Утешительная партия игры в петанк - Анна Гавальда

Эту работу я ненавидела, бьльшую часть времени глазела в окно на пасмурное небо и думала о том, есть ли на кухне у Рене сковородка с дырками для жарки каштанов…

А потом наступил день, который был мрачнее прочих. Хатти все время болела: насморк, кашель, ночью задыхалась от мокроты. Чтобы попасть к врачу, надо было пройти все круги ада, а очередь к кинезиологу[221] показалась мне просто безумной. Сэм уже практически научился читать и помирал со скуки в подготовительном классе, учительница Алис, та же, что в прошлом году, продолжала требовать подписи обоих родителей на записках, которые она раздавала. Конечно, я не могла ее в этом упрекать, но если бы я выбрала ее профессию, то, наверное, постаралась бы быть повнимательнее к девочке, которая уже тогда рисовала намного лучше других…

Чего особенного произошло в тот день? Консьержка прицепилась ко мне из-за коляски, которая пачкает пол в холле, из ТСЖ пришел астрономический и совершенно непредвиденный счет за предстоящий ремонт лифта, водонагреватель сломался, компьютер заглючило, и четырнадцать страниц каштановых деревьев сгинули неизвестно где… и наконец, icing on the cake:[222] как раз когда я добилась приема у кинезиолога, мою машину увезли на штрафстоянку… Другая, посообразительнее, вызвала бы такси, а я — разрыдалась.

Я так рыдала, что дети даже не решились сказать мне, что проголодались.

Тогда Самюэль просто приготовил для всех мюсли с молоком, но… молоко оказалось прокисшим…

Не плачь ты из-за этого, огорчался он, ведь мюсли можно есть и с йогуртами.

Какие же они были милые…

Мы улеглись спать в нашей общей спальне. У меня не было сил читать им, вместо этого мы просто болтали в темноте… Как это часто бывало, наши мечты унесли нас в Веспери… Насколько подросли котята? Взял ли их Рене с собой в поселок? А ослик? Носят ли ему яблоки местные дети после школы?

«Подождите», — вдруг сказала я им.

Было часов девять вечера, я пошла к телефону и, возвращаясь, наступила Сэми на живот, так, что он захрипел. Я улеглась под одеяло между ними и медленно произнесла: «Если хотите, мы можем уехать туда навсегда…»

Долгое молчание, а потом Сэм прошептал: «А… мы сможем взять с собой наши игрушки?»

Мы немного поговорили об этом, и когда они наконец заснули, я встала и начала паковать коробки.

Чайник свистел.

Кейт поставила поднос у камина. Запахло липой.

— Единственное, что Рене сказал мне тогда по телефону: дом еще не сдан. Молодая пара, собиравшаяся там обосноваться, не захотела жить в таком уединении. Наверное, это должно было меня насторожить… То, что семья из местных с маленькими детьми отказалась там жить… Но в тот момент я была слишком возбуждена и пропустила это мимо ушей… Уже позже, зимой, мне часто приходилось об этом задумываться. Мы так мерзли ночами… Но ничего, ведь мы уже привыкли спать по-походному, так что устраивались все вместе в гостиной у камина. Чисто физически эти первые годы в Ле Веспери были самыми тяжелыми в моей жизни, но я… чувствовала себя неуязвимой…

Потом появился Большой Пес, потом ослик — в благодарность моему Сэму, который каждый вечер помогал мне таскать дрова, потом расплодились кошки, в общем, тут начался тот веселый бардак, который вы видите сегодня… Меду хотите?

— Нет, спасибо. Но… Вы… вы все эти годы живете одна?

— А! — улыбнулась Кейт, спрятавшись за кружкой. — Это вы про мою личную жизнь… Я еще не решила, буду ли вообще касаться этой темы…

— Обязательно, — ответил он, вороша угли.

— Да? И почему же?

— Ну, для полноты картины.

— Не знаю, стоит ли…

— Стоит, стоит…

— Может, сначала вы?

— …

— Понятно. Судя по всему, снова мой ход! Хорошо, приступаю, хоть это и не слишком благородно с вашей стороны…

Она подвинулась поближе к огню, и Шарль перевернул воображаемую страницу. Теперь ее профиль…

— Какими бы трудными не были первые месяцы, пролетели они мгновенно. У меня было столько дел… Я научилась заделывать щели, шпаклевать, красить, шкурить перед покраской ставни, колоть дрова, добавлять курам в воду каплю жавелевой воды, чтобы они не болели, травить крыс, бороться со сквозняками, закупать мясо по дешевке, нарезать его на куски и замораживать, в общем, массе вещей, на которые, как мне казалось раньше, я была неспособна, и все это — с маленькой любопытной девчонкой на руках…

Тогда я ложилась спать одновременно с детьми. После восьми вечера я уже была out of order.[223] И наверно, так для меня было лучше… Я не жалела о своем решении. Это сейчас все стало сложнее из-за школы, и дальше будет еще сложнее, но девять лет назад, поверьте, эта жизнь а-ля Робинзон Крузо всех нас спасла… А потом пришла весна… Дом мы обжили, и, причесываясь, я стала снова смотреть на себя в зеркало. Глупость, конечно, но со мной этого не случалось почти год…

Однажды утром я вновь надела платье и на следующий же день влюбилась.

Она смеялась.

— Конечно, в тот момент вся эта история казалась мне супер-романтичной. Нежданная стрела Купидона, заблудившегося среди пашен и всех этих foolisheries,[224] но сейчас, оглядываясь назад, и зная, чем это кончилось… Короче, теперь Купидон в отставке.

Была весна, и мне хотелось влюбиться. Хотелось, оказаться в объятьях мужчины. Мне осточертела роль Superwoman,[225] которая часами не снимает сапог и обзавелась тремя детьми меньше, чем за девять месяцев. Хотелось, чтобы меня целовали и говорили, что у меня нежная кожа. Даже если это неправда…

В общем, я надела платье и поехала с классом Самюэля на какую-то экскурсию. Там был еще один класс и их учитель и… на обратном пути я села в автобусе рядом с ним…

Шарль бросил свои зарисовки. Ее лицо было слишком изменчивым. Еще десять минут назад ее возраст, казалось, исчислялся тысячелетиями, но когда она улыбалась вот так, как наверное тогда, в автобусе, ей и пятнадцати не дашь.

— На следующий день я нашла повод завлечь его сюда и изнасиловала.

Повернулась к нему:

— Эээ… Он был не против, само собой! Милый, чуть моложе меня, холостой, из местных, мастер на все руки, дети в нем души не чаяли, большой знаток птиц, деревьев, звезд, большой любитель походов… Ну просто идеальный мужчина… Хоть памятник при жизни ставь!

Нет, мой цинизм здесь неуместен… Я была влюблена… Я очень его любила. Просто умирала от любви… Жизнь стала настолько легче… Он поселился у нас. Рене, который знал его еще ребенком, благословил меня, Большой Пес его не сожрал, и он принял все как должное, без особых церемоний. Это было чудесное лето, и Хатти на свой второй день рождения получила настоящий торт… А потом была чудесная осень… Он научил нас любить, видеть и понимать природу, подписал на «Лесную сову», познакомил с массой замечательных людей… С ним я вспомнила, что мне нет еще и тридцати, что я люблю веселиться и не люблю рано вставать…

Я страшно поглупела. Все твердила: «Я нашла своего учителя!»

Следующей весной я захотела родить ребенка. Вероятно, я поспешила, но для меня это было очень важно. Наверно, мне казалось, что таким образом я укреплю все связи: с ним, с детьми Эллен, с этим домом… Если у меня будет собственный ребенок, я уже никогда не смогу бросить этих троих — так мне казалось… Не знаю, можете ли вы меня понять?

Нет. Шарль слишком ревновал, чтобы пытаться в этом разобраться.

Я очень его любила…

От этого «очень» его кольнуло под крокодильчиком.

А ведь он даже не понимал, что это означает…

И вообще, для провинциального учителя найти общий язык с детьми да показать на небе Большую Медведицу проще простого!

— Конечно, понимаю, — прошептал он очень серьезно.

— Но у меня ничего не вышло… Другая на моем месте была бы терпеливее, но я через год отправилась в город, чтобы пройти обследование. Я взяла троих детей, не моргнув глазом, в конце концов, имела же я право хотя бы на одного своего!?

Я настолько зациклилась на собственном животе, что все остальное как-то вдруг отошло на второй план…

Он стал реже ночевать дома? Просто ему нужен покой, чтобы проверять свои диктанты… Он уже не разъезжает с нами каждое воскресенье по всей округе в поисках очередной барахолки? Просто он подустал от наших глупостей… Стал не так нежен в постели? Но я сама в этом виновата! С моими дурацкими подсчетами, отбивавшими всякое желание… Стал уставать от детей? Ну конечно, их ведь трое… Они не слушаются? Конечно… ведь мне казалось, что жизнь и так их уже наказала, и пока они маленькие, пусть бесятся, как хотят… Я слишком часто перехожу на английский, общаясь с ними? Конечно… когда я устаю, то говорю на том языке, который первым приходит в голову.

Таких вопросов было много… Он попросил перевести его на другое место работы со следующего учебного года?