Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

Старцу пришлось все выложить начистоту. Он на­помнил Менелаю о том, что, отправляясь из Египта, он не принес жертвы Зевсу и другим богам, и возвестил, что до тех пор не увидит он возлюбленных ближних, пока не возвратится в Египет и не совершит там обе­щанной богам гекатомбы. Так и поступил многоопыт­ный муж Менелай, после чего благополучно доплыл до родного Аргоса. В нашей интерпретации событий плавание Менелая по странам Средиземноморья сле­дует соотносить со вторым походом «народов моря». Можно сколько угодно удивляться и недоумевать, но Гомер ясно говорит о двух посещениях Атридом стра­ны Нила. Это две атаки «народов моря» 1194 и 1191 гг. до н. э. Гомер не забывает добавить, что

Равный бессмертным Протей, египтянин, изведавший моря

Все глубины и царя Посейдона державе подвластный…

Из этих строк мы можем заключить, во-первых, что какая-то часть побережья Египта была в то время под­властна «народам моря» (державе Посейдона), а во-вто­рых, что Менелай был связан какими-то союзнически­ми обязательствами с «народами моря» и действовал подчас в ущерб своим личным интересам.

Учитывая, что с момента взятия Трои до возвраще­ния на родину, по признанию Менелая, прошло во­семь лет, мы заключаем, что Троя пала в 1199 г. до н. э. Сведем теперь воедино все наши изыскания по части датировки событий и восстановления последователь­ности событий эпохи Троянской войны:

1232 г. до н. э. — первый поход «народов моря»;

в период между 1232 г. до н. э. и 1219 г. до н. э. — на­падение северобалканских племен на Грецию;

1219-1199 гг. до н. э. — Троянская война;

1194-1191 гг. до н. э. — второй поход «народов моря».

Напомним еще раз, что эти датировки «жестко» при­вязаны к датам походов «народов моря». Если, к приме­ру историки обнаружат вдруг, что необходимо ориен­тироваться на несколько иные даты (а существуют три различных датировки походов «народов моря»), то все даты должны будут сдвинуться на одно и то же время.

Внимательный читатель, однако, вправе задать воп­рос — а как предложенная нами дата Троянской войны соотносится с временем пожара в Трое, который про­исходил, по Блегену, в середине XIII в. до н. э. Здесь мы должны успокоить читателя. Археологи не любят гово­рить «простым смертным», с какой точностью «рабо­тает» их метод датировки. Наивно думать, что разброс в определении дат составляет в ту или иную сторону 10-20 лет, он больше. Хорошо, когда с помощью ме­тода радиоактивной датировки удается правильно вы­числить половину века. Но далее на это вычисление исследователь «навешивает» еще множество сообра­жений (как правило, более важных для историка!), не имеющих уже никакого отношения к самому методу Вот почему ученые говорят «датировка по Блегену», понимая при этом, что она весьма условна.

Но вернемся к рассказу о судьбе Атридов. Если Ме– нелай, вернувшись на родину, в здравии встретил ста­рость, то его брата дома поджидала беда. Вот как вы­глядит история возвращения в Аргос Агамемнона в изложении Эсхила. Когда царь Агамемнон отправился в поход на Трою, Эгисф, после долговременного из­гнания, возвратился в Аргос и объявил, что признает главенство могучего Атрида, готов с ним примириться и подчиниться его власти. Всем аргивянам казалось, что это примирение близких родичей должно поло­жить конец старинной кровавой вражде между двумя ветвями рода Пелопидов. Так думал и сам Агамемнон и, став во главе ахейской рати, спокойно выступил в поход. Но в то время, как герои Эллады бились под стенами Трои, сын Фиеста готовил почву для захвата трона Агамемнона. Эгисф сблизился с женой царя — Клитемнестрой — и, завладев ее сердцем, стал хозяй­ничать в доме Агамемнона и повелевать народом, как будто был законным царем страны. Оба они — Эгисф и Клитемнестра — надеялись, что Агамемнон не воз­вратится из-под Трои. А если, вопреки их ожиданиям, и удалось бы ему возвратиться в родные Микены живым, они готовы были любым способом низвергнуть закон­ного царя, даже путем убийства.

Перед отъездом Агамемнон обещал Клитемнестре, что как только падет Троя, он немедленно даст знать об этом в Аргосе. И он выполнил свое обещание. Гон­цы, отправленные из Трои, разводили костры на вер­шинах всех гор, лежащих по пути от Иды до Аргоса. Эти огни служили знаком победы над Илионом и ско­рого возвращения ахейского войска к родным бере­гам. Каждую ночь посылала Клитемнестра одного из своих служителей на башню. Всю ночь этот сторож бодрствовал и зорко глядел вдаль, не покажется ли где условный огонь. Много лет нес он свою тяжелую служ­бу. Но вот однажды на утренней заре он увидел долго­жданное пламя костра и поспешил с радостной вестью к своей повелительнице.

Народ Аргоса, узнав о возвращении войска, возли­ковал. Царица, холодная и гордая, тоже старалась при­нять радостный вид, но из немногих слов, которыми обменялась она со старейшинами народа, видно было, что на уме у нее что-то недоброе. Некоторое время спустя собравшиеся увидели войско Агамемнона. Впе­реди шли вооруженные воины, украшенные зелеными ветвями. За ними следовали мулы, навьюченные бога­той добычей, колесницы с пленными троянками и в конце всего шествия — роскошно изукрашенная цар­ская колесница, запряженная белыми конями. На ней восседал царь Агамемнон, одетый в пурпурную ман­тию, с золотым скипетром в руках и венцом победы на челе. Возле царя помещалась пленная дочь царя Приама, вещая дева Кассандра. Народ приветствовал победителей радостными криками. Когда царская ко­лесница подъехала ко дворцу, и Агамемнон готов уже был войти в ворота своего жилища, Клитемнестра, со­провождаемая толпой пышно одетых служительниц, поспешно вышла навстречу супругу и произнесла: «Приветствую тебя, отраду и оплот семьи, якорь спасе­ния всего аргосского народа!» Сказав так, она приказа­ла служанкам устлать пурпурными тканями весь путь от колесницы до ворот дворца, дабы прах земли не касался ног ее супруга, славного разрушителя илионс– ких твердынь. Агамемнон не захотел принять почести, приличной только бессмертным, однако Клитемнест­ра льстивыми словами уговорила его, и он согласил­ся. Но чтобы не навлечь на себя гнева богов, царь снял обувь и босыми ногами пошел к дверям своего жили­ща. Его супруга следовала за ним и громко благодарила богов за счастливое возвращение мужа. Переступая че­рез порог дома, она вдруг остановилась и воскликнула: «Теперь, о Зевс, исполни мою мольбу, помоги и совер­ши задуманное мною!»

Народ все еще толпился перед царским дворцом. Молча стояли впереди старейшины, унылые и томи­мые предчувствием неведомой, но близкой беды. Вдруг из дворца вышла Клитемнестра и поспешно прибли­зилась к колеснице, на которой находилась Кассанд­ра. Подойдя к пленнице, царица сурово заговорила с ней и велела идти во внутренние покои дворца. Но ве­щая дева осталась неподвижной, словно и не слыхала приказания царицы. Тогда озлобилась Клитемнестра и, пригрозив Кассандре, поспешно удалилась во дво­рец. С глубоким участием подошли тогда к вещей деве народные старцы, и лишь только приблизились они, прозорливая троянка быстро поднялась с места и, содрогаясь, пророчески проговорила: «Горе, горе! О, Аполлон, о губитель, какую гибель уготовил ты мне! Род, ненавистный богам, преступный, запятнанный кровью! Сколько злодеяний совершено тобою; плачут младенцы, завидя убийственный нож; жарятся на кост­ре их тела и предлагаются в пищу отцу! Что замыслила она, безумная, что совершает! Вот поднимает она руку на супруга своего и повелителя, вот разит его — падает он, исходит кровью! Горе мне бедной: ждет меня ги­бель, и я приму смерть от той же руки!» Так восклицала вещая дева, и в ужасе внимали ей старцы. Советовали они ей спастись бегством, но Кассандра отвергла их совет, сбросила с себя покрывало, сорвала с головы священный венец, изломала жезл, данный ей Аполло­ном, и пошла к дверям дворца, за которыми ожидала ее гибель.

Объятый страхом, в молчании стоял народ пе­ред домом царя Агамемнона. Внезапно послышались из дворца крики и стоны. Чуя сердцем беду, народ­ные старейшины обнажили мечи и хотели броситься на помощь царю, но в это самое мгновение в дверях дворца показалась Клитемнестра. Лицо ее и одежды запятнаны были кровью; на плече она держала окро­вавленный меч, за ней несли тела Агамемнона и Кас­сандры. В бане, подготовленной для воротившегося из дальнего пути царя, Клитемнестра поразила его ме­чом, а вслед за тем умертвила и Кассандру. Старейши­ны, возмущенные злодеянием, стали осыпать царицу упреками; она же, с презрением глядя на них, говорила о своем деянии как о праведной мести: «Он, возвратясь домой, испил чашу, им же наполненную. Вот лежит он убитый моей рукою, — злодей, отнявший у меня дочь; чтобы смягчить фракийские ветры, он не пожалел до­чери (Ифигении. — А. А), отдал ее на заклание». В ужа­се отступили от царицы старейшины. Мало-помалу и сама она смутилась, самоуверенность исчезла, и она уже не оправдывала своего дела местью за смерть доче­ри, а приписывала его действию злого демона, власть которого издавна тяготела над родом Пелопидов.