Ответ Империи - Олег Измеров

– Кстати, они не могли его сами к кайзеру заслать?

– Зачем Берии проваливать революцию? Потом, вас они вытащили, а его нет. Другой почерк. Но дело не в этом. Почему всю операцию в тридцать восьмом провел не Ковальчук, не сотрудники внешней разведки МГБ? Зачем вы им в этой игре? Непонятно.

– Думаете, я знаю ответ на этот вопрос?

– Думаю, вы знаете хотя бы немного больше нас.

– Может, мы устойчивее? Потому что великую войну пережили?

– Тогда почему у вас сейчас чтут дезертиров и предателей? Николая Второго, который во время войны отрекся, малодушно бросив пост главнокомандующего? В пользу наследника-пацана, которому в солдатики играть? Или Колчака? Что такое морской офицер, который согласился служить иностранной державе и выполнять секретные задания иностранной разведки? Про памятники Бандере и мемориалы эсэсовцам я уже не говорю.

– Так ведь Родину просто любить, когда она здоровая и счастливая. А вы попробуйте вот тогда, когда предателям памятники ставят. И когда всякие шкурники в форумах прикрываются цитатами из ирландских сепаратистов вроде Бернарда Шоу или Оскара Уайльда, а когда в ответ слышат что-нибудь из Ясира Арафата, выпадают в осадок и кидаются дерьмом.

– Может быть… Через сколько времени Берия отправил вас домой?

– Недели через две.

– То есть за две недели МГБ, не имея о хронотранспортировке ничего, кроме догадок в лучшем случае, уже умеет предсказывать точки перехода. У нас ученые бьются над этими вопросами уже двадцать лет – и ни малейших просветов.

– Может, просто потому, что у вас пытались создать научную теорию, а у Берии старались выйти на какой-то результат, не зная, как это работает?

– Наших тоже нацеливают на быстрые конечные результаты. Тем не менее… – И она развела руками. – Теперь смотрите. Вторая реальность достаточно владеет хронотранспортировкой, чтобы производить МНВ. Но не более. Ничего не напоминает?

– Дали братской стране автоматы Калашникова?

– Вы догадливы. СССР во второй реальности пользуется технологией хронотранспортировки, но ею не владеет. И потом, в бериевский СССР вы тоже попали удачно и продуманно. Как и сюда.

– То есть вы хотите сказать, что у нас, как у Азимова, где-то есть Хранители, которые прикрываются второй реальностью?

– Конечно. Иначе системность попаданий хроноагентов будет слишком заметной. Кстати, память они вам не стерли. Для чего-то им надо, чтобы вы помнили о первом и втором задании.

– Может, хроноагент становится непригоден, если ему стирать память?

– Может… Давайте поспешим. Наш «тринадцатый» подходит.

Бульвар Информатики был улицей с двумя неширокими проезжими частями, разделенными зеленым островом с деревьями, клумбами и скамеечками. Ходил здесь в основном троллейбус – поток легковых и маршруток шел южнее, по бывшей взлетной полосе, огражденной пластиковыми щитами от шума. Троллейбус доезжал до конца бульвара, сворачивал на Крахмалева и оттуда уже спускался по Фокина в сторону Набережной. Распогодилось, и желтый свет уходящего солнца морзянкой мигал в проезжающей мимо окон листве. Группа подростков на задней площадке оживленно кучковалась вокруг оранжевого компулятора. Громко расхохотались; на смех обернулся пенсионер: «Потише нельзя, в общественном месте едете! – Извините, извините. – Отец, да это тут Шпарей всех заводит, не обращайте на него внимания, он дурак. – Лысый, ща выйдем. – Успокоились все, я сказал…»

– Красиво у вас тут, – решил нарушить молчание Виктор. Неприятно просто сидеть и ждать неизвестно чего.

– А как же! Теперь снова архитектура, а не коробочки. И не как на Западе. Там ведь что главное? Внешний дизайн. А у нас – создание живой среды обитания. Посмотришь по Внешсети, там у них не микрорайон, а гроб, мавзолей. А людям надо, чтобы под окном соловьи пели. Кстати, сети у нас тоже самые в мире красивые. Ни одного серого ресурса нет, художники разрабатывают типовые решения, шаблоны и выкладывают. Лучшие в мире школы сетевого дизайна. И везде много картинок. У них интернет для того, чтобы увести человека в виртуальную реальность, у нас – для того, чтобы перенести весь наш богатый мир в электронный вид. Пусть за рубежом глядят и завидуют.

«Серый ресурс – это как когда-то сайты без обоев были, – догадался Виктор. – Ни разметки, ничего, только надписи крупным шрифтом и серый фон в Нетскейпе по умолчанию. А ведь правда. В эти годы даже у правительственных ведомств США была масса унылого…»

Зашипели двери у остановки возле серо-розовой хрущевской четырехэтажки.

– «Школа номер два»!

Троллейбус с печальным вздохом выпустил их во влажную прохладу улицы и покатил в сторону универмага. Над чередой тенистых деревьев на другой стороне возвышался квартал довоенных домов с высокими потолками – простых, как рабочий класс, и монументальных в своей соразмерной грубости, с белыми вертикальными лентами кирпичных пилястр на фасаде и стеклянными полосами лестничных клеток. Трудовой переулок отделял этот квартал от такого же прямоугольно-лапидарного, как корпус фабрики или хлебный элеватор, здания школы номер два. Глядя на эти корпуса, Виктор подумал, что, наверное, сложно было дать переулку какое-нибудь иное название, чем Трудовой или Индустриальный. И еще он подумал, что тут прекрасное место для снайперов, – учитывая то, что квартал был не замкнут и вдоль переулка дремлющим рыжим котом улегся то ли с двадцатых, то ли вообще с дореволюционных времен низкий кирпичный сарай с большими воротами.

На переходе Варя нажала на кнопку, остановив движение, что, по мнению Виктора, было совершенно излишне, потому что по улице никто не ехал; но порядок есть порядок. Они шли именно по Трудовому – так было ближе к северному выходу из парка.

– Не вертите головой, – тихо сказала она, – привлекаете внимание. Крыши и так под наблюдением. И еще. Если что, не вздумайте закрывать меня своим телом.

– Вздумаю. Вы женщина. Вам рожать.

– А вы охраняемый объект. И к тому же недисциплинированный.

– Я подчиняюсь законам жизни.

– Вы подчиняетесь необузданным страстям. Как эти ваши оккупанты-олигархи. Надо будет подкинуть идею Тополю для очередного боевика. Антиутопии.

– Это который Эдуард?

– Он самый.

– Тогда подкину и название: «Завтра в России».

– Вполне. Коротко и ясно. Можно и психологическое обоснование развить.

– А что, у них какое-то обоснование?

– Ну да. Психологическое насилие олигарха рождено терроросредой. У этой среды следующие основные признаки. Во-первых, примитивное восприятие мира: свои – враги. То есть кровавые большевики и освободители-демократы. Во-вторых, чувство превосходства над жертвами. Они считают себя инициативной частью общества. Благодетелями, которые дают работу. В-третьих, малая чувствительность к своим и чужим страданиям. Это может быть следствием раздела общественной собственности, если в этом разделе участвуют бандиты или мафия. Может быть, просто эгоизм преследователя жертвы – они же воюют с совком, с большевизмом, с вековой отсталостью и ленью русского человека и еще черт знает с чем. Желание хапнуть всегда можно оправдать высокими идеалами. Ну как вам наша фантастика?

– Мрачновато как-то.

– Ну это же антиутопия, она должна быть мрачной. Терроросреда захватывает черную и серую экономику, контролирует политику… А за спиной стоят спецслужбы разных держав – от США до Китая. И уже неясно, кто кого из группировок куда завербовал и перевербовал. Такой вот сюжет.

– А не сложно?

– Писатель разберется.

…За Советской переулок шел между двумя стенами: с одной стороны высился крутой берег новых кольцевых трибун стадиона «Динамо», с другой – стена с колючей проволокой наверху, а за ней – следственный изолятор, стоявший здесь еще с царских времен, когда он был городской тюрьмой. «Интересно, Мозинцева здесь держат?» – мелькнула мысль. Но спрашивать не хотелось. Просто не хотелось. Дурацкая ситуация, когда гуляешь с дамой, вооруженной двумя пистолетами, подумал он. Да еще в каждой реальности голову ломать надо – где свежее видение мира, а где промывание мозгов, да еще одно с другим так укручено, что не разберешь. Наверное, надо быть проще. Варя красивая, идти с ней приятно. Да, надо попробовать о чем-нибудь активно про их систему поспрашивать, а не только слушать.

– Нам направо, – сказала она, когда справа за трибунами стадиона показались северные ворота парка, а слева – концертный зал филармонии. Виктор раньше не раз задумывался над этим странным соседством филармонии и СИЗО, но ничего, кроме соображения, что и то и другое должно находиться в месте тихом и уединенном, в голову не приходило. Тем более что дальше по Горького была детская больница.