Китайская невеста - Майкл Скотт

Они неизбежно разговорились, поскольку как и все остальные Брюс горел нетерпением узнать все, что можно, о незнакомце. Они представились друг другу, поболтали о развитии военных действий, о возможном росте торговли.

— Мне кажется, вы разбираетесь в корабельном деле, — сказал Брюс.

— Надо полагать, — согласился Уокер. — Я занимался этим всю свою жизнь. Много лет проработал вторым лицом в компании «Рейкхелл и Бойнтон» в Новой Англии.

Брюс мгновенно напрягся. С первого взгляда было ясно, что шотландец не жалует фирму и поэтому Уокер понял, что стоит на прочной земле.

— Я ушел от них, потому что не мог дальше терпеть то, чем они занимаются.

Брюс заметно расслабился.

— Говорят Джонатан Рейкхелл мертв. Он находился в Кантоне, когда началась вся эта заваруха, и с тех пор никто не слышал о нем ни слова.

— Я выпью за это! — Уокер поднял свой бокал.

Брюс чокнулся с ним, и они улыбнулись друг другу. Они нашли общего врага, лед тронулся.

Далее, когда они разговорились, Уокер признался, что интересуется деловыми предложениями и готов сделать солидное вложение в верное дело.

Шотландец предложил присесть за ближайший столик и заказать обед. Когда подали заказанные блюда, Брюс откровенно заявил:

— Вы вполне можете оказаться тем самым человеком, которого мы подыскиваем для нового дела. Если вы заинтересованы, могу организовать встречу с маркизом де Брага, португальским генерал-губернатором. Он также терпеть не может Рейкхеллов по личным причинам. Он не намерен пускаться в их обсуждение. Но всем известно, что маркиз собирался жениться на очень красивой китайской девчонке, дочери умершего Сун Чжао, однако появился Джонатан и увел девчонку с собой.

— Я провел много месяцев на Востоке в поисках деловых партнеров, — ответил Уокер. — Поэтому готов принять разумное предложение.

— Позвольте вкратце набросать наш план. Как только закончится война и возобновится торговля, возвращаюсь в Кантон. Мы предполагаем, что после того как императора поставили на колени, станет гораздо легче ввозить опиум в Китай. Надеюсь, вы понимаете, что опиум даст гораздо больше дохода, нежели любой другой из товаров.

— Да, слышал, — Брэкфорд Уокер облизал губы.

— Дон Мануэль — очень богатый человек и не возражает против того, чтобы стать еще богаче. К тому же он не страдает угрызениями совести подобно многим англичанам и американцам. — Брюс понизил голос. — Мы планируем простую операцию. Корабли с опиумом будут заходить в Макао. Губернатор не станет препятствовать, когда груз перекочует на флот джонок. Португальское правительство может потерять колонию, если открыто будут нарушаться запреты китайской полиции, вы, надеюсь, это понимаете, но никакого опиума фактически здесь на берегу не будет. Он будет переправляться на джонках в мой пакгауз в Кантоне. Мы с доном Мануэлем волновались, потому что не могли подыскать третьего человека. Человека, который знал бы корабельное дело и сумел наладить бесперебойные поставки опиума из Индии, Цейлона, верхних областей Индокитая — словом, отовсюду, где он растет.

— Меня это интересует, — коротко сказал Брэкфорд. — Это как раз то, что мне нужно. И пока мы дожидаемся окончания военных действий, Макао, должно быть, прекрасное место, где можно познакомиться с кораблями и капитанами, поскольку успех операции в значительной степени зависит от надежных людей, на которых можно положиться.

Оуэн Брюс ликовал и на следующий день договорился об аудиенции с маркизом де Брага. Они встретились днем в кабинете генерал-губернатора.

К немалому удивлению Уокера, дон Мануэль некоторое время расспрашивал о его отношении с семейством Рейкхеллов. Он отвечал бесхитростно, заявив, что много лет был женат на Джудит Рейкхелл, но ушел от нее, потому что быстрое возвышение Джонатана разрушило его шансы стать главой американской ветви компании.

— Теперь, когда он мертв, — спросил генерал-губернатор, — вернетесь ли вы в компанию?

— Никогда, Ваше Превосходительство!

Уокер не упомянул, что украл деньги у Джеримайи и бесповоротно порвал с Джудит.

Кивок дона Мануэля свидетельствовал, что ответ вполне удовлетворил его, и он откинулся на спинку кресла.

— Возможно после войны Сун Лайцзе-лу вернется в Кантон, — сказал он, размышляя вслух. Внезапно он резко ударил рукой по подлокотнику кресла. — Мне доставят ее сюда, сколько бы это мне ни стоило, а когда я вволю повеселюсь с ней, отошлю в бордель до конца ее дней.

Страстность, с которой генерал-губернатор произнес эти слова, поразила Уокера. Перед ним сидел человек, ненавидевший Рейкхеллов ненавистью, сравнимой с его собственной.

Настроение маркиза де Брага вновь переменилось, и он пытливо уставился на посетителя.

— Вы способны взять на себя часть нашего нового дела, связанного с доставкой товара кораблями?

— Не сомневаюсь в этом, Ваше Превосходительство.

Дон Мануэль повернулся к Брюсу.

— Ты сказал ему, почему я остаюсь глубоко в тени, и мое имя ни в коем случае не должно упоминаться в связи с этим новым предприятием?

Оуэн Брюс проговорил извиняющимся тоном.

— У меня не было возможности посвятить мистера Уокера в детали, Ваше Превосходительство.

— Это жизненно важный момент, джентльмены! Мое положение обязывает, чтобы ни одна живая душа не узнала, что я главный партнер в этом деле. Не колеблясь расправлюсь со всяким, кто раскроет этот секрет!

Уокер понял, что именно так он и поступит.

— Можете положиться на мое благоразумие, сэр, — ответил Уокер.

— Очень хорошо, — глаза маркиза сузились. — Вы намерены вложить свои средства в это дело?

— Да! — громко ответил Брэкфорд.

— Вложили бы вы двадцать пять тысяч американских долларов?

— С удовольствием, — ответил Уокер, скрывая облегчение. Потребуй губернатор от него более крупную сумму, он не смог бы выполнить условия сделки.

— В таком случае — по рукам.

Маркиз протянул пухлую руку.

— Будем процветать вместе, джентльмены. Будьте готовы начать операцию сразу же, как только порт Кантона вновь откроется для торговли с Западом. Страсть невежественных китайцев к опиуму принесет огромное состояние каждому из нас.

После продолжительного плавания из Джакарты, «Лайцзе-лу» благополучно достигла Нью-Лондона, пристав к причалу воскресным утром, когда семейство Рейкхеллов находилось в церкви. Вокруг корабля поставили охрану. Разгрузка клипера начнется на следующий день, усталая команда отправилась по домам, а Хомер Эллисон сразу же направился в особняк Рейкхеллов, прибыв туда почти одновременно с семьей, вернувшейся с воскресной службы.

Капитан предпочел бы сообщить свои новости лично Джеримайе, но Лайцзе-лу, встревоженная отсутствием мужа, не собиралась покидать комнату. Не зная, с чего начать, Хомер стал рассказывать про военные действия, про то как он стоял на якоре в порту Кантона, и как получил приказ отплыть сразу же, как только на борт были доставлены ящики с серебром Суна.

Джудит Уокер с детьми появилась, когда Хомер только приступил к своему повествованию. В ее присутствии ему было как-то легче рассказывать о последних событиях. В детстве Хомер и Джудит учились в одном классе и всякий раз, когда она оказывалась рядом, окружавшая его действительность казалась менее гнетущей.

— Две недели я пробыл в Джакарте, — продолжал Хомер. — Я мог бы отправиться домой сразу же после окончания загрузки судна, но Толстый Голландец располагает собственными источниками информации, поэтому я ждал от него положительных вестей. Мэм, — сказал он кланяясь Лайцзе-лу, — мне очень больно сообщать, что ваш отец убит при обстреле города англичанами.

Пока он описывал подробности смерти ее отца и его похороны, выражение лица юной женщины не менялось.

— Вы уверены, что Джонатан помолился над его могилой? — спросила она.

— Толстый Голландец сказал, что все происходило именно так, а у него нет оснований лгать.

— Что стало с моим мужем после того дня?

Хомер пожал плечами.

— Он исчез, мэм. Ходили неясные слухи, что какой-то белый сражается на стороне повстанцев среди членов китайского тайного общества, но даже Толстый Голландец не смог узнать, кто был тот человек и где он сражался.

Лайцзе-лу кивнула, затем поднялась со своего места и подошла к Саре Эплгейт, которая беззвучно плакала.

— Ты оплакиваешь моего отца?

Старая женщина смогла только лишь кивнуть.

— Не нужно, — Лайцзе-лу говорила твердо, но тихо. — Когда мы уплывали в Америку, он чувствовал — также, как и я — что мы больше не встретимся в этом мире.

Глаза ее были сухи, она на удивление стойко держала себя в руках.

— Что заставило тебя так чувствовать? — спросил Джеримайя.