Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

Неподалеку от Пилоса была обнаружена большая купольная гробница. Но наибольшей сенсацией яви­лось открытие дворцового архива, состоявшего из нескольких сотен глиняных табличек с надписями, выполненными так называемым линейным письмом Б. Схожие таблички археологи находили и раньше, но не в материковой Греции, а на острове Крит, в Кноссе. Как сообщает «Илиада», на Крите царствовал Идоменей, который привел восемьдесят кораблей, поделив третье место с Диомедом.

Остров Крит и в микенский период, и значительно раньше представлял цветущий край. Там уже в III тыс. до н. э. существовала высокоразвитая культура, замет­но повлиявшая на культуру всего бассейна Эгейского моря, поддерживавшая контакты со многими страна­ми Ближнего Востока, особенно с Финикией, Сирией, Египтом. Эту древнюю культуру называют минойской, по имени легендарного критского царя Миноса. После многих лет процветания и господства над значитель­ной частью Греции Крит подвергся нашествию ахей­цев. Ахейские племена прибыли на Крит около 1450 г. до н. э. Они создали здесь свои государства, которые, если верить «Илиаде», признавали верховную власть царя Микен. Вот почему Идоменей во главе столь мно­гочисленного войска оказался под Троей.

Дворец в Кноссе обнаружил английский археолог Артур Эванс. В самом начале археологических работ, в 1900 году, он наткнулся в руинах огромного комплекса строений на архив глиняных табличек, относившихся к тому периоду, когда Кносс уже был завоеван ахей­цами. Некоторые таблички имеют размер тетрадного листа, другие — узкие и длинные, как пальмовые лис­тья. Надписи на табличках из Кносского дворца сде­ланы также линейным письмом Б. Оно принципиаль­но отличается от того алфавита, каким пользовались греки классического периода. Прежде всего знаков очень много –— около двухсот. Часть из них — прос­то схематические рисунки: голова коня, жеребенка, овцы; повозка, колесо, мужская фигура, женская фи­гура, шлем, меч, колос, сосуд и т.д. Таких рисунков — более ста. Остальные — около девяноста — это линии или комбинации линий. Отсюда название — линейное письмо. Эти знаки-линии повторяются часто и в раз­личных сочетаниях, подобно буквам нашего алфавита. Они, разумеется, не обозначают звуков —– гласных или согласных, — иначе было бы достаточно и меньшего их количества.

В настоящее время общепринятой среди ученых считается расшифровка, предложенная Д. Чедвиком и М. Вентрисом. Исследователи добились успеха, пред­положив, что надписи сделаны на архаической раз­новидности греческого языка, довольно близкой диа­лекту Гомера. Правда, полностью и точно текст удается перевести не всегда. Удобнее всего это проиллюстри­ровать, сопоставив известные нам имена с их записью на табличках. Например:

имя Ахилл записано как — а-ки-ре-у,

Антенор — а-та-но,

Гектор — е-ко-то,

Главк — ка-ра-у-ко,

Орест — о-ре-та,

Тантал — та-та-ро.

Эти имена, по мысли расшифровщиков, произно­сились так, как записано в левом столбце, а отличия между двумя формами имен проистекали от несовер­шенства письма и отсутствия знаков для передачи ряда согласных, например, для «л». На месте «л» во всех слу­чаях использовался знак «р».

Мы сознательно привели те имена, которые фигу­рируют на дощечках и имеют соответствия в «Илиаде». Таких имен более шестидесяти, не считая множества аналогичных. На табличках, например, не встречается мужское имя Идоменей, зато есть женская форма — Идоменея. И еще любопытная деталь: среди шестиде­сяти с лишним имен, фигурирующих в «Илиаде» и на табличках, двадцать совпадает с теми, что носят у Го­мера троянцы или сражавшиеся на их стороне. Это — Гектор, Антенор, Главк, Пандар, Трос, Илос и другие. Все это означает, что в песнях «Илиады» достаточно точно отражен именослов микенской эпохи.

Вместе с тем ошибется тот, кто подумает, что в таб­личках содержатся какие-либо упоминания о Троянс­кой войне. Эти гордые имена — Ахилл, Гектор, Антенор, Тантал — в XV-XIII вв. до н. э. носили самые обычные люди, жившие в районе Пилоса, Кносса, Микен. И сов­сем необязательно, что они принадлежали к высшим слоям общества. Что же касается важных исторических событий, то о них таблички не упоминают ни единым словом. Их содержание — не исторические хроники или повествования о героях, а сухие и краткие деловые записи — описи, реестры, счета, расписки, поручения: выдать-послать-получить. Как это ни покажется уди­вительным, но герои Гомера жили во времена хорошо организованной и разветвленной бюрократии и вели строгий «бухгалтерский» учет. Соединяя все известные нам факты о Греции XIV-XIII вв. до н. э. — времени наивысшего расцвета микенской культуры и создав­шего ее народа ахейцев, — мы вправе еще раз задаться вопросом: а что же, собственно, побудило их двинугься за море? Чего недоставало им в их цветущем крае?

Троянская кампания, безусловно, вписывается в об­щее русло внешнеполитических устремлений греков. Они последовательно стремились колонизировать со­седние с ними области Средиземноморья и утвердиться как наиболее могущественная морская держава в этих краях. Но, как сейчас ясно, в то время сил для контроля над Анатолией у них было явно недостаточно. Их побе­да над троянцами была воистину пирровой. Множество греческих героев так и не доплыли до родных берегов.

Удивительное дело, но ахейцев наказывали их собс­твенные боги. Более остальных преуспела в этом Афи­на. А произошло это из-за Аякса Локрийского. Когда при взятии Трои он преследовал Кассандру, вещая дочь Приама стала искать убежища в храме Афины. Но Аякс, подбежав к деве, обнимавшей руками алтарь богини, оторвал несчастную от алтаря с такой силой, что изоб­ражение Афины упало на землю. Ахейцы оставили без­наказанным преступление Аякса, чем и навлекли гнев богини на всю свою рать. В день взятия Трои Паллада поселила раздор между Атридами, и вот как это про­изошло.

Созвали цари-победители ахейцев на собрание, но не в обычное время, а под вечер. Многие пришли на сбор уже изрядно охмелевшие от вина. Когда нача­лось совещание, между присутствующими поднялся шум и возник спор. Менелай требовал, чтобы ахейцы немедленно отправлялись в путь. Агамемнон же хотел удержать народ, пока богиня не склонится к милос­ти и не смягчит своего гнева. До самой ночи спорили братья, нападая друг на друга с обидными, язвитель­ными речами. Подобно Атридам, и вся ахейская рать разделилась во мнениях: одни примкнули к Менелаю, другие — к Агамемнону. Первые рано поутру спустили на море корабли, нагрузили их добычей, взяли плен­ниц и отправились в путь. Другая же половина ахейцев осталась с Агамемноном. Между отплывшими были и Нестор с Диомедом: чуяли они сердцем, что покарают боги ахейцев великими бедами, а потому стремились избежать гибели. С ними также отправился в путь и Одиссей, но, доплыв до Тенедоса, возвратился назад, из дружбы к царю Агамемнону. Не забыв принести жертву Посейдону, Диомед и Нестор благополучно добрались до дому. Возвратились на родину также Неоптолем со своими мирмидонцами, Идоменей и Филоктет.

Менелай отстал от своих спутников. На полдороге умер его искусный кормчий Фронтис, и спартанский царь не хотел отказать своему другу в погребении. Ког­да же Менелай вновь отправился в путь, подули силь­ные ветры и разбросали корабли его по морю. Некото­рые из этих кораблей были прибиты бурей к берегам Крита, где и погибли, разбившись об острые камни, но плывшие на них воины спаслись. Пять других ко­раблей, в числе которых был и корабль Менелая, отне­сены были ветром в далекое восточное море. Восемь лет блуждал Менелай по этому морю, побывал он и на Кипре, и в Финикии, и в Египте, и в Ливии. У многих на­родов нашел он дружеский прием, от многих получил дорогие подарки, даже от самого египетского царя.

Отплыв из египетской земли, Менелай пристал к острову Фаросу, где нашел прекрасную гавань и много пресной воды. Безветрие задержало его на целых двад­цать дней на этом безлюдном острове. Терзаемые го­лодом спутники разбрелись по взморью и удили рыбу. А Менелай, встретив нимфу Идофею, узнал от нее, что о причине задержки греков на этом острове Менелаю может сказать только ее отец, морской старец Про­тей. На следующее утро Атрид взял с собой трех самых сильных товарищей и вышел с ними на взморье. Ско­ро явилась к ним и богиня, дочь морского старца. Она принесла четыре только что содранные тюленьи кожи и прикрыла ими Менелая и его друзей. Целое утро про­лежали они на песке. Наконец, вышли из воды тюлени и улеглись вдоль берега друг возле друга. В полдень по­явился из моря и Протей. Пересчитав своих тюленей, старец улегся между ними и заснул. Тут-то на него, сон­ного, и напал Менелай со своими спутниками. Старик был чародеем, он оборачивался то густогривым львом и драконом, то пантерой и огромным вепрем, то быст­ротекущей водой и тенистым деревом, но Менелай не отпускал его. В конце концов, морской царь взмолился о пощаде. Тогда-то Атрид и спросил, кто из бессмерт­ных препятствует его возвращению на родину.