Эльфийский Петербург - Алексис Опсокополос

Увидев меня, бабушкин гость расплылся в улыбке, а бабушка сказала:

— Разрешите представить Вам моего внука — Романа! Старшего сына Николая Константиновича, и, соответственно, внука Константина Романовича!

Мужчина ещё сильнее улыбнулся, подошёл ко мне, протянул руку для рукопожатия и произнёс:

— Граф Каменский! Леонид Васильевич.

— Роман, — ответил я, пожимая протянутую руку.

— Очень приятно, молодой человек! Ваша бабушка успела многое про Вас рассказать, признаюсь, я впечатлён!

— Бабушка меня излишне хвалит.

— Она Вами гордится!

Я смотрел на Каменского и не мог поверить, что передо мной стоит тот самый эльф, который несколько часов назад категорически отказывался к нам ехать. Не знаю, как бабушка его уговорила, и, вообще, уговорами она действовала или какими-то другими методами, но результат был налицо — Леонид Васильевич не просто решил пойти нам навстречу, он нам навстречу, можно сказать, бежал со всех ног.

— Леонид Васильевич любезно согласился нам помочь и восстановить память Дроздову, — сказала бабушка. — За Климом Георгиевичем я уже послала; его сейчас приведут.

— Это всё будет происходить прямо здесь? — удивился я.

— Снять свою блокировку не так уж сложно, — ответил Каменский. — Если Екатерина Александровна разрешит воспользоваться её диваном, то я за полчаса управлюсь.

— Екатерина Александровна разрешит, — сказала бабушка. — И, признаюсь, мне будет интересно понаблюдать за процессом. Я билась три дня, но так ничего и не смогла сделать, не подобрала нужное заклинание. Вы использовали что-то очень сложное и уникальное?

— Нет, — ответил Леонид Васильевич. — Ничего уникального. Но я использовал артефакт, усиливающий эффект от заклинания. И без этого артефакта даже я не смогу вернуть всё назад.

— Но позвольте! — воскликнула бабушка. — Я думала об артефактах, но не обнаружила следов их применения.

На это Каменский лишь улыбнулся. Он достал из кармана крупный тёмно-зелёный кристалл в золотой оправе. Кристалл был непрозрачным, как будто мутным, и в середине его едва заметно что-то светилось. Размером артефакт был с гусиное яйцо. После этого граф Каменский и княгиня Белозерская принялись обсуждать различные виды артефактов и продолжалось это до самого прихода Дроздова.

Адвоката привёл Ристо примерно минут через пятнадцать после моего прихода. Как только помощник бабушки покинул кабинет, она обратилась к Дроздову:

— Вы готовы, Клим Георгиевич?

— Да, Ваше Сиятельство, — ответил адвокат.

— Леонид Васильевич, Вы хотели, чтобы Клим Георгиевич сам попросил Вас вернуть ему память, — обратилась бабушка к Каменскому. — И собирались проверить, не оказывалось ли на него давление.

— Да что Вы, Екатерина Александровна, я же вижу, что всё нормально, — сказал Каменский и обратился к Дроздову: — Клим Георгиевич, будьте добры, прилягте на диван, желательно на спину.

Адвокат выполнил просьбу. Каменский подошёл к дивану и положил ладонь на лоб Дроздову, негромко начитал какое-то заклинание; Дроздов отключился. После этого Каменский достал артефакт и положил его на живот адвокату, в район солнечного сплетения, и принялся начитывать очередное заклинание. Кристалл начал светиться, сначала едва заметно, затем всё ярче и ярче.

Через пару минут артефакт светился уже чуть ли не как фонарик, и, видимо, он передал часть своей энергии Дроздову — вокруг тела адвокат появился едва заметный светящийся контур. Леонид Васильевич тем временем подошёл к голове Дроздова. Он прижал свои ладони к вискам адвоката и какое-то время стоял молча. Затем начитал очередное заклинание. И снова пять минут тишины.

Так повторялось несколько раз, пока Каменский не убрал руки и удовлетворённо не выдохнул. Сразу же после этого свет кристалла начал медленно угасать. Леонид Васильевич забрал артефакт, положил его в карман и сказал:

— Всё готово! Если он что-то и не вспомнит в силу исключительно физиологических причин, всё же у каждого из нас бывают обычные провалы в памяти, то любой менталист поможет ему справиться с этой проблемой.

— Благодарю Вас, Леонид Васильевич! — сказала бабушка. — Вы очень нам помогли.

— Не стоит благодарности, Екатерина Александровна, мне было приятно Вам помочь, — ответил Каменский. — Давайте проведём небольшую проверочку!

После этих слов Каменский положил ладонь на лоб Дроздову, и почти сразу же адвокат пришёл в себя. Он быстро заморгал и, казалось, не мог какое-то время понять, где находится.

— Всё хорошо, Клим Георгиевич, не волнуйтесь! — сказал Каменский. — Поднимайтесь, но вставать не надо. Посидите некоторое время на диване.

Дроздов приподнялся и сел.

— Скажите, Вы помните тот день, когда приходили ко мне домой? — спросил Каменский.

— Да, Ваше Сиятельство, — ответил адвокат.

— Помните, с какой целью приходили?

— Да, я принёс Вам письмо от князя Седова-Белозерского.

— А что Вы делали перед этим?

Дроздов начал было отвечать, но вдруг замолчал и посмотрел на бабушку.

— Отвечайте, Клим Георгиевич, — сказала бабушка.

— Я был у Константина Романовича, получил от него письма. Пять штук. Одно для меня с инструкцией, что мне делать, и четыре, которые я должен был раздать согласно этой инструкции.

— Ну теперь я точно уверен, что всё получилось! — удовлетворённо произнёс Каменский.

— Ещё раз огромное Вам спасибо, Леонид Васильевич! — сказала бабушка. — Сейчас Ристо вернёт Вас в Новгород.

— А могу я Вас попросить, отвезти меня в Петербург, раз уж я оказался по эту сторону линии фронта? — спросил Каменский. — Хочу навестить сестру.

— Куда скажете, туда и отвезём, — ответила бабушка, улыбнувшись, она достала телефон, вызвала Ристо и велела помощнику отвезти Каменского, куда тот скажет.

Мы распрощались с Леонидом Васильевичем, и они с Ристо ушли. Как только мы остались в кабинете втроём, бабушка обратилась к Дроздову:

— Вы уже поняли, что натворили, Клим Георгиевич?

— Ещё не до конца, — признался адвокат. — Но примерно представляю.

— О чём вы с Константином говорили во время той встречи, которую вычистил из Вашей памяти Каменский?

— Константин Романович категорически отказался подавать апелляцию и прошение о помиловании. Князь считал это ниже своего достоинства. Он постоянно говорил, что наша главная задача — не допустить, чтобы Романов стал императором, и что надо сделать для этого всё, что только возможно. И ещё он несколько раз сказал, что не выйдет из тюрьмы. Тогда я не придал значения этим словам, но теперь понимаю, что он имел в виду.

— Он говорил, что хочет покончить с собой?

— Открыто нет, да он и не мог этого сказать, нас могли прослушивать. Но он много говорил о том, какое недовольство вызовет в Петербурге казнь руководителей «Русского эльфийского ордена». Он говорил, что это поднимет эльфов на борьбу за независимость. Сейчас, вспоминая тот разговор и анализируя произошедшее за последние два года, я понимаю, что это был очень рискованный план, но он сработал.

— Что было после того разговора?

— Я сразу же посетил по очереди Илью Романовича, Тимофея Владимировича и Гордея