Длинная цепь - Е. Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие мужчины, конечно же, искали повод для драки, и игра была в том, чтобы не дать им такого повода, но при этом унизить в глазах их соседей. Получалось проще, чем хотелось бы. Двое или трое, как правило, не выдерживали, бросались с кулаками и без повода, и тогда игра была в том, чтобы победить их с какими-нибудь дополнительными сложностями, например держа левую руку за спиной. С мужчинами играть обычно скучнее.
Люди вообще на удивление простые создания, вплоть до разочарования. От простого крестьянина до королей во дворцах, все они покупались на самую дешёвую лесть, шли на поводу похоти, страха и злости, а их планы считались хитрыми, если там все было продумано аж на целых три шага вперёд. Сражения выигрывались не военным искусством, но численным превосходством и хорошим снабжением. Вкусной становилась та еда, куда положили больше специй. Толпа верила тому, кто говорил проще всех, и почитала за умного каждого, кто говорил как можно сложнее.
За свою жизнь Вэндаль посетил столько разных стран и видел так много разных людей, а всё одно и то же. И везде он северный дикарь. Неважно как сильно он на самом деле превосходит их, они будут задирать головы и смотреть свысока. И есть предел тому, как долго Вэндаль может делать вид, что его это забавляет.
Лучше уж быть первым на краю мира, чем вторым в его центре. Тем более, что реально доставляет радость душе Вэндаля, так это тратить результат трудов его названного отца на то, чтобы просто быть мечником в Бринхейме, да учителем будто бы умных ярловых отпрысков. Ребяческий протест, бессмысленный бунт против создателя, но в конечном счёте люди — простые создания. А Вэндаль тоже человек.
Иногда ему было интересно, не придёт ли он в конце к решению Бездомного Стрика. Иногда это его даже пугало. Немного.
Впрочем, растрачивать себя назло папеньке было приятно, но уже порядком приелось. Стать ярлом? Чтобы чаще общаться и контактировать с толпой северных дикарей, вникать в их грязные проблемки — сомнительное счастье, уж без этого Вэндаль прекрасно проживёт и дальше. Удивительно, что маленький Риг так рвётся к этому титулу, хотя сородичей презирает едва ли не больше. Интересно, сколько этого презрения взрастил в нём сам Вэндаль во время их уроков? Хотя «интересно» — слишком сильное слово.
Можно было бы попробовать подтянуть этот сброд до почти приемлемого уровня, с Ригом во всяком случае получилось. Более или менее. Забавно, что Риг безмозглых северных воителей практически боготворит — всё ж мало кто может родиться в стаде и не стать овцой. И это сын ярла, страшно даже представить, сколь тщетными будут попытки вылепить что-то приличное из обычного северянина. Да и зачем? Чтобы что?
Присоединиться к наёмникам, пойти с Безземельным Королём? Ха, как будто между головорезами без владений и теми, что разжился собственностью, такая уж большая разница. То же самое, что выбирать с какой стороны начать есть кусок мяса.
В этом и проблема всех умных людей: простые ответы слишком тесные, а сложные ответы очевидно ошибочны для всех, кто умён по-настоящему. У Стрика Бездомного когда-то был дом, жена с широкими бёдрами и пышной грудью, несколько детей, вкусная еда на столе, достаток и уважение соседей. Видимо, это единственный настоящий ответ. Не удивительно, что он сбежал.
И всё же какая-то часть души Вэндаля встрепенулась, когда в небо ударил столп чёрного дыма, а Эйрик скомандовал вооружиться и следовать за ним. Смешной, неуклюжий мальчик совсем несмешного отца. Хотя из Эйрика ученик был получше, чем из Рига — сын Торлейфа был более старательным, привык бороться.
Мёртвые тела дружинников, много их. Наёмники, сыновья Бъёрга, в крови, но не раненые, самодовольные. Риг кажется немного обескураженным.
Почему от этого сердце Вэндаля бьётся быстрее, и улыбка наползает на его лицо?
«Пять рыцарских добродетелей»
Сказка, рассказанная Бартлом по прозвищу Равный
Три столетия назад, когда только началось Освобождение, жил был портной, сын портного и внук портного. Сколько он себя помнил, он никогда не хотел шить или чинить одежды, а мечтал стать рыцарем: сражаться с отродьями Леворукого, защищать простой люд, истреблять зло. Но природа не наделила его ни высоким ростом, ни силой, ни знатным происхождением. Природа сделала его сыном портного в маленьком городке, вдали от великих событий.
И жил наш портной свою обычную жизнь, пока обычным вечером нежданный гость не пожаловал в их город. Грязный, в порванных одеждах, в разбитой броне, раненый, окровавленный и хромой, ходил человек от двери до двери, просил помощи и ночлега. Просил укрытия. Никто не открыл ему двери, никто не подал руки, и не впустили его на порог. Никто, кроме портного.
Он обработал раны таинственного путника, зашил их своими иглами и нитками. А после кормил и поил незнакомца, помогая тому оправиться, отдавая нуждающемуся большую часть нехитрого своего пропитания. У раненого не было при себе ни денег, ни других ценностей, но портной не просил о награде.
Когда же по округе поползли вести о том, что рыскают по лесам и дорогам чудовища, и что ищут они беглеца, посмевшего бросить вызов власти магистра, понял портной, кого приютил он под своей крышей. Понял, что рано или поздно монстры придут и в его городок, выследят его гостя, постучат в его дверь.
Без промедлений помог портной собрать раненому его вещи, сопроводил до лесу, и там соорудил жилье, сшив из ткани кровать, что висела меж веток могучего дерева, а над ним развесив широкий навес от дождя. Сшил он и одежду, что помогла беглецу прятаться среди толпы, и одеяла, чтобы укрыться им в непогоду.
Сам же портной вернулся в город. Питание для раненого, лекарства, материалы для одежды и многое другое — всё это стоило денег, а заработать он их мог только в городе, честным тканным трудом. Так что он продолжил работать, слыша голоса за спиной, и зная о том, что все вокруг знают.
Поэтому, когда в город пришли чудовища, он не удивился. Не удивился портной и тому, что кто-то из горожан указал на его дверь, и что дверь эта разлетелась в щепки.
Ему предлагали золото, если предаст он своего гостя. Ему обещали пытки и страдания, если он будет молчать.
