Пульсирующий камень - Мино Милани

— Это не похоже на катастрофу, — заметил я, подходя к одному пожарному и показывая ему свое удостоверение. — А где пассажиры? Где погибшие? Раненые?

— У себя дома, — отрезал он. — Кто вам сказал, что были погибшие и раненые? Только у одного — сильный ушиб, возможно сотрясение мозга. А вот ущерб довольно серьезный.

— Что же мне тут делать в таком случае?

Он махнул рукой:

— Идите взгляните на рельсы. Может, и найдете, что написать… Дорогу, ребята! — крикнул он группе рабочих, склонившихся над рельсами шагах в десяти от моторного вагона. — Вот посмотрите.

Я взглянул и был потрясен. Мне пришлось повидать много всяких странных вещей. Но такого я еще не видел.

Кусок рельса — метров пяти-шести длиной — был искривлен самым невероятным образом: казалось, чья-то стальная рука взяла его и скрутила штопором. Однако, на нем не было ни трещин, ни разломов. Можно было подумать, что его просто так, играючи, взяли, скрутили и бросили…

— Как это может быть? — пробормотал я. — Кто же это так развлекается, превращая рельсы в штопор?

— Никогда не видел ничего подобного, — сказал один из полицейских. — Мне известно не больше вашего.

— Повторяю вам — рельс был раскален! — громко говорил машинист поезда, вытирая пот со лба. — Когда я увидел, что он красного цвета, я начал тормозить, что было сил. Не сделай я этого, нас бы всех разнесло на куски!

— Это точно! Так и было, — поддержал машиниста его помощник, худой парень, еще не оправившийся от испуга. — Я все видел. Рельсы пылали, я вам скажу! Поэтому Норман и затормозил.

— И благодаря тормозу спас и свою шкуру, и ассажиров, — снова заговорил машинист. Он посмотрел на меня:

— Вы из прессы, да? Вот и хорошо, напишите, обязательно напишите, что я спас людей. Состав сошел с рельс, согласен. Но поезд можно починить, а мертвого человека уже никто не вернет к жизни!

— О'кей, напишу, не сомневайтесь.

Я задал еще несколько вопросов, осмотрел локомотив. Стена туннеля была сильно повреждена — ободрана, исцарапана на протяжении пятидесяти метров. И в самом деле, просто чудо, что все обошлось без жертв.

Я вернулся к рельсу и еще раз осмотрел его самым тщательным образом пядь за пядью. Что за сила могла так скрутить его? Когда я задавал себе этот вопрос, в ушах у меня зазвонили колокольчики тревоги. Странно. Обычно колокольчики звонят лишь в том случае, когда опасность где-то совсем рядом. Большая опасность.

Я невольно вздрогнул. Сделал дюжину снимков, записал кое-что в блокнот и ушел. Наверху толпа уже разошлась, машины пожарной и скорой помощи тоже уехали.

Я вернулся в редакцию смертельно усталый, передал пленку в фотолабораторию и набросал небольшую заметку.

— Что это? — спросил меня стенографист, которому я диктовал ее. — Фантастический рассказ?

— Почти. Ты бы видел этот рельс, мой мальчик. Хочешь, могу добавить сюда и про летающую тарелку… — Я замолчал. Стенографист смотрел на меня, покусывая ручку.

— Ну, а дальше что? — спросил он.

— Ах да… — я продолжил диктовать. Но колокольчики все еще гремели.

Я вернулся домой и поймал себя на том, что мои мысли все время возвращаются к этому скрученному рельсу. Я пытался найти какое-то объяснение, но не находил, хотя прекрасно знал, что рано или поздно любая загадка проясняется. Почти всегда так бывает в журналистике: кажется, будто нашел что-то совершенно невероятное, а потом появляется какой-нибудь человек, который объясняет тебе, что ничего странного нет, и дело совсем простое, а рельсы скручиваются подобным образом в результате каких-то вибраций, и вообще это происходило уже тысячу раз…

Моя заметка, впрочем, была напечатана на восьмой странице дневного выпуска. Это означает, что событие уже утратило интерес. Нет жертв — нет и сенсации. Фотография получилась довольно хорошей — видны были моторный вагон, рабочие, скрученный рельс.

«Ладно, Мартин, — сказал я себе, — дело закрыто!»

Нет. Дело не было закрыто. Позднее, уже вечером, когда я отоспался и вернулся в редакцию, раздался стук в дверь. В комнату осторожно заглянул Дег.

— Можно, Мартин? — спросил он.

— Привет, Дег. Конечно, можно. В чем дело?

— Тут у меня твои снимки, Мартин, — сказал он, кладя папку на стол. — Я хочу сказать, фотографии этого происшествия в метро. Они удачно получились. Все-то вы умеете делать!

— А как же!.. Только не говори об этом полковнику, Дег.

Он улыбнулся и начал показывать мне снимки, которые сам увеличил. По чистой случайности, думаю, они получились действительно удачно. Очень отчетливо были видны все детали: моторный вагон, лежащий на боку, распахнутые двери, исцарапанная стена туннеля, гравий между шпал, рельс, превращенный в штопор…

И тут я увидел его.

Я увидел возле скрученного рельса маленький волчок. Одна из тех игрушек, которыми развлекаются дети, забава, которую можно купить в любом магазине.

Я, должно быть, вздрогнул или побледнел, словом, сделал что-то, весьма удивившее Дега:

— Что случилось? Что-то не так, Мартин?

Я посмотрел другие снимки. Вот он. Самый обычный волчок. Правда, на нем не было привычных разноцветных полосок. Старая, поломанная игрушка, наверное, ее выбросил какой-то мальчишка, которому она надоела…

— Что случилось, Мартин? — снова спросил Дег. Я посмотрел на него. Прошло, наверное, с полминуты. Я ждал, пока умолкнут колокольчики тревоги.

— Это… волчок, Дег, — недоуменно произнес я.

Он не понял. Попытался улыбнуться:

— Волчок?

— Да. Вот тут, видишь?

— Конечно, вижу.

Я глубоко вздохнул. Наверное, мои слова прозвучали глупо. Я сказал:

— Дег, этого волчка не было, когда я делал эти снимки… Не было, — продолжал я, повышая голос и тем самым не давая ему прервать меня. — Я осмотрел рельс пядь за пядью. Уверен — его не было…

Наступило долгое молчание. Мы с Дегом смотрели друг на друга. Дег хотел улыбнуться, но у него это плохо получилось, и он пробормотал:

— Вы хотите сказать, что… не видели его, Мартин?

— Нет. Я хочу сказать, что его там не было.

— Но… — Он замолчал и показал пальцем на волчок.

— Да, вот он, вижу. Есть волчок. Но тогда…

— Господин Купер, будьте добры, — раздался в это время из динамика голосок Рози, секретарши полковника, — шеф хочет видеть вас. По поводу интервью на сессии Объединенных наций.

— Да, да, иду… — Я с трудом отвлекся от своих странных мыслей и звона колокольчиков. Я взял свои блокноты и направился к двери. Прежде чем выйти, повернулся к Дегу, который так и остался у стола.