Крах СССР - Сергей Кара-Мурза

Связи, соединяющие людей в народ, поддаются исследованию и целенаправленному воздействию. Раз так, можно создать и технологии такого воздействия. Эти технологии создавались с момента возникновения народа и государства в рамках традиционного «ремесленного» знания. Теперь они создаются и совершенствуются на научной основе. Если есть технологии воздействия на связи между людьми, значит, народ можно «разобрать», демонтировать так же, как на наших глазах был демонтирован советский рабочий класс или научно-техническая интеллигенция.

Если какая-то технологически продвинутая и имеющая ресурсы сила производит демонтаж народа нашей страны, то исчезает общая воля, а значит, теряет силу и государство — оно остается без народа. При этом ни образованный слой, ни политические партии, мыслящие в понятиях классового подхода, этого даже не замечают. В их познавательном аппарате эти процессы не видны.

Бывало ли такое, чтобы народы «разбирали», чтобы угасали их память, разум и воля? Не просто бывало, а и всегда было главной или вспомогательной причиной национальных катастроф, поражений, даже исчезновения больших стран, империй, народов. В большинстве случаев нам неизвестны причины таких катастроф, историки лишь строят их версии. Сами же современники бывают слишком потрясены и подавлены бедствиями момента, чтобы вникнуть в суть происходящего.

Почему великая Российская империя в феврале 1917 г., по выражению В.В. Розанова, «слиняла в два дня»? Кучка петербургских масонов виновата? Нет, масоны всего лишь воткнули нож в спину обессилевшим «самодержавию, православию и народности», И бессилие это готовилось, уже на стадии необратимой деградации, в течение целых десяти лет.

После 1907 г., когда старая государственность не смогла вобрать в себя энергию революции, а просто подавила ее, кое с какими косметическими улучшениями, начался быстрый демонтаж старого имперского народа — и, в феврале 1917 г. полк личной охраны государя, набранный исключительно из георгиевских кавалеров, нацепил красные банты.

Если это болезненное состояние возникает в момент большого противостояния с внешними силами (в условиях горячей или холодной войны), то оно непременно будет использовано противником, и всегда у него найдутся союзники внутри народа — какие-то курбские, масоны, диссиденты, сепаратисты и пр. Посмотрите сегодня на Ливию или Сирию.

И едва ли не главный удар будет направлен как раз на тот механизм, что скрепляет народ. Повреждение этого механизма, по возможности глубокая разборка народа, — одно из важных средств войны во все времена. В наше время в западных армиях возник даже особый род войск — для ведения информационно-психологической войны.

Раньше и сами «люди из народа», и государи это прекрасно знали и о сохранении народа как целого непрерывно пеклись, охраняли его связность. Потом мы увлеклись западными экспортными идеями: одни уперлись в идею классов, другие — в идею гражданского общества. О народе думали как о чем-то данном и вечном. У нас даже мало кто знает, когда возник русский народ и каким образом он был собран. Не учили этому в школе и не надоумили задуматься самим. Когда с середины 70-х годов XX в. Запад, как противник СССР в холодной войне, начал большую программу, направленную именно на демонтаж советского народа, наше общество и государство восприняли эту весть как буржуазную пропаганду. Это не вызвало беспокойства даже в защитных службах государства. Шоры исторического материализма не позволили советскому обществу осознать масштаб этой угрозы. Считалось, что в СССР «нации есть, а национального вопроса нет».

Антисоветские революции в СССР и в Восточной Европе, сходная по типу операция против Югославии в большой мере опирались на искусственное разжигание агрессивной этничности, направленной против целого. В годы перестройки уже с участием властной верхушки КПСС по советской системе межнациональных отношений были нанесены мощные удары во всех ее срезах: от хозяйственного до символического. Технологии, испытанные в этой большой программе, в настоящее время столь же эффективно применяются против постсоветских государств и всяких попыток постсоветской интеграции.

В момент смены поколений (80-е годы XX в.) была предпринята форсированная операция. Разрушению духовного и психологического каркаса советского народа была посвящена большая культурная программа. Демонтаж народа проводился сознательно, целенаправленно и с применением сильных технологий. Предполагалось, что взамен удастся создать новый народ, с иными качествами («новые русские»). Это и был бы демос, который должен был получить всю власть и собственность. Ведь демократия— это власть демоса, а гражданское общество — «республика собственников»! «Старые русские» («совки»), утратив статус народа, были бы переведены в разряд охлоса, лишенного собственности и прав.

Выполнение этой программы свелось к холодной гражданской войне государства с М. Горбачевым во главе в союзе с этим наспех сколоченным новым народом и его дружинами («новых русских») со старым (советским) народом. Против большинства населения (старого народа) применялись средства информационно-психологической и экономической войны.

Экономическая война внешне выразилась в разрушении народного хозяйства, «приватизации» земли и промышленности. Это привело к кризису и утрате социального статуса огромными массами рабочих, технического персонала и квалифицированных работников села. Резкое обеднение и резкое обогащение привели к изменению образа жизни всего населения. Это означало резкое изменение в материальной культуре народа и разрушало его мировоззрение и культуру.

Воздействие на массовое сознание в информационно-психологической войне имело целью непосредственное разрушение культурного ядра народа. Был произведен демонтаж исторической памяти на очень большую глубину, опорочены или осмеяны символы, скреплявшие национальное самосознание, в людях разжигалось антигосударственное чувство, неприязнь к главным институтам государства: власти, армии, школе, даже Академии наук.

В результате этих войн население утратило систему ценностных координат и норм, что привело к разрыву или ослаблению соединяющих людей связей. Сдвиги и в сознании, и в образе жизни были инструментами демонтажа того народа, который составлял общество и на согласии которого держалась легитимность советской государственности. Защитные системы советского государства и общества не нашли адекватного ответа на этот исторический вызов.

Здравый смысл (преимущества совместной жизни в большой сильной стране) побуждал большинство поддерживать связность советского народа. Это проявилось на референдуме 1991 г. и во множестве последующих исследований. Утопия (братство народов в единой семье) также сохранила свою сплачивающую силу вплоть до ликвидации СССР. Однако к 1991 г. советский народ был в большой степени «рассыпан»: осталась масса людей, лишенных национальной информационной системы и не обладавших «надличностным» сознанием и коллективной волей. Эта масса людей утратила связную картину мира и способность к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей и предвидению будущего.

В этом состоянии у населения отсутствует ряд качеств народа, необходимых для организации действий в защиту хотя бы своего права на жизнь. Можно говорить, что народ болен и лишен дееспособности, как бывает ее лишен больной человек, который еще вчера был сильным и энергичным. У государства с таким населением резко ослаблен суверенитет. Власть в нем легко свергается просто при помощи спектакля, построенного на голом отрицании и возбуждении эмоций. Свержение государств и уничтожение народов происходит сегодня не в ходе классовых революций и межгосударственных войн, а посредством искусственного создания и стравливания этносов. Бесполезно пытаться защититься от этих новых типов революции и войны марксистскими или либеральными заклинаниями — бои идут в ином пространстве.

Внешние атрибуты державы и вообще независимой страны — сильная государственность и наличие национального проекта, понятого и поддержанного большинством общества. Но для их сохранения необходимо существование народа. В народе, в отличие от населения, люди, семьи, общности связаны так, что «целое больше суммы частей». Здесь возникает мнение народное, народная сила, которых нет даже в сотнях миллионов «свободных индивидов», они — как куча песка.

Одним из губительных дефектов нашего общественного сознания была убежденность, будто народ, когда-то возникнув (по воле Бога или под влиянием космических сил, пассионарного толчка и др.), не может пропасть. Разве когда-нибудь мы задумывались о том, что народ надо сохранять? Разве говорилось нам в школе, вузе, в СМИ, что для этого необходимы такие-то и такие-то усилия и средства? Нет, мы будто получили народ от предков как данность и даже не думали, что он нуждается, как любая система, в охране, уходе, «ремонте».