, служивших и кладовыми, и мастерскими, и порой жилыми комнатами их владельцам. Разве только гоночные велосипеды сделать в сарае было не под силу никому. Но отремонтировать или собрать из двух-трёх разбитых «великов» один на ходу – это было возможно.

Женя тоже мечтал о велосипеде. Некоторые из его школьных, не бедных, приятелей имели даже совсем новенькие «лайбы», не входившие в сравнение с «самособранными» и «самоокрашенными», у которых вместо надувных камер были простые резиновые шланги. Очень хотелось брату-семикласснику покататься на своём, настоящем, а не «самопально-дворовом» велике. Купил отец Жене такой велик – «Орлёнок»!.. Однако долго кататься брату не довелось. Буквально через пару дней он врезался на своей «лайбе» в фонарный столб, сам при этом свалился, получил ушибы, порвал штаны и сделал из новенького велосипеда уродливо погнутый агрегат, который домой пришлось даже не везти, а нести на руках!

Глянул отец на виновато входящего в палисадник с «Орлёнком» в руках сына, на его порванные штаны и большую шишку на лбу и сурово сказал:

– Я знал, что этим всё закончится! Хорошо покатался!.. Пока под машину не попал, эту «бузу» надо заканчивать!

С тех пор брат за руль не садился почти 19 лет. Пока не купил себе белую «Волгу» – в тридцатитрёхлетнем возрасте.

Будучи свидетелем велосипедной «бузы» брата, решил я поспособствовать безопасности дорожного движения, дабы ещё кто-нибудь куда-нибудь ненароком не врезался. У Жени была фокусная хитрая палка, окраской похожая на милицейскую – такую, как у регулировщиков дорожного движения. С фокусами брат уже завязал, с велосипедом тоже, и рисование отступило на задний план. Занимался он теперь всецело игрой на аккордеоне. Так что палку эту он мне подарил без раздумий и колебаний. У Серёжки Михеенко, моего сверстника, жившего в квартире через стену, был настоящий судейский футбольный свисток, по свисту тоже похожий на милицейский (раньше для борьбы с правонарушителями милиционерам доставало свистка, а – извиняюсь за отклонение – по мере становления демократии службам защиты правопорядка порой не хватает не только пистолетов, собак, автоматов, но и водомётов, газовых шашек, танков и вертолётов). Вот и решили мы с соседом объединить усилия и вдвоём встать на перекрёстке, вооружившись милицейско-регулировочными принадлежностями. Помимо этого, у Серёжки была бескозырка, настоящая, и ремень матросский: дядя Толя ему подарил, отслужив срочную службу во флоте. А у меня имелась ржавая военная каска и отцовский офицерский ремень с портупеей – всё тоже настоящее. Можно представить, вид у нас – пятилетних регулировщиков, стоявших на дорожном перекрёстке в полном боевом обмундировании, – был очень внушительный! Часа два свистели мы и махали палкой всем