Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн

— Ваш брат напился и сейчас просто спит в её постели, — спокойно доложила она.

— А… — он побоялся спросить.

— А молодая княгиня сидит около и, думаю, пытается понять, почему ей кажется, что рядом с ней совершенно чужой человек.

— Благодарю тебя, — он выдохнул и посмотрел на руку, рана затягивалась, исчезая на глазах.

— Вы должны прекратить это, — покачала головой тень. — Нужно успокоить сердце, иначе толку от вас никакого.

— Как? — вздохнул он. — Я обманул змея, теперь он наказывает меня!

— Вы забыли, чему учил вас дед? Вы едины со змеем, — назидательно проговорила Чаяна. — Где ваше сердце и мысли, о том и видения. Не змей наказывает вас, вы сами мучаете себя.

— Как же мне поступить? Ревность сжигает изнутри. Я не могу думать ни о чем больше.

— Вот поэтому князья Черного дворца всегда брали себе любовниц из числа теней.

— Мне не нужна просто любовница!

— Не сомневаюсь, иначе на свадьбу не решились бы, — улыбнулась Чаяна. — Вы сами загнали себя в ловушку. Это ваше наказание, за то, что хотели поиграть на искренних чувствах.

— Сам знаю! — отвернулся Горан.

— Раз знаете, значит, понимаете, что просто устраниться не достаточно.

— Я хотел, чтобы она была счастлива в своем неведенье. Чтобы у неё все сложилось хорошо.

— Если бы она не чувствовала разницы между вами и братом, то так бы и было, но вы ошиблись.

— Хорошо. Я ошибся. Я виноват. Как мне исправить ошибку?

— Есть простой способ, но если вы его не видите, значит, ваше сердце не готово его принять.

— Простой способ? Я действительно не вижу его. Скажи мне!

— Сотрите её воспоминания о вас. Вы же можете. Даже любой из теней на это способен.

Мороз пробежал по коже от этих слов. Горан молчал.

— Не хотите? Я же говорила, вы не готовы к этому. Не хотите, чтобы она забыла вас, хотите остаться в её воспоминаниях, в её сердце. Тогда кого вы обманываете, вы же знаете, кого на самом деле любит молодая княгиня! Отдать свою жену другому, это хуже чем малодушие…

— Умолкни! Твои мысли извращены. Разве не я посягнул на невесту брата? Разве я не должен вернуть всё на круги своя? — разозлился Горан.

— Вы не украли чужую невесту. Вы сделали её своей. Подумайте хорошенько, тогда поймете, что я права! — сказав это, Чаяна склонилась в поклоне, а после исчезла.

Глава 27 Моя

— Совсем стыд потерял? — гневно расхаживая по светлице, отчитывала сына Верея. — Мне иногда кажется, что ты думаешь только о своих желаниях! Пожалуй, мы с отцом слишком тебя избаловали.

— Мама, успокойся! Ничего непоправимого не случилось, — поморщился Аскольд, снова пригубив горький травяной отвар.

— Не случилось! Ты умудрился напиться в свою первую супружескую ночь. Не представляю, как можно было сильнее оскорбить молодую жену! — не унималась мать. — Ты же никогда раньше не хмелел! Что с тобой?

— А вчера захмелел. С кем не бывает?

— Какой позор! Боги всемогущие! — прошипела мать. — Да ты же её опозорил так, что словами не передать! Прислуга уже шепчется по углам, дескать, князь вчера не лед ломал, а грязь топтал. Если подобные разговоры выйдут за стены дворца, представляешь, что будет?

Из уст матери эта простонародная фраза про грязь прозвучала как-то особенно мерзко. Пытаясь скрыть свой стыд, он ответил первое, что пришло на ум.

— А откуда ты знаешь, может она и не девица уже. Мало ли, что в плену могло произойти, — произнес Аскольд, чем окончательно вывел мать из себя.

— Да как у тебя язык повернулся, такое сказать! — вскричала княгиня. — После возвращения её дважды осматривали две разные знахарки. Обе подтвердили, жена твоя всё ещё девица.

— Ты заставила Огнеславу дважды пройти столь унизительную процедуру? — Аскольд не поверил собственным ушам. — Ты страшная женщина, мама.

— Всё для тебя, мой дорогой сын, — ни капли не смутившись, ответила Верея. — Я спишу твое безответственное поведение на усталость после похода. Возможно, вчера ты неважно чувствовал себя. Но сегодня же ночью ты должен восстановить доброе имя молодой княгини Зеяжска и попросить у неё прощения!

Вчера с ним действительно творилось что-то небывалое. Сидя на пиру с молодой супругой, он вдруг подумал, что лицо Огнеславы чем-то похоже на лицо царь-девицы. Только волосы у жены золотые, а не белесые, брови чуть темнее и глаза немного ярче. В остальном они так похожи! Но потом взглянул внимательнее и понял, что ошибается. Пальцы Огнеславы тонкие и изящные, привыкшие держать лишь принадлежности для письма и вышивания, в то время как руки Мары крепкие, жилистые, а пальцы покрыты небольшими шрамами. Тело жены податливое и нежное, когда же он обнимал царицу, то казалось, что в руках у него жар-птица, столько в ней скрытой силы. Поцелуи Мары пылкие, уверенные, Огнеслава же смотрит на него, словно боится, лишь позволяя себя целовать. И чем больше князь смотрел на молодую супругу, тем больше понимал, что не лежит у него душа к ней.

Он пригубил вина, тоска в сердце притупилась. Потом выпил ещё, и ещё, пока ему снова не показалось, что девицы похожи. Так он напился настолько, что едва донес супругу до кровати. Усталость после долгой дороги дала о себе знать, сон сморил, стоило голове коснуться подушки.

Утром же, когда пришли будить молодых, мать обнаружила чистые простыни, всё поняла и страшно разозлилась.

— Значит ты теперь на её стороне. Защищаешь невестку?

— А почему мне не защищать свою невестку, которая сделала всё, что от неё требовалось? — резко спросила Верея.

Сейчас ей безумно хотелось взять розги и хорошенько отходить ими капризного сына. Княгиня вспомнила разговор с Гораном, она тогда прекрасно поняла, что тот скрывает отнюдь не жажду власти. Ей было жаль старшего сына, и она уважала его за выбор в пользу Зеяжска. Младший же не представляет всей ситуации, упорно действуя ей на нервы. Такая удача, что Огнеслава влюбилась, сейчас она сделает для Аскольда всё, что угодно. Как можно было пренебречь прекрасной возможностью заполучить и артефакт, и наследника, и покорную жену в придачу!

— Неужели так сложно проявить немного заботы и ласки? — продолжила мать. — Она молодая, красивая, здоровая! Что тебе не нравится?! Влюблена в тебя по уши, бери и пользуйся. Сейчас не только ларец, она тебе луну с неба подарит!

— Ларец… — криво улыбнулся Аскольд. — Так вот, что тебя так беспокоит. Я-то вдруг подумал, что ты прониклась материнскими чувствами к своей невестке! — он специально повторил окончание фразы с той же пафосной интонацией, с которой мать произнесла эти слова чуть