Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут её воспоминания остановили свой беспорядочный бег. Неведомо откуда появившись, в клубах черного дыма сверкнул чешуей серебряный змей Зеяжска. Расправив крылья, он принялся кружить над пожарищем. Пламя слабело с каждой минутой. Дым из черного становился белым, а после стал пропадать. Огонь будто уснув, затухал. Еще несколько минут и о пожаре напоминал лишь звон колокола, да почерневшие постройки. Завороженная происходящим, Огнеслава, не отрываясь, следила за змеем.
— Не удивительно, что тебя так почитают! — восхищенно прошептала юная княгиня. — Чудо! Ты чудо способное нести как смерть, так и спасение…
Змей покружил над городом и вдруг, словно почувствовав её взгляд, устремился к Белому дворцу. Поднявшись в небеса, он на мгновение пропал из вида, чтобы в следующую секунду пронестись совсем рядом с открытым окном. Инстинктивно Огнеслава попятилась, но осознав, что делает, снова шагнула к окну. Змей уселся на одной из ближайших крыш. Горделиво выгнув шею, чудище смотрело на неё. В красных глазах играло пламя. Но оно больше не пугало. Девица поняла, что впервые смотрит на змея с восхищением. Разглядывая могучие крылья и когтистые лапы, она подумала, что, возможно, у всего в мире есть две стороны. Огонь может согреть, а может спалить, водой можно напиться, а можно утонуть, лечебные травы часто ядовиты по своей природе… Не дав ей закончить мысль, змей взмахнул крыльями и умчался в небеса. Холодный ветер снова ударил в лицо, напоминая, что светелка стремительно выстывает. Солнце красило горизонт желто-красной полосой, прячась за лесом.
— Вот и еще один день прошел, — сказала сама себе Огнеслава, захлопнув окно.
Вернулась Забава. Долго рассказывала, про пожар, про колдовство змея, про то, как сама видела чудище на крыше. Огнеслава лишь кивала в ответ.
Закончив с делами и отослав помощниц из опочивальни, княгиня села над книгой. Текст не шел в голову. Вскоре она поняла, что перечитывает страницу в десятый раз. Решив убрать книгу, открыла сундук. Взгляд упал на холщевый мешочек. Она распустила тесьму и запустила руку вовнутрь. Достав из мешочка бусины, смотрела на бирюзу и яшму, что лежали на ладони, а перед глазами возникли любимые черты лица и хитрая ухмылка. Почему тогда было так легко, так радостно? Казалось, что уже прошла вечность с того вечера, когда они играли на желание. Бросив мешочек, Огнеслава захлопнула сундук и снова взяла в руки книгу. Буквы плыли, застилаемые пеленой слез. Ночь. Только сейчас, когда никого нет рядом, можно дать волю чувствам. Горячие слезы катились по щекам. Чтобы не издавать звуков, которые могут побеспокоить прислугу готовую примчаться на любой шорох, вонзила ногти в ладошки, кусала губы. Княгиня плакала бесшумно, только плечи вздрагивали в тусклом свете свечей.
Не могла она знать, что тот, по кому плачет, находится сейчас совсем рядом. Впервые с возвращения в Зеяжск, он решился навестить её, пообещав себе, что лишь посмотрит со стороны, не покажется и не заговорит. Горан придумал для себя отличный предлог, нужно, наконец, вернуть рубин хозяйке. Хотя это был лишь удачный повод, оправдание. На самом деле, всему виной её лицо в окне. Впредь он решил избегать её. И хотя змей изводил его видениями каждую ночь, выдержал почти месяц. Но сегодня, волею судьбы, она попалась на глаза, и вот он здесь, стоит, скрываясь во мраке. «Не плачь. Пожалуйста, не плачь — твердил он про себя. — Если бы только ты улыбнулась, сказала, что у тебя легко на сердце, я смогу и дальше поступать правильно…» Но она не улыбалась.
Поднявшись со своего места, Огнеслава побрела к кровати. Сбросив верхнюю рубашку, поежилась. Хотелось обернуть её дрожащие плечи теплым платком или спрятать в одеяле, обнять, согреть. Нельзя. Горан продолжал стоять, не шелохнувшись, сжимая в ладони подвеску с рубином. Потушив все свечи, кроме одной у изголовья, юная княгиня забралась в постель. Она уткнулась носом в подушку. Послышался не то стон, не то писк. Каждый глухой звук её рыданий острым лезвием ложился на его сердце.
Больше всего на свете он ненавидел сейчас свою беспомощность. Когда можно что-то сделать, когда действительность зависит от дел, есть возможность что-то изменить. Но как быть, когда твой долг устраниться, не вмешиваться, дать событиям развиваться без твоего участия? Не нужно было приходить. С тем же успехом можно загонять себе иголки под кожу или снова наглотаться яда. Пожалуй, с ядом даже проще было бы. Хотя нет, отравление заставит уснуть, а сон принесет новые видения. Змей снова возьмет власть над сознанием, и её образ будет мучить снова и снова.
Огнеслава затихла. Сон поглотил её. Дыхание становилось ровным. Тело расслабилось, рука безвольно упала с краешка кровати. Бесшумно ступая, Горан приблизился. Сел рядом. Подумав о том, что ей должно быть неудобно, разрешил себе коснуться запястья, возвращая её руку назад. Не желая отпускать, он так и сидел с её ладонью в своей. Потом осмелел и вытер мокрые щеки.
— Не плачь, — прошептал он. — Аскольд скоро вернется, он уже совсем близко. Он верен тебе, я это точно знаю. Я слишком много знаю, к сожалению.
Осторожно перебирая пальцы, Горан вложил ей в руку рубин.
— Он твой. Не теряй его больше, — вздохнул он. — Я хотел оставить его себе, но передумал. Теперь он пуст и бесполезен, но это всё еще мой подарок. Надеюсь, ты будешь носить его, как память.
Склонившись, он осторожно поцеловал её в лоб. Едва касаясь, чтобы не разбудить. Им не стоит больше видеться. Поднявшись, оглянулся в пустоту комнат.
— Покажитесь! — негромко приказал.
Словно из ниоткуда появились две девицы в черном.
— Как вас зовут? — спросил Горан.
— Нежана, — поклонилась одна.
— Горлица, — склонилась вторая.
— Слушайте мой приказ. Отныне, вы обе, Горлица и Нежана, служите только княгине Огнеславе. Ваш долг — хранить её жизнь и здоровье. Ни я, ни мой брат, отныне власти над вами не имеем. Клянитесь, что исполните, как велю, а коли нарушите, то умрете в тот же миг.
— Клянусь! — хором подтвердили тени.
— Хорошо, — кивнул Горан и растаял в воздухе.
Золотые глаза девиц
