Ответ Империи - Олег Измеров

– Смотри! – Виктор кивнул в ее сторону.

– Да, да… – промолвила Варя, не оборачиваясь. Виктору показалось, что лицо ее несколько побледнело; может быть, это лишь показалось ему из-за холодного света ртутной лампы, падающего из алюминиевой раковины уличного фонаря. Спустя мгновение где-то в подсознании у него мелькнуло, что спутница ведет себя так, словно видит сцену происходящего подобно компьютерной игре в тот самый момент, когда камера летает над местом действия, показывая героев и врагов.

Спустя мгновение послышался быстро приближающийся свистящий звук, и со стороны Фокина через перекресток, мерцающий желтыми глазами ночных светофоров, промчался серебристый спортивный суперкар, точь-в точь как тот, что был у памятника летчикам. Загремели решетчатые ворота детской больницы, и оттуда с мигалками выкатился снежно-белый с красной полосой автобус реанимобиля с целой кучей мигалок на крыше. Из глубины Советской донеслись звуки двухтональных сирен. «Милиция или ГАИ», – догадался Виктор.

Огни фар звездами моргали сквозь еще густую листву: стройный забор из железных прутьев, по замыслу архитектора очертивший периметр площадки перед спортзалом, давно обзавелся зеленой шевелюрой из стихийно выросших здесь деревьев и кустов. Тревожное чувство висело в холодном вечернем воздухе, и, невольно подчиняясь ему, Виктор начал ускорять шаги, стараясь приблизить зебру перекрестка.

– Не спешите, – не оборачиваясь к нему, внезапно произнесла Варя каким-то сырым голосом, – наша помощь там не нужна.

– Уже подъехали?

– Вообще не нужна, – ответила она после секундной задержки.

Они не спеша продвигались по тротуару, оставаясь, наверное, единственной беспечной парочкой на четыре квартала в округе. Внутри у Виктора Сергеевича что-то тревожно заныло. Когда знаешь, что именно произошло, все как-то проще.

Из-за ветвей постепенно проглянуло место происшествия; оно оказалось на Советской, на левой полосе, у перекрестка следующего квартала, там, где над кронами деревьев, оставшихся от снесенных домишек частного сектора, возвышался, сверкая большими квадратами освещенных окон, массивный силикатный торец корпуса роддома. На проезжей части, со включенным дальним светом, стоял тяжелый коммунхозовский КамАЗ цвета аквамарина, с большим угловатым кузовом и вилкой, чтобы цеплять мусорные контейнеры. Напротив, у тротуара, остановился реанимобиль, поблескивая мигалками, позади КамАЗа выглядывала желто-лиловая гаишная машина, а в метре от камазовской морды навстречу грузовику торчало джеймсбондовское серебристое чудо, но, судя по всему, причиной ДТП было вовсе не оно.

Они спокойно перешли перекресток на зеленый: на всякий случай Виктор вертел головой, как летчик-истребитель в кабине, но ничего страшного не заметил. У троллейбусной остановки возле спортзала, метров на полсотни ближе к Трудовой, также кучковался народ, тревожно поглядывая вдаль. Из-за этой кучки показался молодой человек в расстегнутой светло-коричневой кожаной куртке и быстрым шагом приблизился к ним.

– Вадим? – с многозначительно-вопросительной интонацией в голосе произнесла Варя.

– Не надо туда. Давайте прямо по тротуару до остановки за гастроном. Прикрываем.

– Концы?

– Откинулся. Под переднее угодил.

– Пьяный?

– Нет вроде. Экспресс не сечет. Шеф в трансе. Говорит, ехал с нормальной скоростью, а этот хренобель явился из воздуха прямо перед капотом.

– Ну, так говорят, если теряют внимание за дорогой.

– Да не врет он насчет скорости-то. По визерам так пятьдесят.

– А на визере что?

– Кусты там в визере, только кузов и заметно. А напротив, со спортзала, КВН был развернут вас встречать. Вэ-пятнадцатый-то сдох на перекрестке, вот и развернули.

– И с ПРН не доложили?

– Не-а. Наверное, думали подскочить исправить.

– Втык будет порнографам от Шерги. Ой, будет…

Вадим полез в карман и вытащил оттуда плоский радиофотик.

– Скинули уже… Не встречали такого?

На мелком дисплее Виктор разглядел лицо человека с полузакрытыми глазами. Ни ужаса, ни гримасы страданий – только застывшее удивление. «А я думал, так только в рассказах бывает…»

– Мне кажется, я его раньше видел, – ответил Виктор, возвращая фотик.

– Кажется или точно? – в унисон пропели Варя с Вадимом (кстати, читатель уже заметил, что у всех троих имена с одной буквы?)

– Кажется, точно. Два раза. Один на Молодежной, когда паспорт проверял, на лестнице. Чуть не налетел на него. Другой раз – когда ехал с «Лития».

– Это когда звонили?

– Ага. Он сзади меня сидел. Только не заметил, на какой он выходил. Артефактов при нем никаких?

– Чего? А, ну понял, – ответил Вадим и прижал невидимый за воротником свитера ларингофон. – «Ясень-3», здесь «Клен-21». Фото опознали. При осмотре странного не заметили? Непонятных предметов, знаков? Вас понял.

– Отвезут к нам, рассмотрят, – продолжил он, обращаясь уже к Виктору. – Мутный он. Прописки нет, фейс машина не распознает. По уголовке не светился.

…– Не оборачивайтесь.

«Во всяком случае, на Ковальчука не похож. Ну и хорошо. А может быть, плохо. Что скажешь, Варя? Ау!»

– Хотели что-то спросить? Лучше говорите словами. Не так выматывает.

– Нет, ничего. Проверка связи.

– Давайте без проверок. И так уже сегодня как выжатая.

Гастроном светил огнями из полукруглых окон; невысокое здание послесталинских времен, непременный спутник рабочих поселков, чем-то напомнило Виктору кусок средневековой крепости с угловой башней.

– Виктор Сергеевич, простите, если можно, вы не могли бы отвлечься от мыслей о происшествии? Хотя бы на время. Действует, как будто отравилась. Надо переключиться.

– Конечно. Это вы меня простите, я должен был догадаться… Коррупцию мы обсудили, а как у вас тут с демографией?

– Нормально с демографией… Государство женщине за воспитание детей зарплату платит.

– В смысле пособие на детей?

– В смысле зарплату. Воспитание детей считается трудовой деятельностью на дому. И премии за достижения детей. В школе там, воспитанность, поведение, хорошие поступки.

– То есть за хорошие поступки дают премию, а с премии покупают что-нибудь ребенку, и он понимает, что хорошие поступки делать выгодно?

– И что хорошо воспитывать выгодно. Примерно так.

– И можно быть домохозяйкой?

– Ну, если много детей. А если один-три, чаще еще и работают. Были бы деньги, а уж на что потратить…

– И как же у вас бюджет выдерживает?

– А почему он не выдерживает? Больше детей – больше трудовых кадров в будущем. Да и на Западе хватило бы, просто там у общества много паразитов. И выходит: людям на заработанную ими пенсию не хватает, эту пенсию можно отымать, повышать пенсионный возраст. А у олигархов отымать роскошь, те деньги, что они за счет чужого труда нахапали, нельзя, это святое. Прислужников олигархов кормить – это тоже святое, всякие лишние звенья, чтобы пропихивать товар в конкурентной борьбе, – это святое. А у нас и женщинам на воспитание хватит, и на БКС. Вон, видите, летает.

– Да, небо проясняется. А почему вы думаете, что это наша летает, а не американская?

– Американские тоже летают. Но в это время наша проходит, «Жемчуг-3».

– И как же тогда американцы надеются измотать нас в космической войне?

– Хотят этой войной объединить мир против нас. Все сокровища континентов направить против нас и выиграть. Вот почему нужна экспансия… Давайте в гастроном зайдем, я на вечер себе возьму.

…Оплот советской торговли внутри был консервативным и с прилавками. На стене для привлечения публики висел телевизор, как в зале ожидания, шел круглосуточный новостной, и человек пять то ли от нечего делать, то ли кого-то ожидая в теплом и чистом помещении, пялились на экран. На экране шел замес английской полиции со студентами, протестовавшими против роста платы за обучение. Студенты жгли покрышки, полиция пускала в ход водометы: многовековые традиции борьбы за права человека давали себя знать.

– Во бараны, скажите! – обратился к Виктору какой-то полный мужик из гастрономотелезрителей, с обветренным красным лицом и толстыми губами, в расстегнутом кожане, когда они с Варей проследовали мимо к прилавку. Виктор обернулся на спутницу, ожидая инструкций. Варя была спокойна и безразлична.

«Надо делать вид, что ничего не произошло».

– Да я вот про этих говорю, про студентов, – продолжал мужик, глядя на Виктора. – Они против кого протестуют? Против своего родного правительства. А оно уже у них давно ничего не решает. Потому что как? Глобализация. Все решает дядя из Ва-шинг-тона. А этим баранам что? Подсовывают всяких английских премьеров, королеву подсовывают. Которые ни бе ни ме ни кукареку, потому что обязались. Единым, так сказать, мировым путем. Вот так: протестуй – не протестуй… Верно я говорю? Ну, про Англию?