Хроники Ники (СИ) - Черри Линда

— Зачем?

— Голос ставить, материал писать. Да! Еще готовить мне и мыть посуду!

— Я вообще-то работаю до шести, — возразила я.

— Тогда в семь.

Его игриво-настойчивый тон не оставлял ни единого шанса для возражений. Я кивнула и ответила:

— Договорились.

С этого момента у меня началась абсолютно новая жизнь. Теперь почти каждый день после работы я неслась к Яну на студию, а если там репетировали Вова и Серж, то мы отправлялись на его квартиру, в доме неподалеку от паркинга.

Он учил меня петь. Он учил меня сочинять песни. Он учил меня думать. Он говорил со мной. Он не имел ничего общего с Дымом, который, как я стала впоследствии понимать к своим двадцати семи годам, так и остался инфантильным подростком с кучей комплексов, чьей основной аудиторией оставались такие же закомплексованные тинейджеры. Ян, несмотря на свой юный облик, был настоящим взрослым мужчиной. Он жил самостоятельной жизнью, водил машину, писал музыку, играл на всех возможных инструментах, делал и сводил аудиозаписи для различных музыкальных коллективов, обучал вокалу молодежь. В довершение всего, он был арт-директором клуба «Диггер», занимался организацией концертов иностранных групп! У него было все, и даже больше. Деньги, связи и дьявольское обаяние, как говорил когда-то Иван. А еще ему как-то удавалось выкроить время для меня.

Каждый день я благодарила судьбу за то, что она свела меня с Яном. В его лице я обрела нового кумира, гуру в сфере музыки и творчества.

При всем при этом, он был необыкновенным раздолбаем, называл себя «Ян — повелитель фортепьян», много пил, много курил, ругался матом и коллекционировал порно. А еще он любил бездельничать и делал это с утонченным изяществом. Всякий раз, когда выдавался погожий денек, он собирал рюкзак с пледом, какими-нибудь бутербродами и обязательным термосом крепкого черного чая, и мы с ним отправлялись на пикник, чтобы на лоне природы проветрить голову и наполнить ее новыми творческими идеями.

Я обожала эти наши с ним вылазки, ведь в то время пока Настя и Катя постигали науку любви с Сержем и Вовой, я могла с Яном постигать певческое и композиторское мастерство, а так же его жизнелюбивую пофигистическую философию.

Он называл меня «Моя Муза Печали». И мне, конечно же, это очень льстило. Он говорил, что у меня печальный образ нимфы дождя и необычный тембр голоса. И хотя, в общении с Яном, никогда не было ясно до конца, шутит он или говорит серьезно, я чувствовала себя рядом с ним действительно интересной личностью.

Как-то незаметно я поделилась с ним историями своей несчастной любви к Д. и Маусу, о странной дружбе с Семеном и о том, что после всех этих событий ничего не чувствую, кроме пустоты в душе.

Он же сказал, что я должна благодарить вселенную за то, что она послала в мою жизнь таких талантливых учителей, и что я должна извлечь из этого опыта важные жизненные уроки и вдохновение для творчества.

— Ты знаешь, — сказал мне Ян, — в твоем возрасте я тоже сгорал от любви, боготворил женщин и разбивал свое сердце о скалы страстей. Теперь я знаю, что все не напрасно, ведь благодаря ним я смог написать несколько по-настоящему приличных песен и заработать на них. Да еще и новых женщин в постель затащить!

Я сказала, что нельзя все в жизни сводить к деньгам, а он сказал, что все равно, в конечном итоге все сводится к ним, а еще к сексу, и лишь творчество способно поднять человека над низменными инстинктами.

Он потешался над Сержем и Настей, говорил, что они словно сбежали из фильма «Гардемарины, вперед!» Что, Сережа слишком рафинированный герой для звезды Анастасии, и ей нужен кто-то с более сложным характером. Он знал Илью и часто, в отсутствии Сержа, обсуждал его с Настей. Настя же была рада в сотый раз перетереть про свой полный страстей бесконечный роман и получить комментарий Яна, как обычно точный и авторитетный.

— Заклятые любовники, что еще сказать, вы можете так сходиться и разбегаться до самой старости. Знаешь, как в анекдоте, мужья все разные, а любовник всегда один и тот же!

— Как мне порвать этот порочный круг? — вопрошала Настя.

— Выходи за меня! — отвечал Ян и смеялся, запрокидывая голову.

Тогда я решила, что это остроумная шутка, но через несколько дней придя к Яну, застала его в странном меланхоличном настроении. Он проводил меня в комнату, я села на диван, а сам он расположился на широком подоконнике у открытого окна с гитарой и стал тихонько наигрывать какую-то печальную мелодию. Легкий ветерок трепал занавески на окне. На Яне была расстегнутая оранжевая рубашка с короткими рукавами и синие джинсы. На здоровой ноге не было носка. Греческий профиль Яна красиво выделялся на фоне предзакатного неба. Взгляд его был устремлен в какие-то неведомые дали, видимо там ему виделись новые призрачные горизонты.

— Новая тема? — спросила я, имея в виду музыку.

— Старая, Никуся, старая, как мир, — ответил он, перебирая струны.

— Интересно, продолжай, — подбодрила его я, удобнее располагаясь на диване. Я поняла, что сейчас услышу что-то животрепещущее.

— Да. Это безумно интересно. Каждый раз я чувствую себя как ученый, который стоит на пороге нового открытия, — сказал он, глядя сквозь меня.

— И что же ты открыл?

— Не что, а кого!

— Да, ладно, кого?

— Я открыл звезду! Анастасия — звезда моя! — страстно произнес он, подражая Боярскому в гардемаринах.

Я не могла поверить. Никак не ожидала услышать такую грубую банальность от Яна. Мы эту шутку уже раз сто перетирали. Серж и Анастасия! Анастасия — звезда моя! «И глянет мгла из всех болот, из всех теснин»… Неужели теперь и он всерьез пал жертвой Настиных чар?!

— Ты только не думай, — спохватился Ян, — звезда — это не муза. Муза — ты. Но она… — он страдающе узрился в потолок и вдруг разразился коротким и пронзительным гитарным пассажем, состоящим из высоких жалобных нот.

— Это звучит невероятно! — не выдержала я.

— Просто тремоло по триолям, — буркнул Ян.

— Не дури, ты же понимаешь, про что я. Ты зрелая личность, далекая от избитых идеалов. Влюбленность в Настю, это как ветрянка — детская болезнь. Зачем тебе это?

— Я не болел ветрянкой, — искренне сообщил Ян, и, наконец, посмотрел на меня более осознанным взглядом.

— Говорят, парням очень вредно ею болеть. На что-то она там влияет, — сказала я невпопад.

Минуту подумав, опасаясь за Настю, Яна и нашу общую дружбу, я решила предостеречь его, поэтому продолжила:

— Настя хорошая, но тебе нужен кто-то не столь сумасшедший. Ты же знаешь, у нее только одна страсть и она ей будет верна до конца. Ты станешь лишь временным увлечением. Она бросит тебя через день. Ты будешь страдать. Зачем тебе такие отношения? Ты же взрослый и мудрый человек, подави в себе эти пошлые низменные инстинкты.

— Не выйдет. На этот раз чувства во мне превалируют над инстинктами. Мне нужна эта женщина. Я знаю, как следует любить ее. Сначала я не воспринял ее в серьез, но она открылась для меня, словно цветок папоротника в купаловскую ночь, — горячо произнес Ян.

Я подошла к нему и потрогала его лоб, проверяя, нет ли температуры. Его кожа была гладкой и прохладной.

— Не надо меня лечить, просто помоги мне, сестра! — жалобно сказал он.

Я вернулась на диван.

— Что ты хочешь?

— Понятия не имею.

— Как я тогда тебе помогу?

— Ладно, забудь. Давай просто устроим сегодня вечеринку?! С коктейлями, с пирогами, ты, кстати, пироги печь умеешь? — неожиданно сменил тему Ян.

— Конечно, умею, хочешь пирогов? — обрадовалась я.

— Беляшей хочу с мясом, с луком, сочных, чтоб аж текло из них! — он в предвкушении закатил глаза.

— Как ты легко перескочил с любви на еду!

— Потому, что еда лучше женщин, — ответил Ян.

— Это еще почему? — изумилась я.

— Она не предаст!

К вечеру все было в ажуре. Мы с Яном сходили в магазин купили мяса и муки для беляшей, еще всяких закусок, позвонили Сержу, чтобы он по пути с работы захватил фруктов и вина. Потом позвонили Вове, сказать, чтобы он забрал девчонок и срочно приезжал домой. Дома мы с Яном, словно старые супруги, переговариваясь почти одними междометиями и шутливо ворча, вымыли его застарелую грязную посуду и убрали на кухне. Затем он почистил лук и сделал на мясорубке фарш, я тем временем замесила тесто. Пока я жарила беляши сразу на двух сковородках, он снова завел разговор про Настю: